Куратор Михаил Рашковецкий: Странно, когда искусство игнорирует широкого зрителя

В Одессе подходит к концу 5-ая биеннале современного искусства – масштабный международный художественный форум.

Тема нынешней биеннале – "Зона турбулентности". В фокусе внимания – проблема современных кризисов и сопровождающее их состояние перманентной неопределенности.

УП.Культура поговорила с куратором биеннале Михаилом Рашковецким о проекте и о роли современного искусства в обществе.

Биеннале продлится до 30 сентября.

– Уже можно говорить о предварительных итогах биеннале. Насколько оправдались ваши ожидания?

– Я всегда говорил о том, что делать масштабный биеннальный проект в Одессе невозможно. Именно поэтому его нужно делать – по большому счету искусство и должно заниматься невозможным.

Михаил Рашковецкий. Фото: Худпромо

В этот раз я всерьез опасался того, что мы не справимся. Но биеннале состоялась при всех накладках и недоработках – и это самое главное.

Можно сколько угодно критиковать биеннальный формат, но я по-прежнему убежден в том, что в Украине должны проходить регулярные крупные выставки с интернациональным составом участников, объединяемых интересом к проблемной концепции.

В течение последних пяти лет организаторы Одесских биеннале доказывали – невозможное возможно. Теперь можно и даже нужно менять состав организаторов и, вероятно, в связи с этим характер биеннале может радикально измениться.

За время, которое вы являетесь куратором биеннале, изменилась ли как-то публика, которая посещает форум, и ее реакции?

– Изменилась. Я замечаю большую заинтересованность, независимо от знака этой вовлеченности, позитивной или негативной. Но пока выводы на эту тему делать рано.

Проект "Салон отверженных". Фото предоставлено автором

На пресс-конференции, посвященной биеннале, вы сказали, что в этот раз стремились отбирать работы с более "прозрачным" сообщением, которое было бы более понятно зрителю. Считаете ли вы проблемой известную герметичность современного искусства?

– Да, это серьезная проблема. С одной стороны, искусство, следующее за требованиям "массового спроса", вырождается в "ширпотреб", штампованную продукцию для массового потребителя.

В истории нередки случаи, когда такой ширпотреб используется для манипуляции массовым сознанием с политическими или коммерческими целями.

С другой стороны, игнорирование "широкого зрителя" выглядит как-то странно для искусства, которое декларирует свою социальную значимость. А ведь именно такие декларации характерны для многих представителей современного искусства.

И это проблема не только "современного искусства", детища постиндустриального общества и глобального мира. Решая эту проблему, следует все время помнить о старых метафорах "между Сциллой и Харибдой", "пройти, как по лезвию ножа" и т.п.

Марио Матокович. Родина

Как вы считаете, нужно ли объяснять современное искусство? Включает ли в себя роль куратора эту функцию?

– Я считаю, что да, включает. Искусство нужно объяснять, и не только современное. Но только тем, кто хочет что-то понять и почувствовать, а не тем, кто имеет готовые ответы на все вопросы.

– Искусство отчасти зависит от уровня реципиентов. Художник имеет право отвернуться от публики с низким культурным уровнем. Кураторы, арт-критики такого права не имеют. Они обязаны работать с аудиторией, хотя бы даже говоря публике, что она "дура".

Проект "Салон отверженных"

В интервью изданию "Коридор" Ольга Балашова заметила, что основные формы биеннале – односторонние, "монологические". Как вы решаете для себя вопрос с обратной связью?

– Балашова говорила о монологичности основных форм образовательной программы, а не всей биеннале.

В экспозициях представлены самые разные позиции и по авторским высказываниям, и по языку этих высказываний. В том числе и дискуссионные по отношению к позиции куратора (например, проект тандема Никита Кадан & Юрий Лейдерман).

