Что не так с проектом стелы на харьковской площади Свободы

Ситуация с открытым блиц-конкурсом на лучший эскизный проект памятного знака на площади Свободы в Харькове в очередной раз поднимает проблему коммеморативных объектов, то есть памятников и мемориалов, в публичном пространстве. Этот вопрос стал особенно актуален в контексте декоммунизации.

Блиц-конкурс стартовал 2 ноября 2016 года, и завершился 3 февраля победой "памятного знака в виде ангела на вершине стелы и в окружении четырех фигур колоритных исторических личностей внизу".

Сразу обращает на себя внимание тот факт, что официальный сайт Харьковского городского совета, где были опубликованы результаты конкурса, не называет автора проекта, отсутствует и название.

Проблема, однако, совсем не в этом. К сожалению, зачастую дискуссии об арт-объектах и памятниках в публичном пространстве, разворачивающиеся в социальных сетях, максимально повышают эмоциональные градус, но не приводят к конструктивным решениям.

При этом критическое осмысление или попытка аргументированно отстаивать свою позицию, опираясь на доводы чуть более веские, чем "нравится/не нравится" встречаются крайне редко.

[L]Если же обратиться к мировой практике, а украинское общество далеко не первым столкнулось с подобными проблемами в сфере публичного пространства и политики памяти, можно сформулировать три основных критерия в оценке коммеморативных объектов: эстетический, политический и архитектурный.

Задание конкурса, озвученное Харьковским городским советом, в том или ином виде соответствует этими критериями: "определение лучшего объемно-пространственного и идейно-художественного решения памятного знака на площади Свободы в г. Харькове".

Рассмотрим проект-победитель на соответствие данным критериям.

Архитектурная составляющая или объемно-пространственное решение предполагает, что любой коммеморативный объект представляет собой архитектурное сооружение, которое является частью городского пространства.

Отсюда требование взаимодействовать с окружающим архитектурным ансамблем – либо мимикрировать и усилять его, либо кардинально контрастировать. Параллельно объект может решать ряд других практических вопросов, которые отлично сформулировал в своей статье о результатах конкурса архитектор Богдан Волынский.

Если вкратце, речь идет о реорганизации площади в соответствии с потребностями пользователей данного публичного пространства, например, студентов университета по соседству, владельцев транспортных средств, паркующих их на площади, пешеходов, пересекающих ее.

Казалось бы, проект-победитель учитывает архитектурные особенности площади и задействует форму стелы, исторически предусмотренную при планировке, но так и нереализованную.

Однако все остальные элементы этой скульптурной группы противоречат строгому конструктивистскому решению площади с доминантой – зданием Госпрома. Урбанистические потребности горожан не учтены вообще.

С эстетической точки зрения открытым остается вопрос обращения к псевдоклассической монументальной традиции. Выбранный проект также иллюстрирует проблему отсутствия легитимной художественной традиции, которая репрезентовала бы формирующуюся украинскую идентичность.

Вместо этого советский художественный язык бездумно заменяется архаикой или украинским барокко, абсолютно игнорируя монументальную традицию двадцатого века и современности.

Поэтому от автора проекта хотелось бы услышать, почему был выбран именно такой стиль, как он соотносится с художественной традицией Харькова, современными тенденциями в сфере визуального искусства.

И последний, но очевидно важный критерий – политический – плохо артикулирован в условиях конкурса. Однако жюри конкурса, состоящее в основном из представителей разнообразных Союзов (дизайнеров, архитекторов, художников, фотохудожников) отдало предпочтение проекту, который вполне соответствует противоречивой государственной политике памяти

Тут не лишним будет вспомнить тезис историка Андрея Портнова о "постсоветских войнах памяти", разворачивающихся в Украине.

Украинская ситуация характеризуется присутствием в публичном поле разнообразных, а порой и прямо противоречащих друг другу исторических нарративов, болезненных и подавленных воспоминаний, искаженных исторических фактов.

При этом мемориал или коммеморативный объект – это твердая форма памяти, которая является результатом общественного консенсуса о том, что необходимо помнить. Таким образом, от автора, создающего такой объект, требуется чувствительность и внимание к травматическим аспектам коллективной памяти.

Наконец, если попытаться проанализировать проект с точки зрения политики памяти, его эклектичность и несогласованность элементов вызывают у неискушенного зрителя легкое замешательство.

У подножия стелы автор расположил четыре исторические фигуры, которые, по его мнению, репрезентируют славную историю Слобожанщины. Скифский философ Анахарсис, безусловно, призван демонстрировать мудрость украинского народа, а также протянуть ниточку украинской истории вглубь веков. Князь Игорь – воплощение героического прошлого и воинственного духа украинцев.

Семен Климовский (Климов), автор слов песни "Їхав козак за Дунай", – душа народа. И наконец поэт Михаил Петренко, автор слов еще одной песни "Дивлюсь я на небо, та й думку гадаю", выполняет ту же функцию, что и предыдущий герой.

Все это темпоральное и жанровое разнообразие (хотя какое уж тут разнообразие, ни одного ученого, композитора или политического деятеля) увенчано ангелом с крестом. Его роль – "зацементировать" всю конструкцию своим безусловным авторитетом и таким образом обезопасить памятный знак от критики.

Какая же политика памяти стоит за этой конструкцией? Что должен почувствовать современный украинец, столкнувшись с этой на первый взгляд многоуровневой, но на деле абсолютно плоской констелляцией образов?

Как подобный памятный знак отражает локальную историю Харькова или в целом украинский исторический нарратив? Можно ли осуществить попытку критического осмысления крайне сложной украинской исторической памяти через этот объект? И наконец, отражает ли он консенсус общества относительно того, что этому самому обществу важно помнить?

В конце концов, кажется подозрительным, что проект, который осуществляется в рамках декоммунизации, опирается на устаревшую коммунистическую инфраструктуру. Ее составляют различные Союзы творческих деятелей. При этом совершенно не учтено мнение жителей города (показательно, что в рамках Facebook-опроса данный проект не вошел даже в пятерку лидеров).

Очевидно, обществу необходимо использовать подобные случаи для осмысления памятных объектов в публичном пространстве, а органам местного самоуправления вместо проведения блиц-конкурсов осуществлять более продуманную и последовательную политику памяти.

Важно также осознавать, что в отсутствие консенсуса в обществе и полной растерянности относительно будущего монумента совсем не обязательно принимать окончательные, постоянные решения. Возможно, необходимо время, чтобы осознать и артикулировать изменения, которые происходят с украинским обществом сейчас, а также тот исторический нарратив, который ему приходится заново открывать.

В таком случае не такой уж плохой идеей может быть установка временного символа "знак вопроса" на месте бывшего памятника Ленину (соответствующая петиция была подана в Харьковский городской совет еще до объявления конкурса).

Материал создан в рамках художественно-исследовательского проекта "Общественный договор" фонда ИЗОЛЯЦИЯ, который призван стать дискуссионной платформой между арт-сообществом, обществом и властью для обсуждения статуса и функционирования памятных объектов в публичном пространстве. В 2016 году в ИЗОЛЯЦИИ прошла одноименная международная выставка, а также две художественные интервенции на месте свергнутого памятника Ленину на бульваре Тараса Шевченко в Киеве — "Населяя тени" Синтии Гутьеррес и "Бесконечное празднование" Махмуда Бакши. В 2017 году в рамках проекта "Общественный договор" запланированы новые интервенции в городском пространстве, исследовательские и образовательные события. Куратор проекта — Катерина Филюк.