Как старший офицер батареи в своем решении не ошибся

– Воюем, как в первую мировую. Сидим в окопах, и со ста метров друг друга гранатами забрасываем, – сказал Роман Яковенко и рассмеялся.

Отличная, остроумная и очень тонкая шутка. С очень точными и в меру гипертрофированными историческими параллелями.

Весь армейский юмор обычно строится на утрированных штампах проявления костного солдафонского мышления в сочетании с неудержимой тягой главного персонажа любой ценой добиться субординации и дисциплины.

Только один недостаток был у Роминого афоризма. Не совсем он был ко времени. Точнее, совсем не вовремя.

К тому моменту мы уже отбросали свою порцию "гранат", и смотрели, как тоже самое, только по нам, теперь проделывал противник.

[L]Наша артиллерийская контрбатарейная борьба скорее напоминала шахматный этюд противостояния слона и коня.

Осенью 2014 года подготовленных батарей в нашем секторе АТО катастрофически не хватало.

Артиллерийская разведка практически не работала. И мы были вынуждены отработав цели, очень оперативно перекатываться на новую огневую. Чтобы самим не стать поражаемыми целями.

Противник тогда использовал тактику блуждающих батарей и методику беспокоящего огня. Примерно предполагая, откуда мы ведём стрельбу, или где в данный момент можем находиться, он выдвигал "грады" или миномёты, которые методично отрабатывали, пытаясь нас накрыть.

"Град" успевает выпустить весь свой пакет сорока направляющих стволов за 20 сек.
Так быстро определить его координаты, и передать их нам, наши разведчики, конечно, не могли. Допотопная техника не позволяла.

Часто бывало, что мы открывали огонь по одной позиции врага, а он успел уже переехать и начать работу по нам с другой.

При постоянных перемещениях вырыть окопы, или хотя бы щели, мы не могли чисто физически. Поэтому маскировали орудия ветками, а сами уходили в посадку.
Такие меры были отнюдь не лишними. Над нами постоянно кружились "беспилотники" противника.

И "гранаты" наши весили 42 кг. И "взрыватели" к ним – заряды около 25 кг.

А в остальном, конечно, очевидное сходство было. Поэтому ответный огонь врага нас не удивил.

Гораздо больше нас поразила такая длинная речь Ромы. Обычно он был крайне сдержан в проявлении своих эмоций, а тем более в их словесном выражении.

Спокойный, немногословный, выдержанный, с каким-то очень крепким стержнем внутри. И от этого очень убедительный.

Чем сложнее была обстановка, чем интенсивнее шел обстрел, тем хладнокровней и уверенней были действия Романа.

Его умение сохранять спокойствие, действовать грамотно, быстро и точно считать корректировки по целям и принимать правильные решения в очень сложных боевых условиях передавалась всем нам.

Какой бы опасной не была боевая задача, или напряженной обстановка, мы всегда были уверены, что наш старший офицер батареи (а Рома тогда занимал именно эту должность в третьей гаубичной) быстро сориентируется и всё сделает четко.

Конечно, такие вещи могут показаться очевидными и понятными. Настоящий боевой офицер должен вести себя именно так.

Только Ромке тогда было уже чуть за 20, а нам всего чуть за 40.

"Старший" по штатной должности, лейтенант Яковенко был самым младшим офицером в батарее.

Всего кадровых было у нас двое. Комбату, старшему лейтенанту Мосейчуку, такому же отчаянному, безудержно смелому и при этом грамотному офицеру, самому недавно исполнилось 24.

Ранее Мосейчук уже успел повоевать в АТО на этой же должности старшего офицера батареи. Теперь, когда сформировали нашу батарею, командовать ею назначили его. На войне возможность проявить себя появляется очень быстро. Особенно, когда не хватает офицеров.

Их не то, чтобы совсем не хватало, по крайней мере в нашей бригаде.

На утреннем и вечерних построениях офицеров в части было предостаточно. Любых. Всяческих. И больших, и маленьких. С большими звёздами и не очень.

Многие офицеры в бригаде не скрывали своих просоветских, или пророссийских взглядов. Открыто, надломленным голосом исполнителя песни про "тонкий колосок на русском поле", высказывались против Майдана, восхищались Путиным, который конечно, не прав, но сильной рукой сумел, по их мнению, объединить страну.

В зону АТО такие офицеры особо не рвались. Им было достаточно побыть два-три дня где-то очень далеко от линии боевого соприкосновения, чтобы получить все мыслимые и немыслимые льготы и награды.

Конечно, не все офицеры были такие. Были и грамотные, отважные специалисты-патриоты.

То, что оба наших непосредственных командира оказались молодыми, и ещё не совсем вовлеченными в эту постсовесткую систему, было на самом деле неоспоримым преимуществом.

Роман вообще к нам пришел сразу после выпуска в военном училище.

На своём курсе он был восьмым по показателям успешности в учёбе.

Если отбросить "блатных" курсантов и "любимчиков", то можно смело утверждать, что нам достался один из лучших выпускников 2014 года.

