Киевская школа: вызов для смелых или сумбур вместо выставки?

В 1968 году, во время проведения Миланской триеннале, некоторое количество студентов и молодых преподавателей из порыва солидарности с протестным движением во Франции захватили выставочные павильоны.

Они провели там около полутора недель, распоряжаясь экспонатами по своему усмотрению. После их ухода залы триеннале, изначально предназначенные для демонстрации новшеств на стыке дизайна и современного искусства, больше походили на документацию акционистского действа.

Подобные ассоциации приходят на ум при посещении одной из локаций биеннале The School of Kyiv в Доме Одежды на Львовской площади.

В отличие от привычного пространства "белого куба", выгодно подчеркивающего зрелищность инсталляций и объектов, здесь работы встроены в среду, изначально не предназначенную для их демонстрации. Будто бы произошёл самозахват помещения.

Так же можно считать, что и само название "биеннале" было оккупировано.

Ввиду того, что руководство Арсенала на официальном уровне приняло решение отказаться от проведения мероприятия в свете текущей политической обстановки.

С самого начала идея проведения биеннале, пусть даже и вне Мистецького Арсенала, деятельность которого как институции может вызывать много вопросов, особенно после прочтения кураторского манифеста, - вызывала некоторые беспокойства. А именно, не станет ли ситуация, которую сейчас переживает Украина, в очередной раз просто интересной заставкой для кураторского высказывания?

Фрагмент экспозиции в Доме Одежды, Малевич, фото: Richard Zazworka

Ещё до открытия The School of Kyiv происходила слабая дискуссия относительно того, уместно ли вообще из этических соображений "биеннале во время войны".

По этой, а также по ряду других причин писать о "Киевской школе" очень сложно. И не в последнюю очередь из-за самоопределения "биеннале", которое вызывает лёгкий ступор.

Какова причина его употребления относительно The School of Kyiv? Является ли "Киевская школа" продолжением Арсенале? Очевидно, нет. Станет ли "Киевская школа" регулярным мероприятием? Сами организаторы также не дают исчерпывающего ответа на эти вопросы.

Ситуация усугубляется также тем, что, несмотря на лекционно-дискуссионный формат, превалирующий в биеннале, дискуссии и критика по отношению к самой "Киевской школе" в информационном поле практически отсутствуют. Существующие же критические замечания либо носят снисходительный характер, либо могут быть в целом озаглавлены как "сумбур вместо выставки".

Проект Laure Prouvost, фото: Максим Белоусов

Вполне возможно, это связано с тем, что экспозиция, представленная на главной и наиболее посещаемой локации – в Доме Одежды, – у большинства зрителей поначалу вызывает недоумение.

Недоумение это касается и организации выставки, и размытых границ между выстроенной кураторами экспозицией и пространством самого Дома Одежды.

Здесь как раз выход из "белого куба", возможно, оказывается не лучшим вариантом. Постсоветский интерьер Дома Одежды подсовывает ненамеренные произведения искусства в виде оставшихся от давних мероприятий информационных расклеек на стенах и полу. Или же натянутой над нижним уровнем сетки, которая вполне могла бы показаться низкобюджетной версией работы Тома Сарацено "Облачные города".

Если предположить, что объекты в выставочном зале на этот раз не являются первостепенной составляющей биеннале и акцент здесь делается всё-таки на дискуссионный формат и процессуальные вещи, можно выстроить совсем другое отношение к Киевской школе.

Однако это не отменяет отчасти провальной экспозиции в Доме Одежды и заставляет задуматься об актуальности выставочного формата как такового.

Фрагмент экспозиции в Доме Одежды, Denisa Lehocká, фото: Richard Zazworka

В мировом художественном процессе, начиная с первой половины прошедшего столетия, был проделан долгий путь от искусства как создания фетишизированных объектов к искусству как процессу.

Однако, как заметила на своей лекции российская исследовательница Кети Чухров, одна из приглашенных участниц The School of Kyiv, институт современного искусства не хочет ничего процессуализировать. Поэтому волей-неволей мы возвращаемся к демонстрации объектов и документаций перформансов.

Возможно, именно в случае, когда за организацией выставки не стоят большие бюджеты и отсутствует чисто технический фактор "сделанности" работ, становится заметно, что "выставочный" метод в искусстве не всегда релевантен.

Впрочем, вернемся к "Киевской школе". Её общая структура, по замыслу кураторов, разделена на несколько отдельных тематических "школ": Школа Похищенной Европы, Школа Реализма, Школа образа и доказательства, Школа одиночества, Школа перемещённых лиц, Школа пейзажа, каждая из которых работает с определённым направлением.

Особое внимание хотелось бы уделить Школе реализма и Школе образа и доказательства. Вторая, вынесенная на одну из самых отдалённых локаций, в Центр Довженка, по своему наполнению показалась наиболее интересной.

