Прежде один из любимых вопросов отечественных журналистов - "какой украинский фильм вам больше всего нравится?", -приводил зарубежных гостей в трепет, вынуждая их неуверенно вспоминать названия лент, снятых более полувека назад.
Особенно часто в эту трудную минуту иностранцев выручало упоминание "Человека с киноаппаратом" Дзиги Вертова. Специальный показ этого фильма на Потёмкиной лестнице, ставшей кинозалом для 15-тысячной аудитории, с живым музыкальным сопровождением Майкла Наймана, стал лучшей данью уважения украинской киноклассике, её столь парадоксальной творческой свободе, её художественным открытиям и её актуальности для современной культуры.
Между тем кинематографическая Украина больше не является для остального мира пустыней, в которую превращён некогда цветущий край. Мне раз за разом доводилось слышать, как без всяких журналистских допросов граждане Франции, Швеции, Сербии и Австралии рассказывали, где им удалось посмотреть "Племя" Мирослава Слабошпицкого ("А это правда, что у вас его не захотели посылать на "Оскар"?.."), "Гамер" Олега Сенцова, ленты о Евромайдане.
- Когда все эти фильмы, - сказала мне коллега из Германии, - полнометражные и короткометражные, игровые и документальные, вдруг стали появляться у нас один за другим, я подумала, что всё это не могло возникнуть на пустом месте и как-то с удивлением обнаружила, что один из моих любимых авторов, великий русский режиссёр Кира Муратова, в действительности является великим украинским режиссёром.
Шестой Одесский международный кинофестиваль продемонстрировал, что, вопреки тяжёлой политической и экономической ситуации, украинский кинематограф укрепляет свои позиции. С особенной очевидностью об этом свидетельствовала короткометражная секция национального конкурса, изобиловавшая именами молодых авторов, уже получивших признание завсегдатаев отечественных и международных фестивалей.
Останавливаюсь на этом отдельно, поскольку если раньше даже самые одарённые из начинающих постановщиков после первой же работы, обратившей на себя внимание, буквально растворялись в культурном небытии, в атмосфере творческой апатии, сейчас мы имеем дело с молодыми кинематографистами, от которых будет не так просто отделаться. Талант сочетается в них с безоглядным энтузиазмом, готовностью преодолевать невзгоды неблагоприятного социокультурного климата.
С упрямой настойчивостью они требуют поддержки от академических и министерских структур, бездеятельных и косных, но при этом способны каким-то образом, поодиночке или же объединяясь в творческие группы, подобные "СУКу (Современному Украинскому Кино)", создавать фильмы и без госфинансирования, и без университетских протекций.
Прежде в отечественном кино доминировали надуманные, выхолощенные мелодрамы, беззубые и примитивные комедии, эскапистские экскурсы в абстрактную старину казацкого золотого века или героического сопротивления коммунистическим оккупантам. Основной чертой творчества нынешних режиссёров, для которых Шестой ОМКФ стал настоящей парадной перекличкой, является стремление стереть преграду между экранным пространством и кинозалом, осмыслить реальность, ожидающую зрителей за пределами кинотеатров.
Разумеется, речь идёт не только о Евромайдане и идущей на востоке страны войне, хотя и эти темы нашли своё отражение в представленных картинах- здесь стоит в первую очередь отметить "Стену" Михаила Москаленко (специальный диплом жюри национального конкурса), в которой агрессивной и популистской риторике власть предержащих противопоставлены монологи простых граждан, военных, волонтёров, художников, убеждённых, при всех различиях выбранной ими гражданской активности, что стены между людьми и народами необходимо разрушать, а не возводить.
 |
| Тут и далее фото с сайта кинофестиваля |
Чаще же фильмы молодых режиссёров повествуют о причинах нынешних катаклизмов, всевластию коррупции, отсутствию перспектив и амбиций, многолетнему гражданскому равнодушию, распаду социальных связей. В некоторых фильмах эта атмосфера безынициативности и отчуждения сгущается до абсурда - в лентах "Погружение" Александра Зырянова, "Вес" Юрия Шилова, "Больничка" Оксаны Казьминой персонажи существуют в некоей патологической обособленности, и даже чрезвычайные ситуации, требующие вмешательства и участия, почти не способны заставить их взаимодействовать друг с другом.
