Егор Анчишкин: Мне грустно наблюдать за нашей борьбой самих с собой, но мы прорвемся

Этой осенью Украина получила признание мирового уровня в IT-сфере. Интернет-гигант Google купил украинский стартап – компанию Viewdle, занимающуюся разработкой технологии распознавания лиц и объектов мобильными устройствами.

Теперь разработки украинских специалистов оказались в собственности Motorola Mobility, которая принадлежит Google. Стоимость сделки до сих не разглашают, но, по оценке экспертов, это рекордная для украинского IT-рынка сумма – $30-45 миллионов.

Разработки, предложенные Viewdle, называют "ключевой технологией будущего".

"Украинская правда. Жизнь" решила поговорить о том, с чего начинался Viewdle с одним из основателей компании Егором Анчишкиным. Он рассказал о своем первом бизнесе, о работе с бывшим одесситом, а сейчас – гражданином США Юрием Фрайманом, который инвестировал во Viewdle и занимался его продвижением в Силиконовой долине.

В интервью Анчишкин также говорит о том, почему после такого успеха его компании на глобальном рынке он решил заниматься бизнесом в Украине и что может подтолкнуть его к эмиграции.

Среди пока нереализованных идей Егора – использование технологии фотосканирования для переработки пластика. Однако партнера, который готов был бы взяться за это дело, Анчишкин пока не нашел.

"Мы все хотели создать большую историю успеха. Я решил сделать ее не через инвестирование, а создав компанию"

- Егор, расскажите о своей первой работе, как вы пришли к своему бизнесу?

- Начиная с 4 курса, я работал в семейной фирме, мы выполняли ряд очень разноплановых заказов. Такой маленький аутсорс – делали и обучающую программу для немецкого университета, и крупный проект для американцев, и веб-приложение для бельгийцев и т.д. Это продолжалось 2 года.

К моменту окончания университета, я понял, что хочу поработать в структуре большего размера, чтобы не только самостоятельно набираться опыта, но и перенимать опыт у других.

- У вас на тот момент была уже своя команда?

- Да, у меня была команда. Вообще после первых двух лет у меня остался смешанный опыт – я бы даже сказал среднеотрицательный. Например, во время развития одного из длинных проектов мы неправильно выстроили отношения с заказчиком и с командой, в результате чего двоих моих сотрудников переманили в другую компанию. В этом проекте мы остались практически ни с чем после 2 лет работы.

Но это поучительная история, никакой трагедии не было. Я понимал, что мне стоит учиться взаимодействию с людьми, в том числе, и у других. И отчасти поэтому решил попробовать другую компанию.

C 2003 по 2006 я работал в венчурной фирме "Техинвест"как инвестор-менеджер. Через мои руки проходило множество проектов. Я оценивал их инвестиционную привлекательность, работал с командами.

То есть на момент создания Viewdle у меня уже был опыт с инвестиционной точки зрения. Хотя я успел заключить единственную сделку, проинвестировав всего один проект за 3 года. Возможно, у меня тогда были слишком критичные взгляды на то, кому можно давать деньги, а кому нет.

Я руководствовался единственным критерием: если бы у меня были эти деньги, вложил бы я их, или нет. Когда начинаешь думать таким образом, оказывается, что не все так привлекательно, как кажется на первый взгляд.

- Как вы пришли к созданию Viewdle?

- К весне 2006 года у меня, с одной стороны, появились идеи, какого рода проект я хочу делать, а с другой – понимание, что для венчурного фонда в Украине нет экономических оснований.

Мы все хотели создать большую историю успеха. Но я решил сделать такую "историю" не через инвестирование, а создав компанию. Конечно, получилось не так быстро, как хотелось бы – прошло 6 лет. Так сошлись звезды, что в июне я встретил Юрия Фраймана.

Изначально Юрий предлагал делать инвесткомпанию, я сказал, что могу, конечно, поменять шило на мыло, но тут не во что инвестировать. "Давай лучше рискнем. Да, у нас не будет портфеля, но мы попытаемся сделать свою компанию". Мы начали думать о видео, и что мы можем сделать в этой области. Думали командой. Было еще несколько людей - founder’ов, один из них Юра Мусатенко.

В Киеве всем руководил я, а Юра Фрайман занимался поиском инвестиций. Это снимало с меня огромный кусок задач, я не думал о деньгах.

Юрий Фрайман. Фото Forbes.ua

Когда создавался Viewdle, мы задумывали это как технологию, которая подкрепляет некий продукт. У нас не было четкого представления, какой именно, но было желание построить компанию, которая продает и зарабатывает на самом продукте.

