Биеннале “Киевская школа”: невыученный урок

Сейчас, когда киевская часть проекта "Киевская школа" завершилась и интенсивность художественной жизни вернулась к прежним нормам, интересно поразмышлять – чем была эта биеннале для жителей Киева.

Или, скорее, чем она могла стать, если бы была ими замечена.

Я намеренно пытаюсь представить взгляд со стороны, взгляд, который мог бы возникнуть у самых широких слоев киевской публики – ее "коренных", "вынужденых", "временных" или "случайных" представителей.

Проект, задуманный как максимально демократичный, открытый, диалогичный, и что немаловажно, бесплатный – оказался, наверно, наиболее "элитарным" из всех настолько же масштабних киевских культурных форумов.

Большинство событий "Школы" неизменно собирали аудиторию исключительно рафиринированную: подготовленную, посвященную или попросту способную поддержать разговор на неродном языке.

Но абсолютное большинство людей, не самых далеких от художественной жизни, даже не догадывались о том, что в Киеве проходит биеннале. Самой яркой демонстрацией этой невидимости для меня стало отношение студентов Художественной академии, просто не заметивших, что одна из локаций "Киевской школы" располагалась на их территории, в актовом зале академии, прямо у них под носом.

Проект Дмитрия Гутова в актовом зале НАОМА, фото: Максим Белоусов

Причем дело даже не в выставке, а в ряде важных и нужных событий – лекций, семинаров, дискуссий – которые многим, уверенна, могли бы быть интересными, но прошли мимо.

Частично восстановить для себя характер происходивших событий, а также обсуждаемых тем и вопросов можно благодаря youtube каналу The School of Kyiv, который продолжает наполняться документациями лекций и встреч. Существует искушение (и я знаю многих, кто ему поддался) подумать, что ничего не пропустили, раз записи ключевых событий есть на youtube, но это не так.

"Киевская школа" была задумана кураторами Георгом Шолльхаммером и Хедвиг Заксенхубер как проект, который разворачивается во времени и пространстве, хотя, скорее правильно было бы сказать - во временах и пространствах.

У него не существует единого способа прочтения, линейной композиции и заранее известного нарратива. Знания, которые ты забираешь с собой, пройдя по выставочным лабиринтам и поучаствовав в волнующих тебя дискуссиях, ты должен был сгенерировать самостоятельно.

Проект Бориса Ондреичка, фото: Максим Белоусов

Чтобы стать полноценным зрителем-учеником-участником "Киевской школы" необходимо было многократно перемещаться в пространстве города от одной выставочной/дискуссионной площадки к другой, каждый раз будто перезапуская свои органы чувств и системы восприятия благодаря полученному в выставочном пространстве опыту.

Только в этом случае становится понятно, какой удачей для "Киевской школы" стал уход проекта с территории "Мистецького арсенала". Вместо одной локации внутри города – мы получили весь город в качестве выставочной площадки.

Zoom in – и мы рассматриваем отдельные работы – видео и инсталляции, живопись, скульптуры, думаем об историях, которые они рассказывают, о том как отдельные работы уживаются в пространстве выставки, какие неожиданные смыслы рождает их соединение.

Zoom out – и весь город превращается в выставку: теперь уже истории рассказывают дома, перекрестки, случайные прохожие. Внезапно, пребывание в пространстве города начинает восприниматься как фильм, где каждый звук, каждый кадр и диалог имеют значение.

Видео Niko Angiuli, фото: Максим Белоусов

В просмотре и раскодировании всех скрытых при просмотре этого фильма смыслов очень помогают две небольшие книги, созданные специально для биеннале – "Путеводитель" по художникам и проектам биеннале 2015 и "Киевская книжка", рассказывающая о городе в привязке к локациям "Киевской школы".

То, что в них написано, действительно расширяет возможности простого восприятия, данного в ощущениях. Оно дополняется фактами, комментариями, воспоминаниями и впечатлениями другуих людей.

По идее, обе книжки нужно было бы читать на ходу, перемещаясь из локации в локацию, но собрать полноценный пазл из впечатлений от увиденного и прочитанного можно было лишь в последние дни работы выставок, когда обе книги появились в продаже.

The Book of Kyiv, Київська Книжка, фото: fb.com

Не уверена, что хоть кому-то это удалось это сделать. Тем не менее, пройтись по городу с "Киевской книжкой" не будет лишним и сейчас, уже вне контекста биеннале.