Кроме того, функцию обратной связи выполняют СМИ и отклики в социальных сетях. Но самое важное – заметное расширение аудитории, "посетителей" биеннале в реале и в онлайне.

Проект Никиты Кадана и Юрия Лейдермана. Фото предоставлено автором

В концепции биеннале указывается на необходимость в "радикальных средствах проектного моделирования в условиях перманентных изменений". В какой мере, по-вашему, искусство может стать таким средством?

– Не знаю. Я не уверен, что искусство может стать таким средством. Но я хотел бы этого.

Я по-прежнему уверен в том, что наше бытие определяется нашим уровнем культуры. Культуры в широком смысле этого слова. А искусство является одним из важнейших компонентов культуры.

Удалось ли художникам предложить варианты выхода из "зоны турбулентности"?

– Мы не предлагали искать выход из "зоны турбулентности", мы предлагали учиться жить в этом новом состоянии социума.

Проект "Салон отверженных"

Одно из самых тревожных качеств такого состояния – это так называемая "постправда". И самое отвратительное явление, когда человек знает, что сам лжет или видит ложь других, но под тем или иным предлогом оправдывает ее.

Мы старались отбирать для биеннале честные работы.

Как вы оцениваете активность украинских и одесских художников? Насколько они будут представлены в проектах биеннале?

– В этот раз пассивность украинских и одесских авторов просто разительна на фоне активности зарубежных авторов и кураторов.

Иностранцев приходится как-то сдерживать, а наших нужно все время тормошить и подстегивать для того, чтобы придерживаться наших приоритетов представления отечественного искусства.

Проект Никиты Кадана и Юрия Лейдермана

– Как вы считаете, корректно ли сейчас говорить о региональной или национальной специфике искусства (в частности, одесского и украинского)?

– Говорить о региональной или национальной специфике всегда корректно. Другое дело, что и как говорить.

Спецификой национального (не в этническом смысле) искусства, как и ранее, вижу то, что Украина, контактируя с глобальным постиндустриальным обществом, приобретает статус даже не "второго", а "третьего мира".

Для искусства это ни хорошо, ни плохо – это данность, с которой нужно работать. Пока получается не очень.

Об "одесской специфике" в искусстве говорить сейчас мне не хочется. Пока она либо растворяется в "национальной" и "международной", или вырождается в "цимес-маркеты", пошлые росписи с бендерами, кошечками, мадамстороженками на стенах и монументальных трансформаторных будках.

Надежда есть, но очень робкая. Для возрождения и укрепления локальной специфики необходимы определенные условия, почва, которая, увы, стремительно размывается.

Проект "Салон отверженных"

Как вы относитесь к точке зрения, согласно которой для искусства свойственно получать толчок к развитию в кризисные периоды, когда начинается "зона турбулентности"?

– По-всякому бывает. Если понимать под кризисом точку радикальной смены вектора развития, то я могу назвать немало примеров хорошего искусства, возникавшего во вполне "застойные" периоды. Творчество Веласкеса, например. Или поэзия Шевченко.

В концепции Одесской биеннале акцентируется внимание на другом: на парадоксальном свойстве современных кризисов они становятся постоянными, и старое деление на "устойчивые", "спокойные" времена и периоды быстрых и радикальных перемен ставятся под сомнение.

Но, конечно, основные тенденции искусства в периоды "бури и натиска" имеют свою специфику.

Я бы только не использовал для искусства термин "развитие", предполагающий некий рост от малого к большому, от плохого к хорошему. Этот термин, вероятно, более приложим к научному знанию и, тем более, к "техническому прогрессу".

Работа Дана Перйовши на биеннале

– За последние несколько лет в информационном пространстве увеличилась концентрация идеологии. Как, по-вашему, это отразилось на "проблемном", социально-политическом искусстве?

– На мой взгляд, "концентрация идеологии" присуща всем временам. Можно говорить только о местах и периодах, когда допустимо существование множества идеологий, и хронотопы, где разрешенной оказывается только одна идеология.