"Нельзя долго сидеть в лаборатории и делать замечательную вещь, ее нужно показывать людям"

- Ваша компания достаточно быстро оказалась в Силиконовой долине. Расскажите о ваших впечатлениях от пребывания там

- Мой опыт говорил о том, что нельзя долго сидеть в лаборатории, в темнице и делать какую-то замечательную вещь. Пусть это даже прототип, "фейк", но нужно как можно скорее показать его людям и понять, в какую сторону развиваться.

Поэтому 3-го июля 2006-го года был первый день работы нашего офиса, а уже в ноябре мы поехали в Силиконовую долину на конференцию, где показывали прототип и смотрели на реакцию людей.

Так мы познакомились с Reuters, который был спонсором конференции. Уже через 3 дня мы оказались в подразделении Reuters Labs.

Я был в США до этого, но это были полу-экскурсии. А тут я понял, как в Америке может развиваться бизнес. Мы приехали, а через 3 дня уже сидели в Нью-Йорке, в небоскребе на Times Square и разговаривали с очень большими боссами.

- Похоже на американскую мечту…

- Это не мечта, а просто ощущение, что нет консервативных барьеров. Нам никто не мурыжил голову тем, что мы маленькая компания и разговариваем с гигантом. Reuters на тот момент был на третьем месте в мире по продаже финансовых данных, 80% их дохода приходился на эту отрасль. Мы начали для них работать.

- Какое отношение к Viewdle вы имеете на сегодняшний день?

- Теперь Motorolla Mobility контроллирует Viewdle. Я и другие партнеры так сказать "сдали" свои полномочия. Что Motorolla Mobility и Google собираются делать далее в этой области, я не могу комментировать.

Но для Украины – это огромный рывок. Это первая подобная сделка на постсоветском пространстве с участием Google.

Этим мы показываем всем предпринимателям, что аутсорс – не единственное, что мы можем делать. Мы можем создать продукт и команду на таком мировом технологическом уровне, что он будет интересен гигантам.

Кроме того, благодаря этой сделке Украина получила огромный пиар. Мы об этом не думали, но по факту так получилось.

В Силиконовой долине, Западной Европе – не секрет, что украинцы умеют программировать. Но одно дело иметь талант отдельных специалистов, и совсем другое – построить компанию. Я не могу сказать, что у Viewdle была какая-то сумасшедшая прибыль, доминирование на рынке и т.п., но мы показали, что технологическую компанию мы строить умеем.

"Формула успеха – это не повторить банальных ошибок других"

- Были ли у вас проблемы в Украине при становлении вашего бизнеса?

- Не особо. Мы в Украине присутствовали не как бизнес, а как инженерное подразделение американской компании. Мы с самого начала ориентировались на глобальный рынок, а Украина как место регистрации для глобальной компании не рассматривается.

Украина может только бороться за место, где находятся разработчики. Это тоже хорошо. Инженеры получают большую зарплату, тратят деньги в Украине, являются частью экономики, социума, культуры. Но ни у кого нет даже мысли регистрировать глобальную технологическую компанию в Печерской налоговой.

Кроме того, как рынок с технологической точки зрения мы тоже маленькие. IT-компаниям здесь не очень хорошо, потому что тут пять клиентов, и те не платят, или требуют откатов.

- После такого опыта и успеха в Силиконовой долине, не было ли у вас мысли остаться работать и жить в Америке?

- Мысли, конечно, были. Но по целому ряду личных и бизнес-обстоятельств я решил, что хочу начать строить следующую компанию в Украине и на украинском рынке. Тогда я принял решение оставить операционную деятельность Viewdle. Так появилась компания Zakaz.ua, которую я возглавляю – онлайн-сервис по заказу продуктов из супермаркета.

Мы выбрали самый большой рынок, который есть в Украине – розницу продуктов питания.

Украинская семья тратит до 60% своего бюджета, тогда как, например, британцы - 10-15%. Кроме того, мы тратим очень много времени на покупки. Если исключить из жизни все походы по магазинам, можно еще один университет закончить.

- Задумывались ли вы о секрете успешного бизнеса?

- Его нет. Из научной деятельности людям хорошо известно, что нет правильных теорий, есть теории, которые на данный момент не опровергнуты. Единственное, что вы можете знать точно, это то, что что-то противоречит чему-то другому.

Точно так же и в бизнесе. Нельзя сказать, что есть формула успеха, можно определить, что точно не работает. Формула успеха в каком-то смысле – это пытаться не повторить банальных ошибок других.