Еще одна уникальная возможность, которую упустили киевляне в нынешней биеннале – возможность научиться "читать" выставки как текст. Этот навык порой отсутствутет даже у критиков, не говоря уже о среднестатистическом зрителе. Однако, выставка в Доме одежды – могла бы войти в учебные пособия по формированию кураторского высказывания. И вот почему.

Локация. Многим кажется, что выбор бывшего дома торговли для демонстрации искусства унижает его. Эта своеобразная тоска по белому кубу – результат отсутствия в городе музея современного искусства, да и вообще недостаток обычных выставочных площадок. Но в даном случае более удачного места для ключевого проекта трудно себе представить.

Для того, чтобы это понять нужно начинать не с самой выставки, а с городской среды. Zoom out – и мы видим прекрасный советский долгострой в самом сердце художественного Киева ХХ века (расположен между Художественной академией, Домом художника и Андреевским спуском с многочисленными мастерскими).

Бывший дом торговли, в котором находится Дом одежды – основная локация биеннале, фото: Евгений Никифоров

Весь этот городской художественно-исторический контекст просматривается через огромные витринные окна, напоминая о себе в пространстве экспозиции, а советская система искусства, его инфраструктура и внутренние коллизии становятся одним из лейтмотивов выставки.

Шолльхаммер и Заксенхубер – как и все приличные западные кураторы не скрывают своих левых взглядов и симпатий к некоторым проявлениям нашего коммунистического прошлого. Очень жаль, что мы не воспользовались возможностью этого альтернативного взгляда, предложенного кураторами – спокойного, рассудочного и тактичного отношения к советскому наследию.

Выставка в Доме одежды выворачивает наизнанку конфликт между персональным и общественным опытом истории ХХ столетия, из обломков которого мы пытаемся сложить наше настоящее.

Идеи, ставшие вирусными как для политической, так и для художественной повестки прошлого века, выросли из широко прочитанного явления авангарда. Именно потому авангардная этика и эстетика начала прошлого века красной нитью проходит через всю программу биеннале, а основной проект открывается работами, возможно, наиболее знаменитых киевлян-авангардистов – Казимира Малевича (реконструкция выставки 0.10) и Майи Дерен (видео).

Драма советского художника и советского искусства, в одну ночь отправленных на свалку истории, рассказана на примере знаменитой художественной династии Зноба, мастеровитых скульпторов-соцреалистов.

Скульптуры династии Зноба, фото: Евгений Никифоров

Полуразрушенные скульптурные портреты представителей власти, выставленные, будто они все еще находятся в мастерской художника, - как реверс знаменитой фразы из Инернационала: "кто был никем, тот станет всем" - "кто был всем, тот станет никем".

Контрапунктом к ней может служить живописная работа Даши Кузьмич, где в соцреалистической манере изображено разрушение памятника Ленину в Харькове. Но в контексте выставки эта работа вопрошает уже не об Ильиче, давно списанном со всех счетов, а уже о новых "героях революции".

Дарья Кузьмич, Снос памятника Ленину в Харькове. 2015. , фото: Евгений Никифоров

Эта неумолимость и постоянная изменчивость истории, шаткое неустойчивое положение современного мира, сегодня, как и сто лет назад во времена Ленина и Малевича, из Киева видны, пожалуй, лучше, чем из любой другой точки.

А это значит, что тут ответы на вопросы: какова роль искусства в этом неустойчивом пространстве и что может художник в ситуации тотальной неопределенности, – могут прозвучать с гораздо большей вероятностью.

Кадр из видео Таус Махачевой, Канат, фото: artguide.com

Возможные ответы (их явно больше одного) есть в видео дагестанской художницы Таус Махачевой, где на фоне идиллического пейзажа Кавказских гор безымянный канатоходец совершает странный обряд, перенося живописные работы из клетки по одну сторону пропасти – в другую, на противоположной стороне.

На второй же – не менее поэтично ответила Анна Звягинцева. Ее работа "Нарисовать собственное окно, смять бумагу" – монументальный памятник фрустрированности художника в ситуации невозможности художественного жеста.

Анна Звягинцева, Нарисовать собственное окно, смять бумагу, фото: Ричард Зазворка

Отдельная, очень осторожно затронутая тема выставки – неофициальное искусство внутри советской системы. Его границы настолько нечеткие и трудноразличимые, что с каждым прожитым в ХХI cтолетии днем, обозначить их оказывается все труднее.

Проникновенное видео чешской художницы Анны Даучиковой, повествующее о художнике Валерии Ламахе не только о размытости этих границ, но и об особой, не всегда заметной сегодня, ценности советского искусства, которое правильнее было бы назвать искусством советского периода.

