Не воспринимайте гостей как потенциальных нарушителей – эксперт о новой роли музеев в обществе

Еще в 1960-х известный голландский куратор Виллем Сандберг писал о том, что пора отказаться от старого понимания музея как пространства с постоянной экспозицией и четкими ограничениями. В музее, говорил Сандберг, вы должны чувствовать себя так, будто прямо у стен, на которых висят картины, можно играть в пинг-понг.

Музеи также могут стать местом для диалога, что крайне важно для Украины с ее непростой историей. Об этом говорили и участники профильной школы, проведенной  Центром городской истории во Львове.

Музейщики из Украины, Польши, Беларуси, Грузии и России учились создавать экспозиции. Центральной темой была жизнь евреев во Львове в ХХ веке.

Дело в том, что в городе их проживало действительно много, но репрезентации еврейской культуры на карте музеев Львова до сих пор нет. Поэтому участникам школы было предложено разработать такую экспозицию. Основам и премудростям современного музейного подхода студентов обучали эксперты со всего мира.

Одним из преподавателей была Людмила Гордон из США. Она работала над созданием таких проектов как Еврейский музей в Москве, Музей Ельцина в Екатеринбурге и Музей прав человека в Виннипеге.

Воспользовавшись случаем, УП.Культура поговорила с Людмилой Гордон о том, что такое современный музей и как говорить о "неудобных темах".

О музее в современном обществе

Современный музей для меня – это музей, куда хочется прийти современному молодому человеку. Убеждать, что "музей – это модно" не нужно. Нужно просто это увидеть хотя бы раз, или показать.

Рассказывать о том, как музеи становятся современными и модными, наверно, лучше всего, показывая очень современный и очень модный Музей кино в итальянском Турине.

Все больше музеев стремятся жить в ритме и миропорядке XXI века, и кураторы ищут новые неординарные приемы для привлечения интереса к их музеям.

Например, как сделать Британский музей, один из старейших музеев мира, модным и популярным у современной молодежи?

Директор музея пригласил известную инди-поп группу на археологическую выставку, музыканты исполнили в строгих залах одну из их популярных песен "Помпеи", клип на Youtube посмотрели, по меньшей мере, 2 миллиона человек, увеличив таким образом аудиторию Британского музея.

Конечно, есть определенные традиции, которые не стоит менять, как в случае с небольшими мемориальными музеями.

Например, во Львове есть мемориальный музей Ивана Франко. Это его дом, где он жил с семьей, в некоторых комнатах сохранилась мебель и обстановка, до сих пор цветет сад, который высадил Франко, как только там поселился.

По преданию, у входа в дом по-прежнему растет груша, посаженная писателем. Старое грушевое дерево действительно приветствует посетителей музея. Для меня такого рода музеи очень ценны.

О роли музеев

Создание музейной экспозиции – это всегда многосложный процесс, плод творения большой команды, результат совместной работы многих специалистов. Разработка исторической экспозиции требует особой ответственности и готовности говорить о разных нарративах, отражающих разные углы зрения.

Музей – это не место для одномерной интерпретации "ты хороший, он плохой". Умные музейные экспозиции должны стремиться представить исторические факты и материалы с максимальной точностью, объективностью и этической корректностью.

Есть вещи, говорить о которых трудно. Такие темы часто предпочитают не озвучивать вообще, обсуждая их за закрытой дверью.

Практический опыт показывает, что замалчивание больных тем лишь способствует накоплению непонимания. Подобные вещи часто прорываются в самый неожиданный и нехороший момент.

Напротив, озвученная проблема становится частью общественного обсуждения, и тем самым снижается градус накопившегося напряжения.

К сожалению, в постсоветском ментальном пространстве многие по традиции избегают говорить о сложных и спорных темах и не дают поднимать их другим.

Очень часто подобные опасения исходят от людей, которые не отошли от синдрома тотальной цензуры, десятилетиями давлевшей над обществом при советской власти. Это было внедренное в душу и мозг знание, что и как надо или не надо говорить, чтобы предупредить проблемы, избежать беды, не угодить в тюрьму.

Казалось бы, достаточно всего лишь не родиться в СССР, чтобы не чувствовать на себе горб осторожности и страха, давивший на советские поколения.

Тем не менее, удивительно, но наследие государственной цензуры и несвободы слова и мнения до сих пор время от времени проявляется в позиции современного поколения, даже юных людей, в виде бдительной самоцензуры.