Видеоинсталляция Криса Кондека, фото: Максим Белоусов

Широкий спектр представленных здесь работ — от видео-арта до документаций перформансов и даже архивной документалистики ("Семь шагов за горизонт") — так или иначе работает с темой производства образов как способа убеждения и пропаганды.

Особенно хорошо иллюстрирует её фильм "Rainbow’s Gravity" ("Притяжение радуги" – хорошая аллюзия на роман Томаса Пинчона). Рассказывая о технической эволюции производства цветной кинопленки во время Второй мировой войны, он ставит под сомнение явление документальности как таковой.

История изобретения пленки, которая не теряет от времени цвет и дает картину мира более реального, чем сама реальность, вынуждает задуматься об идеологическом измерении. Именно идеология всегда стоит за подобным конструированием мира, который претендует на достоверность, более того, документальность.

О проблеме всевозможных "реализмов" в искусстве ХХ века подробнее говорит Школа реализма. Любопытно, что она работает с одной из больных точек украинского искусства, которую до сих пор не могут избыть ни в одном учебном художественном заведении.

Речь идёт о восприятии "реалистичного искусства" как некой сугубо украинской уникальной художественной практики, которую следует всячески оберегать как островок среди беспредметного и заумного актуального искусства.

Архивный документальный фильм Феликса Соболева, фото: Максим Белоусов

Однако можно ли назвать практику создания идеологически окрашенных и идеализированных сюжетов реалистичной? В выставке "Mistakes were made" в Институте проблем современного искусства показан альтернативный такому восприятию подход. Реализм тут заключается скорее в используемом для создания произведений материале.

Например, в кусках видео, объектах, вырванных из контекста повседневности, гиперреалистических портретах, которые не претендуют показать "характер" героя.

Более широко проблему разных подходов к тому, что считать реализмом, можно было разобрать на курсе лекций Анке Хенниг, профессора Университета искусств в Лондоне.

Очевидно, что, не в последнюю очередь, эта тема должна была бы быть интересна студентам художественной Академии как альтернатива тому, что они по накатанной продолжают делать в рамках учебных заданий. Поэтому кажется странным, почему на мероприятиях Киевской школы их было критически мало. Особенно учитывая то, что семинар Анке Хенниг, а также и ряд других мероприятий (например, цикл лекций Дмитрия Гутова), проходили непосредственно в стенах Академии.

Актовый зал НАОМА, фото, Максим Белоусов

Здесь уместно продолжить разговор об организации и посещаемости The School of Kyiv в целом. Благодаря большому количеству открытых дискуссий, лекций и семинаров она и в самом деле оправдывает своё название.

Большинство лекций и семинаров в рамках "Киевской школы" в сумме могли бы составить неплохой курс – альтернативу современному художественному образованию в Украине.

Однако в "Киевской школе" не обошлось без накладок в расписании: так, по неизвестным причинам была отменена лекция Антона Шеховцова в Национальном историческом музее. Из-за обилия мероприятий и локаций нередко возникала путаница относительно точного времени каждого из них. К сожалению, формат The School of Kyiv во многом оказался все-таки слишком камерным.

Также удивляет отсутствие перевода многих англоязычных спикеров. Возникает вопрос: рассчитан ли этот формат действительно на широкую образовательную деятельность или же предназначен для узкого круга людей, которые и так уже в достаточной степени знакомы с темой?

Фрагмент экспозиции в Институте проблем современного искусства, фото: Максим Белоусов

Возможно, эти недостатки связаны с отсутствием необходимой институциональной и финансовой поддержки. Здесь хочется вспомнить дискуссию о роли институций в рамках документальной "Экспертизы" ТанцЛабораториума. Одна из зрительниц-участниц озвучила часто тиражируемую сейчас в украинском обществе фразу о том, что деятелям культуры нечего рассчитывать на институциональную поддержку государства и необходимо строить культуру самим.

Но возможно ли делать это на собственном энтузиазме, только с привлечением неправительственных организаций или частных капиталов? Как ни странно, примером такой практики, по сути является сама "Киевская школа". Поскольку среди перечня организаций, оказавших поддержку и способствовавших тому, что мероприятие состоялось, почти закономерно нет Министерства культуры.

Открытые инициативы и DIY — форматы, которые безусловно имеют право на существование. Однако вопрос, получится ли при таких исходных условиях провести мероприятие подобного масштаба во второй раз и действительно ли The School of Kyiv сможет перейти в формат биеннале, остаётся открытым.

Тем не менее, несмотря на все перечисленные спорные моменты, хотелось бы отметить несомненные достоинства "Киевской школы".

Имея достаточное количество времени для посещения лекций, читок и дискуссий, включенных в программу биеннале, можно получить огромное количество информации для размышления о практиках современного искусства и - важный момент - его политической составляющей.

Кроме того, на второй киевской биеннале зрителю не предлагают готовые ответы на его вопросы либо подсказки, как он должен воспринимать ту или иную работу. Ему скорее дают возможность сконструировать своё отношение к тем или иным произведениям и процессам самому.

Этой возможностью еще можно воспользоваться до 1 ноября.