Декоммунизация: обезболить невозможно разрушить

Наблюдая за ликованием людей по поводу последних веяний декоммунизации в виде сдирания мозаики с пионерами со стены киевской школы, я поняла, что мне больно.

Я почувствовала в себе силы признаться в том, то мне больно, когда валят памятники, рушат мозаики и разбивают могильные доски, кому бы они ни были возведены. Я осознаю, что получу вал оскорблений и непонимания в ответ, но все же хочу поделиться этой болью потому, что чувствую, что больно многим.

Эта боль живет во мне с 1989 года, когда во Львове разрушили памятник Ленина. Я до сих пор помню тот день, когда будучи маленькой школьницей, я наблюдала за этим деструктивным актом. Нет, я не являюсь поклонником "лениных" и вовсе не одобряю преступления против человечества, совершенные коммунистическим режимом. Ну, а в свои 9 лет я не понимала всего этого контекста и подавно. Эти картинки  оставили в моем сознании воспоминания о зашкаливающей агрессии и варварах, рядом с которыми мне небезопасно. В какой-то степени страх и недоверие к людям формировал мой жизненный путь так же, как страх и недоверие формирует и Ваш.   

Мы можем до бесконечности спорить об исторической роли деятелей, чьи памятники нужно демонтировать. Можем утонуть в аргументах об исторической, культурной и эстетической ценности этих объектов, доказывать друг другу с пеной у рта, как важно освободить место для нового, убрав старое. Можем говорить об общем пространстве и свободе проявления. Можем, но не делаем.

У нас нет этих диалогов, помогающих прожить и проработать травмы прошлого. Вместо того чтоб вместе горевать о потерянных жизнях, разрушенных культурах и покалеченных судьбах, мы делимся на варваров, исполняющих ритуал ликования на месте разрушения символических предметов, и обиженных детей, с ужасом и растерянностью наблюдающих за этим ритуалом. Между этими варварами и обиженными детьми нет доверия. Есть страх и непринятие.

Самый главный тормоз для Украины – недостаточный уровень доверия.

Самым главным фильтром принятия решений в эти нелегкие времена должен стать вопрос: "Поможет ли то или иное действие восстановить или увеличить дозу доверия в обществе?". Разрушение, зачастую варварское, санкционированное государством, не проходит тест доверия.

Как бы красиво ни выглядело это символическое освобождение от коммунизма лопатой, оно не помогает нам повысить уровень доверия в обществе. Этим символичными актами разрушения мы утрамбовываем одну пропаганду поверх другой, не давая достаточно пространства для того, чтоб извлечь уроки из прошлого.

Без общественного консенсуса в вопросе переименования городов и улиц и сноса памятников и символов, напоминающих о неоднозначном историческом периоде под названием Советский Союз, мы будем долго топтаться на месте. Вместо того чтоб  ускоряться, мы замедляем сами себя.

[L]Историки из института памяти аргументируют, что разница между уровнем прогресса во Львове и в Луганске, объясняется плотностью размещения советских топонимов.

Львов вырывается вперед по многим показателям не потому, что там снесли Ленина больше 20 лет назад. Я была свидетелем как снос Ленина и переименование улиц не уберегли Львов от варварства в отношении к многовековым памятникам архитектуры, издевательства над городским пространством, очень высокого уровня коррупции и кумовства, непрофессионализма и политической безответственности.

Это было уже не совковое варварство по отношению к городу и людям, а независимо-украинское, которое часто называют "совком". Львов вырывается вперед благодаря многовековому влиянию западной цивилизации и благодаря неистовому креативу, рождающимся из многообразия культур и народов, которые встречались на этом "перекрестке" много столетий. Отсутствие или наличие памятников не является определяющим фактором в его развитии.

Я хочу, чтоб до того, как мы решим, что делать с многообразием символических артефактов, мы изучили и осознали "все оттенки" желтого, синего и красного в истории Украины.

Ведь без понимания истории, стоящей за выходным днем в календаре, праздники остаются не чем иным как поводом поесть и погулять. А какая разница, в какой день выпивать с друзьями: в день октябрьской революции или в день независимости?

Благодаря нескольким историческим проектам, я познакомилась с тем, как Германия работает с травмами прошлого. Немцы развивают технологии исследования, проживания и осознания прошлого через исторические мастерские. Во многом интерес к изучению истории, анализу архивных документов, коллекционирование человеческих историй и формирование культуры памяти помогает прожить травмы и справиться с коллективной виной.

Государственные указы о декоммунизации не помогают нам обезболить травмы прошлого. Они лишь создают поводы для новых травм.

Открытие архивов, финансирование программ по их оцифровыванию и доступности для исследователей в разных странах мира, государственные гранты на изучение и популяризацию истории, на разработку инновационных исторических курсов будут "декоммунизировать" нас быстрее и качественнее, чем сбивание мозаики или демонтирование гранитных памятников.

Это поможет нам долго, но надежно выстраивать доверие, которое так необходимо для продвижения вперед.

P.S.. Я не буду читать комментарии к этой колонке. Мне слишком больно видеть злость и агрессию  в комментариях под своими колонками. Я не знаю, стоят ли за этой агрессией живые люди со своими человеческими историями, психически неуравновешенные читатели или кем-то оплаченные боты. Я избавлю себя хотя бы от этой боли.