Свобода – это не только политическое понятие. Во многом – это внутреннее состояние. Участники школы в Центре городской истории во Львове были очень свободными людьми, готовыми поднимать спорные темы и обсуждать сложные исторические события.

О собственном опыте    

Мне очень повезло, когда меня пригласили работать в команде, создававшей Еврейский Музей и Центр Толерантности в Москве. Это был весьма необычный опыт.

Для разработки экспозиции Еврейского Музея в Москве была выбрана американская компания Ральф Аппельбаум Ассошиэйтс, крупнейшая в мире компания музейного планирования и дизайна, которая проектировала многие известные музеи, такие как Музей Холокоста и Музей Журналистики в Вашингтоне.

РАА разработали концепцию и контент российского Еврейского музея, смонтировали и установили постоянную экспозицию.

До открытия Еврейского Музея там не было ни структуры, ни сотрудников, ни директора, ни исследователей. По сути, эта экспозиция была создана в Нью-Йорке и доставлена в нужное место в назначенное время.Одним из самых значимых факторов для меня является тот факт, что этот большой музей открыт теперь в центре Москвы, бывшей в советское время столицей СССР, где антисемитизм был частью государственной политики.

Моя работа заключалась в том, что я занималась историческими изысканиями и поиском материалов в архивах, собирая базу для создания визуального ряда экспозиции и документальных кинопрограмм. Для меня эта работа стала своего рода новой ступенью образования, моим личным университетом.

Когда создатели работают над исторической экспозицией, то берут на себя ответственность за каждый факт, каждый экспонат, каждую дату, даже интонацию. К каждому тексту, будь то описание зала или подпись под фотографией, надо относиться как к слову, выбитому в камне. Авторы должны стремиться вложить в тексты максимально проверенную и взвешенную информацию, помня об ответственности всей команды и музея в целом.

Среди музеев, в создании которых я принимала участие, Президентский музей Бориса Ельцина в Екатеринбурге оказался наиболее активным и востребованным музейным центром в культурном, социальном и политическом плане. Центр стал своего рода свободной зоной общественных дискуссий.

Создание Президентского музея в Екатеринбурге – это опыт, заимствованный из американской традиции. В середине ХХ века президент Франклин Рузвельт предложил, чтобы каждый уходящий президент передавал государству свой архивный фонд, материалы которого становятся доступны исследователям и широкой публике.

По традиции эти коллекции называют президентскими библиотеками, хотя они включают и архив, и музейную экспозицию, и исследовательский центр. Президентские библиотеки, как правило, открываются в городах и штатах, откуда родом соответствующие президенты.

Экспозиция Музея Ельцина открывается аллегорическим Лабиринтом, рассказывающим о российской истории ХХ века, начиная с Первой мировой войны и заканчивая Перестройкой.

Эта галерея является предпосылкой к центральной экспозиции, концепция которой сформулирована как 7 дней создания новой России, то есть 7 ключевых событий с конца 1980-х и до отставки президента Ельцина в 1999, когда в новогоднюю ночь, поздравляя сограждан по телевидению, он сказал: "Сегодня в последний день уходящего века я ухожу".

Этому эпизоду посвящен отдельный зал, в котором находится подлинная мебель и обстановка кремлевского кабинета Ельцина. Эта инсталляция – пример эффективного музейного приема театрализации экспозиции и погружения в идентичность атмосферы.

В музеях сейчас очень важна театрализованность и драматургия экспозиции. Залы не могут больше состоять лишь из витрин и стеклянных стеллажей с экспонатами.

Экспозиция Музея Ельцина, конечно, уделяет много внимания его личности и наследию, но в не меньшей степени, она рассказывает о трудных и неоднозначных моментах 1990-х.

Например, о Чеченской войне. Эта тема раскрыта в музее с максимальным уважением к участникам событий и погибшим в этом конфликте, с пониманием, что виновниками войны были политики, а жертвами – простые люди с той и другой стороны. Эта экспозиция показывает, что такое война для обычных людей, для солдатских матерей, для приграничных сел.

В экспозиции много мультимедийных инсталляций. Но, что интересно, по рассказам многих, особенное впечатление производит одна простая комната. Она рассказывает о попытке путча в августе 1991-го, после которой произошел распад Советского Союза.

Это реконструкция советской квартиры, войдя в которую посетитель оказывается в обстановке 19 августа 1991: комната с узнаваемой советской мебелью, стандартной стенкой и телевизором. По телевизору идет показ балета "Лебединое озеро". Для тех, кто жил при советской власти, нескончаемый показ классического балета означал сигнал о смерти руководителя страны.