Высокие показатели давали новоиспечённому лейтенанту Яковенко преференции в выборе рода войск и военной части для дальнейшего прохождения службы.

Убеждён, Роман в своём решении не ошибся.

Сам он был откуда-то из Черниговской области. Всегда аккуратный, подтянутый, бодрый, энергичный и очень скромный.

Когда волонтёрская помощь стала мощным и постоянным фактором мотивации и снабжения армии, для многих появился соблазн обновить и взять себе про запас что-нибудь из одежды, обмундирования, или снаряжения.

– Мне ничего не надо. Вообще ничего. У меня всё есть, – неизменно отвечал лейтенант Яковенко, обладатель выцветшего допотопного "комка", неудобного бушлата и затрапезной вязанной черной шапки.

Ничего не выбирая из волонтёрских "подгонов" лично для себя, Роман всегда с большой радостью принимал любые устройства и приборы, которые позволяли сократить время на подсчёты корректировок и сделать работу батареи максимально эффективной.

Он очень быстро освоил несколько электронных баллистических программ управления артиллерийским огнём, одну их которых разработал офицер нашей бригады, а с внедрением других помогли волонтёры.

Они же подарили электронные планшеты для ведения подсчётов.

Было видно, что Роман привычный к тяжелому труду и сложным ситуациям.

Аккуратный, внимательный, сосредоточенный. Таким мы привыкли видеть нашего старшего офицера батареи.

Когда в ноябре морозы были такие, что планшеты просто отказывались включаться, он умудрялся на огневых отогревать их теплом от костра, и очень внимательно производить подсчёты. Абсолютно не видя для себя никаких в этом неудобств.

Мы переезжали с огневой на огневую без передышки. Тяжело тогда было всем, но все держались.

Артиллерийские орудия – это сложные механические и пневматические системы, которые нуждаются в постоянном уходе и профилактике.

Поскольку бои шли постоянно, обеспечить наши гарматы надлежащим уходом возможности не было.

Едва удавалось найти время по очереди каждому расчёту извлечь тяжелый клин затвора, почисть его и поставить обратно.

Любая техника без надлежащего ухода начинает со временем давать сбои. Мы с большим трудом отремонтировали и подготовили наши гаубицы перед выходом в зону АТО.

О том, сколько и какие ещё бывают поломки и сложности в работе механизмов орудий, мы даже не догадывались.

Никакой учебной или технической литературы у нас с собой не было.

Откуда всё это знал Рома, сложно даже представить. По любому техническому вопросу, будь то выверка орудий, или текущий ремонт, мы шли к нему.

Скорее всего, он знал не намного больше нас. Но высокая степень ответственности и исполнительности лейтенанта Яковенко преодолевала любые поломки и неисправности.
Чаще всего, засучив рукава и испачкавшись с ног до головы во всю грязь и накипь гарматы, Роман отчаянно ковырялся вместе с нами.

Но даже в процессе работы, когда все старались друг друга поддержать и приободрить шутками, или рассказами, Рома оставался очень сдержанным и немногословным.

Улыбался, отшучивался, говорил коротко. Всегда больше что-то делал.

В ноябре 2014 года наш комбат заболел пневмонией. Постоянные кочёвки и ночёвки по полям не прошли даром.

Мы тогда привыкли во всём полагаться и доверять комбату, и поначалу немного опешили.
Ещё больше по этому поводу переживал сам комбат. Несмотря на серьёзное заболевание, недомогание и тяжелое состояние он отказывался ехать в тыл на лечение.

Старался быть с нами на огневых позициях. Под вымышленной фамилией и историей болезни попутно лечился в местной больнице. Однако без отдыха и постельного режима такое лечение было малоэффективным.

Комбат старался днем хоть немного отлежаться, а вечером приехать к нам на огневую позицию, лично всё проконтролировать.

В такой ситуации вся нагрузка легла на старшего офицера батареи. Однако Роман действовал спокойно и хладнокровно. Его рассудительность и аналитический склад ума каждый раз позволяли принимать верные командирские решения.

Даже через некоторое время бойцы стали отмечать, что с СОБом работать спокойнее и надёжнее.

В самых напряженных моментах, его ровный голос и чёткие команды: "Все в укрытие", "все по норкам", "всем одеться (быть обязательно в каске и бронике", "ожидаются осадки (по нам скоро будет работать "град)", сейчас будут "подарки" (быть готовым к ответному обстрелу со стороны врага)", или даже "всем прижаться к щитку орудия" вселяли уверенность, что всё будет хорошо, и никак иначе.

Также четко и грамотно лейтенант Яковенко делал расчёты и руководил стрельбой нашей батареи.

5 ноября 2014 года комбат, как обычно, заехал к нам на огневую позицию, собрал командиров орудий и сообщил, что обстановка на фронте очень сложная. Мы тогда поддерживали огнём киборгов в Донецком аэропорту.

Затем довёл всей батареи, что наша разведка в результате перехвата узнала: боевикам известна точная позиция нашей батареи и они готовят интенсивный обстрел.

Накануне как раз зашел очередной путинский гумконвой, верный признак того, что российские террористы усилят активность.