Противоположным примером тесных и при этом предельно откровенно показанных взаимоотношений можно назвать "Вдалеке" Екатерины Горностай, получившую от жюри национального конкурса награду за лучшую актёрскую работу- дуэт Виктории Миронюк и Андрея Палатного. Происходящее сводится здесь к снятому одним кадром разговору молодых супругов, демонстрирующему способность авторов к радикальному душевному эксгибиционизму, ошеломившему многих зрителей. Обсуждение сексуальных проблем оказывается в ленте Горностай чем-то средним между семейной терапией и исследованием изменений, которым неизбежно подвергаются чувства возлюбленных.
 |
В то время как герои "Вдалеке" способны хотя бы в пределах супружеской постели прийти к взаимопониманию и гармонии, в большинстве картин конкурса коммуникация персонажей оборачивается самыми драматическими последствиями, свидетельствуя о нарушении нравственных и социальных координат.
"Мужская работа" Марины Степанской, отмеченная жюри национального конкурса "Золотым Дюком" как лучший короткометражный фильм, предстаёт метафорой состояния украинского общества.
 |
Центральные персонажи ленты по поручению своего начальника пытаются "решить проблемы". Проблемами в их мире являются недостроенный собор, который "достраивать бессмысленно, сносить дорого", но можно превратить во что-нибудь полезное вроде склада, а также фермер, пытающийся защитить от их посягательств свою землю, так что с ним "может мягко не получиться". Фильм Степанской изображает мрачное пространство бесправия и бездуховности, обречённости бунта тех немногих, кто сохранил способность отстаивать справедливость.
При сложившихся обстоятельствах вполне естественным спасением представляется бегство, стремление выбраться за пределы родной провинции, пришедшей в окончательный упадок, и найти пристанище в более благополучном мегаполисе, а то и вовсе за границей.
Однако эти попытки оказываются обречены на провал, столкнувшись с животной, инстинктивной ненавистью окружающих, вполне довольных своим жалким прозябанием и готовых уничтожать всех, кого не удовлетворяет существующее положение вещей, всех, кто намерен воплотить в жизнь свои надежды- об этом выразительно повествуют "Карусель" Никона Романченко и "Остановка" Константина Петрушенко.
Пожалуй, проблемы и конфликты современного украинского общества с наибольшей полнотой и достоверностью- и при этом верой в способность их преодоления, - представлены в ленте Филиппа Сотниченко "Сын", названной лучшей короткометражной работой национального конкурса жюри Международной федерации кинопрессы (ФИПРЕССИ).
По своему сюжету фильм является камерной драмой о взаимоотношениях бывших супругов, борющихся за своего сына, но за каждым из персонажей, при всей их драматургической достоверности, детализации черт их характера и быта, стоят узнаваемые социальные типажи. Женщина, привлекательная и целеустремлённая, рассчитывает эмигрировать вместе с ребёнком, мужчина клянётся, что никогда не согласится расстаться с сыном, никогда не подпишет соответствующий документ.
Мелкими, будто случайными деталями, лучше всего свидетельствующими о подлинном таланте- одеялом с детским рисунком, в которое кутается герой, мимолётным взглядом, брошенным на него бывшей женой, полном снисходительной жалости, - авторы дают понять, что в этой схватке мужчина обречён с самого начала, что этот человек, не лишённый достоинств, но инфантильный, не способный найти своё место в окружающей действительности, в мире, где для достижения успеха необходима подлинная душевная стойкость или отсутствие всяких принципов, окажется безвольной, пассивной жертвой обстоятельств.
Более эмоционально ломкий, более склонный к рефлексиям, чем его беспечный отец, бард-алкоголик, он является таким же беспомощным и бесполезным аутсайдером, что заставляет зрителя невольно желать ему поражения, ведь оно помешает разделить эту участь его сыну.
И всё же взгляд Сотниченко на наш мир не так уж безнадёжен. В одном из эпизодов машина, в которой находятся герои, проезжает мимо блокпоста участников протестных акций Евромайдана, и мы понимаем, что этот мимолётный образ протеста является свидетельством, что та невыносимая ситуация, тот временной период, в котором существуют персонажи картины- эпоха безвременья, "болотной" стабильности, повседневного бесправия и комфортного равнодушия, - близка к своему завершению, уже окутанная дымом горящих шин.