В комнате звонит телефон (аппарат 1990-х). Посетителя приглашают снять трубку. Из трубки слышна запись телефонных разговоров, которыми обменивались в то утро тысячи людей, звоня друг другу с вопросом: "Что произошло? Умер?" В ответ – недоумение, сомнения и рассуждения что делать.

В то утро никто ничего не знал. Была полная информационная блокада. Телефонные разговоры воссозданы по многочисленным воспоминаниям и инсценированы актерами.

Об украинских музеях

Я бывала во многих украинских музеях. Мне очень нравится Национальный художественный музей Украины. Там есть динамизм и заряд творческой энергии, они часто организуют новые выставки и делают это креативно. Каждый раз, когда приезжаю в Киев, иду туда.

Еще мне нравится Мыстецкий Арсенал. Мне кажется, что появление такого рода музейного комплекса в Украине – это большой шаг в развитии и привитии в Украине понимания того, что такое современный музей. Это привлекающее широкую публику выставочное пространство.

Многие мне говорят, что Арсенал – это не музей. Я на это отвечаю, что первая известная из античности музейная галерея – Пинакотека в Афинах – являлась как раз такого рода обширным пространством, предназначенным для выставления и обозрения художественных работ.

Сегодня музеи – это популярное поле деятельности и времяпрепровождения в Европе, Азии, Северной и Южной Америках. Уверена, что скоро так будет в Украине.

Что отличает украинские и западные страны в музейном деле? В первую очередь, отношение к музеям в общественном сознании и государственных структурах.

В Украине во многих случаях музей – это территория государственного контроля, влияния, финансирования. В западном мире музей – это по большей части независимое от государственных чиновников явление.

В одних странах государственное финансирование музеев традиционно играет центральную роль, в других случаях – важнее креативность и предприимчивость музейных руководителей, в третьих – акцент ставится на так называемые blockbuster выставки, приводящие в музей толпы посетителей; в четвертых – фундаментальную роль играет поддержка меценатами и общинами-спонсорами.

Например, в финансовой поддержке Музея Polin в Варшаве участвуют три главных спонсора: государство, город, еврейская община. В Америке в деятельности музеев, равно как и в деятельности общественных и гражданских организаций, огромную роль играют меценатство и фандрейзинг.

Фандрейзинг – это тяжелая целенаправленная работа, на которую приходится тратить много сил, но при этом она же стимулирует музейных кураторов следить за современными тенденциями и создавать выставки, актуальные для широкой публики.

Но, повторяю, корень перемен в музейном мире не в финансировании, а в отношении к музеям и к их роли в обществе, открытости и готовности музеев к публичному разговору.

Украинским музеям важно перестать быть закрытым пространством, прежде всего – ментально. Не надо воспринимать приходящих в музей людей как потенциальных нарушителей порядка. Посетители приходят в музей за новым знанием, новым опытом, и все чаще с желанием стать частью музейного процесса и общественной дискуссии.

Музеи сегодня стали центром не только культурной, но и общественной энергии. Активным людям очень нужно публичное пространство, где они могут выражать свое мнение и высказывать свои идеи. Музеи становятся подобным местом тогда, когда к ним есть интерес.

Если отойти от отношения к музеям как к каналу пропаганды и создавать экспозиции, посвященные спорным и даже дерзким темам, в такие музеи потянутся потоки посетителей.

Для расширения музейной аудитории также очень важна работа кураторов по подготовке новых выставок, чтобы как можно чаще открывать новые темы и привлекать новых посетителей. Нет сомнения, что в экспозиции, простоявшей нетронутой, скажем, последние 25 лет, происходит застой музейного пространства.

[L]Я не вижу большой разницы между Мыстецким Арсеналом и подобного рода музейным комплексом в Америке.

Наоборот, в них много общего: серьезные финансовые ресурсы и креативные кураторы.

Из заметной разницы между музейными залами в Украине и на Западе – разный подход к соблюдению порядка.

В Украине традиционно в каждом зале по бабушке на протертом стуле, в зарубежных музеях – это чаще мужчины среднего возраста, которые стоя обозревают несколько соседних залов. Или эта функция и вовсе доверена камерам наблюдения.

Оксана Семеник, специально для УП.Культура 

Титульное изображение и фото обложки: Еврейский музей и Центр толерантности в Москве