Тогда по странному решению командования мы были единственной артиллерийской батареей в нашем районе.

Накануне наша тяжелая техника выходила из сектора. Говорили, что ребята идут на ротацию. Заменить их было некем. Поэтому весь "анализ и расчет сил и средств для адекватного реагирования" штаба заключался в маневрировании нашей батареи.

Уйти мы не могли, и прикрыть нас никто не мог.

Некому было.

Беспилотники противника над нами летали регулярно.

У нас было несколько позиций, откуда мы могли эффективно работать по боевикам, штурмующим аэропорт.

Вот между ними мы и совершали постоянные перемещения, чтобы затруднить врагу попытки определить наше местонахождение.

Впрочем, после наших залпов, вычислить нас было совсем не трудно.

Настало пять, затем шесть, семь, восемь после полудня.

Мы переехали ещё раз.

Сепары молчали.

Стало совсем темно.

Вдруг над нашей позицией появился "орлан" – российский беспилотник. Защёлкал затвор, ярко озарилась и заполыхала вспышка: вражеский БПЛА фотографировал наши позиции. Было что-то очень зловещее в этих мощных желто-белых отблесках.

Наступал девятый час.

Видимо, сегодня обойдётся, решил комбат. Дал приказ возвращаться на нашу основную огневую позицию и уехал на очередные бесполезные, в виду частого нахождения на холоде, медицинские процедуры.

Мы поочередно со вторым взводом переставили гарматы. И стали заходить в посадку. День был очень тяжелый и напряженный, хотелось присесть, выпить чаю и немного отдохнуть.

Но едва мы расположились у костра, как рядом с нами стали плотно ложиться мины. "Орлан" летал и делал снимки не зря.

Снаряды сыпались и возле орудий, и по нашему лагерю в посадке.

Мы успели упасть на землю. В этот момент раздался по рации уверенный голос Ромы:

– Расчёты к машинам! Отходим к старому кладбищу. Свет не включаем. Начинаем движение по мере готовности, каждый расчёт самостоятельно. Общий сбор у кладбища. Командирам орудий проверить, чтобы все бойцы покинули зону обстрела.

Хорошо, что мы только подъехали. И наш видавший виды КАМАЗ ещё не успел стравить воздух из системы. Его даже не пришлось прогревать.

Мы схватили оружие, запрыгнули в тягачи и достаточно организованно отошли к кладбищу.

Но, то ли у противника были наблюдатели, то ли сепары предвидели такую ситуацию. Они тоже перенесли огонь своих миномётов в сторону кладбища.

– Вниманию по третьей! Уходим к шоссе. Становимся под посадкой! – Рома сработал чётко и своевременно.

Мы отошли ещё дальше. Предлагали уйти за шоссе, но лейтенант Яковенко приказал оставаться на указанном месте.

За шоссе было безопасней, но мы могли тем самым спровоцировать огонь по дороге и по посёлку, который находился не так далеко.

Роман доложил комбату и в штаб сектора.

Комбат прилетел мгновенно.

Штаб ничем помочь не мог.

Так мы стояли и смотрели за посадкой, как вражеская миномётная батарея отрабатывает нашу огневую, а заодно и прилегающие дороги.

Обстрел был довольно долгим. Наша артразведка даже вроде как смогла установить координаты противника, но ответить было некому.

Через какое-то время со стороны одной из соседних бригад раздался выстрел. Мы обрадовались, что это наши соседи дают сепарм ответку. Но радость оказалась преждевременной.

Вместо четкого залпа в небе растянулась какая-то невразумительная светлая сопля. Она только подсветила наши позиции, но никак не угомонила российских наёмников.

Боевики, поняв, что можно не опасаться ответа, отрывались по полной. Было заметно, что гумконвой пришелся кстати для такого случая.

Наша вторая батарея в это время уже начала подготовку к ротации, а точнее, была полностью "готова". И не могла выехать, чтобы накрыть миномётную батарею врага.

Через какое-то время, всё же пару орудий "двойки" пронеслись мимо нас.

Мы испытали искреннюю радость, от понимания того, что хотя бы они смогут отработать по боевикам, атакующим Донецкий аэропорт.

А наше положение оставалось таким же тяжелым.

Впрочем, враг уже перестал работать по площадям, а сосредоточил огонь по нашим орудиям, пытаясь их уничтожить. Нам пришлось дожидаться, когда у противника закончится боезапас.

Затем мы вернулись на огневую. Из пяти орудий без явных серьёзных повреждений было только одно.

То, что никто из самих ребят под обстрелом не пострадал, заслуга, прежде всего, Романа. Благодаря его грамотным и чётким действиям мы все организованно вышли из-под обстрела.

Своё мастерство и умение управлять батареей он проявит ещё не раз.

Поэтому, когда начнётся формирование новой, пушечной батареей, лейтенанта Яковенко отзовут от нас и назначат комбатом нового подразделения.

Нам будет очень жаль расставаться с Романом, но мы будем очень рады и за него в новой должности, и за ребят, которые будут служить под его командованием.