Я стараюсь выстроить понятные, разумные, взаимовыгодные отношения со всеми – с партнерами, клиентами, заказчиками, людьми, которых я нанял. Чтобы не было "серых зон". Потому что о любой "серой зоне" придется заботиться в будущем, и ситуация может взорваться.

Я всегда думаю о долгосрочной перспективе.

"Нашей технологией для сортировки пластика заинтересовались в США, но не в Украине"

- Вы предлагали применять технологию фотосканирования для переработки пластикового мусора. В чем суть задумки и нашли ли вы партнеров для внедрения ее в жизнь?

- Суть была такая. Мы фотосканируем те товары, упаковки от которых люди потом выбрасывают. У нас собралась огромная коллекция фотографий упаковок со всех возможных ракурсов.

Со времен Viewdle мы кое-что умеем делать в распознавании – можем узнать товар по фотографии с точностью до штрих-кода, даже если штрих-кода на фото не видно. А как только вы смогли идентифицировать товар, вы знаете о нем все.

Для пластика очень критично, как точно вы делите его на классы. Скажем, если только на белый и зеленый, то цена будет одинаковой – по 10 долларов за тонну. А если поделить на конкретный вид пластика, то, скажем, "прозрачный немятый ПЭТ" будет стоить 500 долларов за тонну.

При переработке пластика каждый следующий цикл приводит к худшему качеству. А точность деления на классы может привести к сохранению качества. Что-то можно повторно использовать, что-то – переработать.

Скажем, если вы возьмете пластиковые бутылки из-под Кока-Колы, правильно их обработаете и аккуратно переплавите, вы получите точно такие же бутылки. Не черные пластиковые баки для мусора, а именно эту же тару для Кока-Колы.

Мы можем существенно помочь компании, которая возьмется за сортировку хотя бы одной категории упаковки, того же пластика, вложив в нее свою интеллектуальную собственность.

Мы надеялись, что кто-то поймет эту идею и возьмет на вооружение. Бросили клич. Был один отклик, правда, из Нью-Йорка. Но из Киева почему-то ни одного (смеется). Видно, в бизнесе, в рынке что-то еще не сложилось.

- Почему, по вашему мнению, такие инновации пока не внедряются? Проблема в дороговизне, или наш бизнес просто не дорос до экосознания?

- Можно долго рассуждать на тему, почему так происходит. Но мы верим в то, что экологические проблемы не будут разрешены только благодаря тому, что мы все напряжемся и начнем лучше себя вести. Они могут разрешиться только двумя путями: или нам всем станет очень плохо, но при этом может быть уже слишком поздно, или же в таких решениях будет экономическая выгода.

Мы продвигаем именно второй путь и говорим: "Смотрите, вы можете разделить пластик и продавать его дорого. 500 долларов за тонну – это не шутка, вам он достается практически бесплатно". Я думаю, что если у какого-то предпринимателя в голове все это сложится, то все будет нормально.

"Украинцы мало доверяют друг другу и тратят энергию на борьбу самих с собой"

- Есть ощущение, что сейчас в бизнесе, особенно в IT, происходит бум стартапов. Есть ли в этой сфере какая-то украинская специфика? Есть мнение, что украинцы пассивны в бизнесе, им мешает "советское" мышление, ментальность…

- Общество стартапов растет и крепнет. Можно ли это назвать "бумом", точно сказать не могу. По крайней мере, всё во много раз стало лучше и активней по сравнению с 2006-ым, когда мы начали создавать Viewdle.

Украинская специфика есть. Но тут у меня нет твердого понимания, могу лишь попытаться передать вам личные ощущения. Но, подчеркиваю, это моя маленькая скромная неуверенная точка зрения.

Так вот, украинцы не более пассивны, чем другие нации. Мне кажется, они даже более активны, чем в среднем европейцы. Мешает быстрому развитию то, что люди мало доверяют друг другу.

Слышал, что такое усредненное доверие называют "социальный капитал". Между двумя украинцами легко могут возникнуть взаимоотношения, характеризуемые словами: "Давай выпьем", но доверие в делах посерьезнее появляется намного тяжелее.

Наверняка на это есть причины, и тут как раз не последнюю роль сыграло тяжелое советское прошлое, которое вы упомянули в вопросе.

Недоверие порождает "лишние движения", связанные с обработкой рисков. Вы не доверяете налоговой, налоговая не доверяет вам. Вы не доверяете судам, следовательно, предполагаете, что партнеры могут вас кинуть. Если человек богат, значит, обязательно украл. Если чиновник, то непременно взяточник. И так далее. В конечном итоге множество энергии уходит на борьбу самих с собой, на внутреннее трение.