Видео Анны Даучниковой, фото: Евгений Никифоров

Отдельный урок на тему национального искусства "Киевская школа" преподала работникам нашего Минкульта, стремящихся во что бы то ни стало "украинизировать украинскую культуру". Но они его, конечно, тоже прогуляли.

Ответ на вопрос о возможности национального искусства звучит очень четко и обосновано – в современном мире это нонсенс. Художник не может представлять национальное государство, а любая попытка приписать искусству национальность выглядит также смешно, как выдуманные ведущие новостей в видео Юрия Лейдермана и Андрея Сильвестрова, которые пытаются изыскать национальный пафос у художников, о нем и не помышлявших.

"Киевская школа" стала проектом, где каждая отдельная выставка могла бы стать обсуждаемым событием, но живой отклик (если судить по отзывам в соцсетях) и интерес (если судить по количеству посетителей) у публики вызвали только две.

Проект испанского художника Педро Ромеро LaCheka в Vozdvizhenka Art House – довольно молодой киевской галерее. И проект "Я не я, кобыла не моя" в НХМУ, объединившего одноименную работу южноафриканского художника Вильяма Кентриджа и украинца Анатолия Петрицкого. Оба проекта по-своему отсылают к опыту советского авангарда.

Проект Педро Ромеро LaCheka

Педро Ромеро воссоздал по чертежам и теперь собирает любые свидетельства о камере пыток, изобретенной когда-то художником и архитектором Альфонсо Лавренчичем на основе трудов Кандинского "О духовном в искусстве". И сама камера и все свидетельства о ней были представлены в галерее, вызвав неподдельный интерес у публики.

Проект в Национальному художественном музее представляет собой диалог двух художников, который изначально не был задуман кураторами, но возник в процессе сотрудничества с музейной командой.

Работы Анатолия Петрицкого, фото: Максим Белоусов

Выставку открывает серия портретов украинской интеллигенции Анатолия Петрицкого, сделанных в 1929-30 годах. Яркие, красочные работы, написанные на одном дыхании уверенной рукой художника, – благодаря одной только биографической справке превращаются в документальный детектив, временами напоминающий триллер.

После него смотреть работу Кентриджа уже не так забавно. Шестиканальная видеоинсталляция, в основе которой сюжет знаменитой повести Гоголя "Нос" и судилище, устроенное Николаю Бухарину бывшими соратниками. Авангардная эстетика идеально подходит для разговора о событиях начала ХХ века, где вымысел реален как сама жизнь, а реальность абсурдна, как и вымысел.

В третьем зале военные рисунки Анатолия Петрицкого - смотрятся как контрольный выстрел в упор, заставляя вспомнить о войне на наших восточных границах.

Вильям Кентридж, фото: Максим Белоусов

Разбросанный по городу выставочный десант "Киевской школы", в каждый из которых с хирургической точностью вписаны самые разные украинские художники, – натолкнул на мысль о том, каким мог бы быть киевский музей современного искусства.

Подобная вписанность наших художников ХХ и ХХI века в глобальную историю искусства – без малейшего намека на попытку делить их самих по какому-то формальному признаку – кажется чрезвычайно привлекательной.

Мне нравится думать о том, сколько общего есть у работ Павла Бедзира и Влады Ралко, и сколь логично они могут сосуществовать в одном семантическом поле. Интересно наблюдать за тем, как работа одного художника (Вильяма Кентриджа) может существенно расширить границы высказывания за счет соседства с работами другого (Анатолия Петрицкого).

Возможно, однажды в Киеве появится музей, где подобные неочевидные совпадения станут счастливыми откровениями для многих зрителей. Но прежде чем это случиться, нам нужно выучить пропущенные уроки.

История с "незамеченным" биеннале поучительна как невыученный урок. Еще со школьных времен мы помним: чтобы с легкостью двигаться дальше по прорграмме, нужно освоить все темы и решить все нерешенные задачи. У нас их слишком много, гораздо больше, чем обозначили кураторы биеннале и его организаторы в лице Центра визуальной культуры.

Но художественный форум мог бы стать идеальным инструментом для решения сложных задач в ситуации, когда не существует даже языка, на котором это можно сделать.

"Киевскую школу" украинская общественность прогуляла, не использовав предоставленные ей возможности. Не смогла, не знала, не хотела, не сочла нужным – уже не важно.

Жаль только, что нет никого, кто мог бы оставить нас в этой школе на второй год. Ведь даже учитывая самопровозглашенный формат "биеннале" - ни одна душа в этой стране не может гаранитровать, что этот опыт смог бы повториться.