"Молодость": безверие, безнадёжность и немного любви

"Молодость", предоставляющая своему зрителю возможность в течение девяти дней с утра и до вечера (а в некоторые дни - и по ночам) смотреть на большом экране фильмы, большинство из которых не имеет шансов попасть в отечественный прокат и даже добраться до торрентов, заставляет ощутить тяжкое бремя свободы выбора.

Только в кинотеатре "Киев" ежедневно проходит до 18-ти киносеансов, и из-за двери каждого из трёх залов фестивального центра будто доносится манящий шёпот: "Посмотри меня". Мне несколько облегчило задачу решение добродетельно сосредоточиться на просмотре международного конкурса.

Познакомившись с секцией студенческих работ и половиной фильмов секции профессиональных короткометражных дебютов, могу сказать, что история о человеке, вступающем во взрослую жизнь, возникает в лентах нынешних конкурсантов даже чаще, чем обычно, и всякий раз трактуется в самом пессимистическом ключе.

Бросишь палку в экран - попадёшь в старшеклассника, который проваливает выпускные экзамены, боится поступать в вуз и боится вступить в любовные отношения, который вовсе лишён присущих юности больших надежд и непреклонной решимости завоевать мир.

Пугающей убедительности столь нелестному портрету поколения придаёт то обстоятельство, что наиболее выразительное отражение этот сюжет получил не в игровой, а в документальной короткометражке. Работа швейцарки Мириам Рахмут "В свободное время" посвящена двум юным румынкам, которые, весело болтая друг с другом о всякой чуши, кажутся заурядными подростками без амбиций, интересов и убеждений, однако их специфический род занятий проясняется вопросом из-за кадра: "Вам не кажется странным спать там же, где вы работаете?".

Младшую из них стать проституткой убедил возлюбленный, а её подруга на вопрос "Почему ты решила заниматься этим?" лишь растерянно пожимает плечами: "А почему бы и нет?" Героини ленты Рахмут стали лучшим олицетворением душевной тупости, пассивност­и, какой-то трагичной безвольности, с самого начала обрекающих человека на никчёмное и безрадостное существование.

Лента испанца Жозе Тригейруса "Бог на шее" о мальчике, который, по настоянию матери, члена секты "Свидетели­ Иеговы", пристаёт к честным христианам­ с проповедями, показывает противоположную ситуацию, когда естественные желания и стремления душевно здорового, жизнерадостного ребёнка подавляю­тся, уничтожаются взрослыми.

Кадр из фильма "Бог на шее"

Тема родительской ответственности с каким-то жизнеутверждающим трагизмом была раскрыта в фильме поляка Лукаша Остальского "Мать". Железная леди, представительница государственной элиты, в очередной раз бросается вытаскивать сына, избалованного вседозволенностью юношу, из наркотического угара, и обнаруживает в его доме труп девушки с раздробленной головой.

Привыкшая к политическим махинациям и движимая естественным желанием спасти своего ребёнка вопреки всему, она поначалу пытается уничтожить улики преступления, но, обнаружив видеозапись убийства, звонит в полицию, разом похоронив и блестящее будущее сына, и собственную карьеру, смирившись под гнётом вины.

В жёсткой, ироничной, блестяще разыгранной ленте британца Габриэля Гоше "Человеческая масса" раскаяние так и не следует за преступлением - преступлением вполне законным, совершенным в соответствии с рабочими инструкциями. Дама из службы помощи безработным кажется приветливой и доброжелательной, но просьба её клиента поторопить компенсацию за транспортные расходы, связанные с дорогостоящими поездками на собеседование, выводят её из себя.

Воспользовавшись 3-минутным опозданием посетителя, которое она и не заметила бы, если бы сам клиент не попросил за него прощения, она требует подписать отказ от помощи в соответствии с договором о недопустимости опозданий и отчитывает его за лень и безответственность.

В её полной праведного гнева и оскорблённого достоинства речи ощутима самодовольная тирания законопослушного и добропорядочного гражданина, не сомневающегося в своём праве быть моральным авторитетом и вершителем судеб для представителей социального дна и возмутителей спокойствия - подобные люди мало изменились со времён фарисеев, отправивших на смерть Христа.

Большинство внеконкурсных картин, которые мне удалось посмотреть, также относятся к числу социально-психологических драм. Созданные кинематографистами "постсоциалистических" государств, они описывают существование в захолустных деревнях и пригородах, мир покосившихся домишек и убого обставленных квартир, их обитателей, озлобленных и апатичных, фактически живущих на помойке, на которую они оказались выброшенными собственной страной - в этих героях смогли бы узнать себя граждане украинских сёл и ПГТ, да и некоторых киевских районов. Образчиком этих подчёркнуто реалистичных, тягучих, сумрачных лент можно назвать картину словачки Миры Форнай "Мой пёс Киллер", победившую на МКФ в Роттердаме.

Фильм рассказывает о городке на словацко-чешской границе, погрязшем в безработице и нищете, в котором ничего не происходит, кроме расправ над "инородцами", на которых местные жители отыгрываются за свои жизненные драмы и неурядицы.

"Нижний край неба" румына Игоря Кобылянского, действие которого разворачивается в Молдове, вроде бы показывает способность человека и в подобном месте выйти на верный путь, но кажущийся хэппи-энд пропитан горькой иронией. Герой фильма, мелкий наркодиллер, оставляет преступный промысел и готовится начать новую честную жизнь вместе с любимой девушкой, однако для этого ему приходится стать виновником гибели своих друзей.

Кадр из фильма "Нижний край неба"

Возможность сбежать от злобы дня в эстетические эмпиреи предоставлял сборник из трёх киноновелл за авторством­ Питера Гринуэя, Эдгара Пера и Жан-Люка Годара "3*3D"- кажется, второй 3D-фильм в рамках "Молодости" после "Варшавской битвы" Ежи Гофмана, открывшей фестиваль пару лет назад.

Сегмент Гринуэя представля­ет собой прогулку по историческ­ому центру португальс­кого городка, наполненно­го призраками­ былых времён, инквизитор­ами, учеными, святыми и солдатами. Кто-то молится, кто-то сражается,­ кого-то казнят - пояснения к происходящ­ему возникают в виде надписей, по большей части нечитабельных.

Эти надписи складывают­ся в занавеси и колонны, кадр то и дело делится на части, будто с помощью полиэкрана­ Гринуэй стремится втиснуть как можно больше прекрасных­ образов в отведённый­ временной промежуток­. Получается­ нечто вроде экскурсии с видеоинсталляциями и сотрудника­ми музея, наряженным­и в рясы, сюртуки и парики.

Кадр из фильма "3*3D"

Действие ленты Пера разворачивается в кинотеатре, где в качестве фильма показывают что-то вроде лекции: господин в цилиндре читает эссе о природе нашей увлечённости киновымыслом, после чего некие киносапиенсы, сойдя с экрана, словно девочки из японских ужастиков, истребляют восхищённую аудиторию.

Завершающая новелла Годара - путанная мешанина фрагментов из киноклассики, озвученная невнятным бормотанием, напоминающим попытки сомнамбулы надиктовать свои мемуары. В целом картина, в которой мэтры авторского кино постарались продемонстрировать, что трёхмерный­ эффект может быть использован не только в развлекательном киноаттрак­ционе, но и в высоком киноискусс­тве, показывает, как тяжело, даже в эпоху 3D, создать хорошее кино без хорошего сценария