Полнометражная секция национального конкурса состояла из двух равных по количественному составу и весьма неравнозначных по качеству частей, игровой и документальной. Две из трёх документальных картин, "Живая ватра" Остапа Костюка и "Вагрич и чёрный квадрат" Андрея Загданского, уже были известны украинским киноманам по показам в рамках киевских фестивалей.
В Одессе один из лучших украинских фильмов о величии, красоте и обречённости традиционного ремесла и изысканное повествование о крупном художнике и крупной личности, чей портрет представлен на фоне тоталитарной эпохи, пытающейся распространиться и на современность, были приняты публикой не менее тепло. Многие считали эти произведения основными кандидатами на получение наград в национальном конкурсе. Но главное жюри программы лишь отметило диплом ленту Остапа Костюка, а жюри ФИПРЕССИ назвало победителем третью из документальных лент, "Диббук. История странствующих душ" Кшиштофа Копчинского, воспринятую весьма неоднозначно.
 |
Фильм польского режиссёра, спродюсированный одной из центральных фигур украинской документалистики, программным директором фестиваля Docudays UA Геннадием Кофманом, многие поспешили объявить "несвоевременным". С этим в определённом смысле можно согласиться, ведь подобные произведения следовало создавать и распространять гораздо раньше- это позволило бы, быть может, избежать многие из наших нынешних проблем. Как писал Тарас Шевченко в послесловии к "Гайдамакам", "серце болить, а розказувать треба: нехай бачать сини і внуки, що батьки їх помилялись, нехай братаються знову з своїми ворогами".
Собственно центральное событие "Гайдамаков", уманская резня, омрачает общение героев "Диббука", паломников-хасидов и жителей Умани. И те, и другие, наполненные взаимным недоверием и неприязнью, повторяющие самые нелепые, самые вздорные клише о представителях иной национальности, предстают удобными жертвами исторического невежества и политических манипуляций.
 |
На украинского зрителя особенно болезненное впечатление производят "украинские", а не "хасидские" эпизоды, свидетельствующие, что кровавые трагедии нашей истории не просто не получили должного осмысления, но и навязываются нашим соотечественникам в самой искажённой, дикой трактовке.
Фразы простых уманчан о том, что, дескать, истребление десятков тысяч евреев войсками Хмельницкого стало важным этапом обретения Украиной своей независимости, можно воспринимать как бред случайных городских сумасшедших, к которым не стоит относиться всерьёз.
Однако не так просто отмахнуться от сцены, посвящённой школьному уроку истории с его смесью слезливой сентиментальности и почти сладострастного описания пыток, урока, в котором детей учат считать героями Ивана Гонту и Максима Железняка, или эпизода, в котором солдат призывают следовать примеру тех же гайдамацких лидеров, защищая, подобно им, своих побратимов-украинцев. При этом местные жители, учителя и офицеры вовсе не подвергают сомнению участие в опустошившем Умань побоище Железняка и Гонты (в случае с последним опровергаемое историческими источниками), а прославляют их именно как его организаторов.
Даже крест, возведённый без церковных санкций на традиционном молитвенном месте хасидов, предстаёт здесь не символом веры, символом покаяния и смирения, прощения и любви, а меткой этнической принадлежности, способом утверждения своего национального превосходства и унижения инородцев, способом провокации вражды и ненависти.
На примере этого конфликта авторы показывают, что расистские предрассудки и другие проявления ксенофобии вполне естественны для человека и человеческого сообщества. Для того же, чтобы их преодолеть, необходимы грамотная культурная и образовательная политика и подлинное нравственное усилие отдельных людей, способных увидеть в ином самих себя. Образцом такого человека предстаёт пожилой обитатель уманского пригорода, по собственной инициативе ухаживающий за могилами евреев, чьи родственники давно разъехались по всему свету.
Что же до общества в целом, то обоснованность наших надежд на лучшее завтра подтверждает создание подобных фильмов и возможность увидеть их на большом экране в полном, не урезанном виде (как говорили в кулуарах фестиваля, украинские чиновники настаивали на 25-минутном сокращении) вопреки неудовольствию той или иной части аудитории.