На "проблемном" искусстве сама себе концентрация идеологии никак не отражается. Как и всегда появляется множество псевдопроблемных работ невысокого художественного уровня и, как всегда, немногочисленные хорошие работы и сильные авторы.

– Каково соотношение среди участников биеннале авторов, уже получивших определенную известность, и молодых художников?

– Вы правильно выразились "определенная известность". Известность – понятие относительное.

Среди авторов, чьи работы представлены на биеннале, есть ряд художников с мировым или европейским уровнем известности. Увы, большинство из них не граждане Украины. А те из "известных", кто имеет украинский паспорт, живут, или работают, или преимущественно выставляются за рубежом.

Для "известности", кроме таланта, необходимо существование развитой инфраструктуры, которой пока нет в нашей стране. Но, с другой стороны, Одесская биеннале всегда сознательно избегала статуса ярмарки "звезд". Так что большинство – "малоизвестные", среди которых встречаются и немолодые.

– Что бы вы ответили тем, кто критикует формат биеннале?

– Вообще – всех биеннале? Или формат одесской? Я благодарен за любую обоснованную критику. Более того, как правило, в одесскую биеннале обязательно включаются работы или проекты, которые содержат критический посыл в адрес самой концепции биеннале.

И, конечно, специальная благодарность тем, кто во время работы Одесской биеннале реализует альтернативные форматы.

– Среди локаций биеннале – самые разнообразные пространства: музеи, галереи, Завод шампанских вин, коворкинг "4City". Насколько было сложно с ними работать?

– Есть люди, которые на вопрос "как дела", вдруг начинают подробно об этом рассказывать. Во многом это зависело от технической сложности реализации самих работ, специфики самих локаций и главное – квалификации команд, занимавшихся специальными кураторскими проектами.

Четко были сделаны проекты Харьковской муниципальной галереи (выставочный зал МСИО) и группы Одос ("Одиссея: Донбасс-Киев. Донбасс-Одесса). Не было проблем с галереей "Худпромо". Прекрасно справилась с непростыми задачами команда галереи "Инвог арт" – и в реализации проекта Маши Куликовской, и в проведении мастер-классов и Куликовской, и Вальдемара Татарчука.

Мы довольно бурно полемизировали с "Изоляцией" по поводу места реализации их спецпроекта "Дом культуры", но когда решение было принято, команда "Изоляции" действовала очень профессионально: инсталлирование выставки и дискуссия в "4City" успешно состоялись без особых усилий организаторов биеннале.

[L]Без особых проблем были реализованы проекты Вадима Кругликова (Музей истории евреев Одессы) и Катерины Радченко (Одесский государственный историко-краеведческий музей). Нелегко было организаторам биеннале с реализацией спецпроекта Камиллы Боэмио.

Эти трудности возникали и в связи со спецификой пространства ("квартира №6" в Одесском муниципальном музее личных коллекций им. Блещунова) и в связи с характером самого проекта, представившего коллаборацию Дэвида Гольденберга и Фабио Антинори (спасибо ассистенту куратора Николаю Карабиновичу и волонтеру Валерии Плехотко).

Зато выставка работ Владимира Кожухаря в этом же музее особых трудностей не доставила. Самые технически сложные локации – Завод шампанских вин, Музей западного и восточного искусства и основной корпус МСИО, а также работы в открытом пространстве.

– Можете ли дать рекомендации тем, кто хочет увидеть и понять как можно больше?

– Идти и смотреть. Если кто-то хочет пообщаться с куратором лично – следить за объявлениями: во второй половине сентября будет еще несколько кураторских экскурсий.

Анастасия Суворова, сокращенная версия интервью была опубликована в седьмом выпуске газеты "ВОНО".

Фото обложки: dumskaya.net

Титульное изображение на странице: Горсад, "Ангел"

Реклама:

Головне сьогодні