Эти внутренние фрикции приводят к тому, что украинские компании неконкурентноспособны в нересурсных областях. Я говорю сейчас о международном рынке – мы же не хотим только металл все время продавать за счет дешевой рабочей силы и высокой смертности на шахтах.

В ИТ ситуация неидеальна: раньше у нас было хорошее бесплатное образование. Сейчас дешевизна стремительно растворяется. Мы ехали в этом вагончике, который катился по инерции в 90-ых. Качество упало, и наш вагончик останавливается.

Однако участники ИТ рынка уже достаточно хорошо знают друг друга и, соответственно, есть шанс на то, чтобы договориться и предпринять коллективные действия.

- У вас нет ощущения, что, несмотря на эти барьеры, бизнес-среда развивается, что-то меняется к лучшему?

- Конечно, что-то меняется. Бизнес-среда развивается к лучшему. А вот количество предпринимателей в этой среде уменьшается. Мощного притока нормальных здравых людей, желающих строить бизнес в Украине, не видно. Если вспомнить про правительство, так, кажется, ему такой приток не особенно нужен.

Чтобы человек решился на огромный риск по открытию бизнеса, он эмоционально должен быть на подъеме. Обычно это происходит, когда внешние положительные изменения происходят с такой скоростью, что вы их явно замечете.

Люди, которые приезжают в Украину раз в год на неделю, замечают изменения к лучшему и радуются. А тем, кто тут живет, надежду и уверенность в завтрашнем дне могут дать только быстрые ощутимые изменения. Одного "покращення" в год недостаточно. Потому что мы знаем, что оно показушное. Реальных глубоких улучшений не чувствуется.

"Если мне закрутить гайки, я тоже уеду из Украины"

- Вы нарисовали довольно мрачную картину действительности, с которой трудно спорить. Но нет ли у вас ощущения, что все эти проблемы – неэффективность власти, коррупция, некомфортная бизнес-среда – способствуют большему сопротивлению, люди более активно отстаивают свои права?

- Конечно, люди стремятся к лучшей жизни, и этого не унять. Мы живем в более открытой стране, чем Советский Союз. И при глобализации многие вещи – как вода. Если вы пытаетесь ее зажать в кулак, она быстро убегает. Это относится в первую очередь к капиталу и интеллекту. Если пытаться закручивать гайки, они просто убегут.

Речь же идет не о том, сколько мы теряем людей в процентном соотношении – "Ой, всего лишь 0,5% покинуло нашу родину". А речь о том, что может уехать один человек, который создал бы стомиллиардную компанию в Украине, если бы остался.

Уезжают лучшие, и в этом вся проблема. Им неинтересно тратить свою жизнь на борьбу с коррупцией, например. Они специалисты в другой области – скажем, в радиоэлектронике. Они и есть носителями тех идей, которые дают шанс стране на рывок. Если постоянно есть этот отток, то шансы на прогресс стремительно уменьшаются.

Я говорил, что у Украины нет шансов стать местом регистрации глобальных компаний. Их уже нет тотально, ноль. Теперь нельзя допустить, чтобы были нулевые шансы для места жительства таланта. Пока шансы есть неплохие.

- Это и есть ваша личная мотивация остаться в Украине?

- У меня нет большой цели изменить Украину. Если мне закрутить гайки, я уеду точно так же, как и многие другие. Но на данный момент я вижу потенциал в том, что я делаю, и мне очень нравится, что мы приносим пользу десяткам тысяч обычных украинских семей.

Поймите, программисты, инженеры – довольно циничные люди. Какого-то ложного патриотизма у них нет. Они четко разделяют три вещи: страну как территорию с ее культурным багажом; людей своего круга общения и государство с правительством. Плевать они хотели на государство с правительством, а на культурный багаж и на людей им совсем не наплевать. Потому что это - большая часть нашей жизни. Но когда вынуждают – что делать…

Есть очень мало революционеров, как у Высоцкого "настоящих буйных", которые готовы жертвовать собой, чтобы бороться с темными силами.

- Есть ли тогда хоть какой-то шанс, что в Украине все изменится к лучшему?

- Все заложено внутри человека. Хоть из танка стреляйте, но стремление жить лучше неискоренимо. Это генетический дар, и он может вывести вперед любую страну, народ, этнос.

Конечно, грустно наблюдать всю эту фрикцию, борьбу самих с собой вместо того, чтобы сконцентрироваться на креативных, созидательных задачах. Но мне кажется, что украинцы прорвутся обязательно.

Фото IDCEE.ua, platfor.ma,"Фокус," ain.ua, Forbes.ua, Facebook Анчишкина