Игровой раздел оказался куда менее ровным. Фильмы "Captum" Анатолия Матешко и "Полёт золотой мушки" Ивана Кравчишина, находящиеся словно на разных полюсах в смысле соотнесённости с окружающей действительностью, были весьма близки своей эстетической ценностью, в случае с обеими картинами представляющей собой скорее отрицательную величину.
Создателей "Captum" можно приветствовать за первый в полнометражном игровом кино непосредственный отклик на войну на востоке Украины, за их готовность говорить о трагедии наших соотечественников, не стесняясь в выражениях и в выразительных средствах. Также стоит отметить, что в этой картине о нескольких военных и гражданских, томящихся в плену в покосившемся сарае, и их безжалостных стражах акцент сделан не на осуждении той или иной стороны конфликта, а на общечеловеческих ценностях, от которых столь многие из нас отступают, беря в руки оружие.
При этом фильм представляет собой тот досадный случай, когда отсутствие таланта и попросту хорошего вкуса делает честность неотделимой от эксплуатации. Стремясь удерживать драматическую тональность повествования на одной визжащей ноте, авторы чередуют вопли, рыдания, пытки, убийство кота и прочие непотребства, перемежая их с диалогами, в которых неуклюже пытаются совместить глубокомысленные разглагольствования с люмпенской бранью. В результате происходящее оставляет впечатление бестолковой истерики, которую пытаются выдать за наследование жанровых традиций плача античных трагедий.
В жизнерадостной комедии "Полёт золотой мушки", переплетении нескольких историй из жизни обитателей карпатского села, при желании и большой усидчивости можно найти несколько забавных моментов, однако в целом это произведение, авторы которого старательно и безуспешно пытаются воспроизвести стилистику сербских комедий, является настоящим парадом нелепости и безвкусицы. Любые издевательства мэтров авторского кинематографа сумеет выдержать тот зритель, который без стона высидит сцены, где герои таскают тело умершего отца по домам родственников, официальным учреждениям и столовым, в то время как покойный старик не перестаёт дышать и моргать.
Но наибольшим эмоциональным накалом было отмечено обсуждение ленты Евы Нейман "Песнь песней". Неожиданная победа этой экранизации повести Шолом-Алейхема не только в национальном, но и в международном конкурсе (по версии жюри обеих программ) сделала её мишенью самой яростной критики, заставив забыть об очевидном художественном провале других игровых украинских картин. Фильм обвиняли в отсутствии сюжета, в излишней декоративности, в том, что он похож скорее на музейную экскурсию, чем на кинопроизведение.
 |
"Песнь песней" и в самом деле подчас напоминает оживление музейной экспозиции, однако, на мой взгляд, это ещё заостряет вызываемое просмотром чувство утраты, тоски по исчезнувшему миру, ведь пространство, в котором разворачивается действие картины, штетл 1905-го года, и является для нас музеем утраченных образов, прежде всего литературных.
Нейман выводит на экран типажи и быт еврейских местечек Украины, знакомые нам по произведениям Шолом-Алейхема, Исаака Башевиса Зингера, Бруно Шульца. Подчас они предстают похожими на объёмные картины, чьи герои либо поглощены каким-нибудь занятием, не взаимодействуя друг с другом, либо и вовсе застывают в выразительных позах, словно призраки, явившиеся к нам в гости из царства мёртвых, словно зыбкие, хрупкие воспоминания.
Сюжет литературного первоисточника, пронзительная история любви юноши и девушки, не теряется среди этих статичных картин, а сплетается с ними, как поток любовных восклицаний героя Шолом-Алейхема сплетается с пассажами из Библейской "Песни песней". Обречённость чувства Шимека и Бузи будто рифмуется с обречённостью всего их мира, который меньше чем за полвека будет стёрт с лица земли, но при этом страсть молодых людей, разыгранная в декорациях еврейской старины и выраженная словами вечной книги, свидетельствует о неизбежности возрождения, о конечном торжестве жизни и любви.
Как бы то ни было, можно только приветствовать самые горячие обсуждения как этических, так и эстетических качеств украинских лент в надежде, что эти споры выйдут за пределы узкого круга кинематографистов и киноманов. Ведь до сих пор отечественный кинопроцесс почти не привлекал внимания публики за пределами считанных фестивальных площадок и артхаусных кинотеатров, хотя в настоящее время можно без всяких снисходительных преувеличений сказать, что современному украинскому кинематографу есть, что предложить городу и миру.
