Заместитель губернатора Донецкой области по гуманитарным вопросам Игорь Стокоз за два года прошел путь от бизнесмена, волонтерившего на Майдане, – до чиновника в самом сложном регионе страны.
Игорь Стокоз назначает встречу в офисе строительной компании ТММ на Липках.
Совсем недавно он руководил здесь проектами и программами в сфере материального производства – занимался энергоэффективностью, альтернативными источниками энергии, поисками альтернативного сырья.
Еще он был директором украинско-американской программы Hesco, которая занималась продвижением фортификационных сооружений для министерств обороны США, Великобритании, сил НАТО и ООН.
"Из компании я уже ушел, – говорит Стокоз. – Но отношения поддерживаю, дружу. Все-таки 10 лет отдал компании, это практически как семья".
В офисе его встречают с большим радушием.
"Ну как вам там, в Краматорске?" – сочувственно спрашивает сотрудница.
"Ничего, работаем!" – бодро отвечает он.
"Приезжайте почаще, – просит она. – И может, приедете как-нибудь к нам, покричать, как раньше? Скучаем же".
На самом деле Стокоз не склонен кричать – подобное случилось лишь однажды. По-настоящему ругается он в своем ФБ, где у него около двадцати тысяч подписчиков. Пишет преимущественно о политике и войне.
После того, как начались боевые действия на востоке страны, значительную часть своего времени стал проводить на Донбассе: помогал военным, пытался внедрить "Хеско Бастион" в систему защиты армии (проект пока что не был поддержан на высоком уровне), общался с местными жителями.
Стокоз не производит впечатления человека, который когда-либо стремился попасть в систему власти. Об этом говорит и его внешний вид: модная стеганая куртка изумрудного цвета, свободна рубашка, интеллигентские очки. А еще – манера разговора, мягкая и рассудительная.
Он активно поддерживает антикоррупционные движения и утверждает, что если компания, из которой он ушел ради работы в Донецкой обладминистрации, и будет как-либо задействована, то только через систему тендеров и "Прозорро".
На вопрос, почему он согласился стать чиновником, отвечает просто: "С автоматом уже тяжело бегать, все-таки 54 будет через два месяца – а делать что-то с гуманитарной ситуацией надо".
ЕСТЬ ПРОСТАЯ СИСТЕМА ВОСПРОИЗВОДСТВА. ЭТОТ СОЦИУМ ВОСПРОИЗВОДИТ СЕБЕ ПОДОБНЫХ
– С чего начался путь от предпринимателя к активисту и затем к чиновнику? С Майдана?
– Это мой второй Майдан. Когда случился первый, старшая дочь училась в университете и вышла на акцию протеста, а я, поскольку переживал за детей, стал ходить вместе с ними.
Я был активным участником, возил дрова и продукты питания, но не так близко принимал это все.
Тот Майдан закончился, и я, как и 99% украинцев, подумал: "Фух, обрали нашего президента", – и пошел заниматься своими делами в надежде, что Виктор Ющенко все решит за нас.
Потом был печальный опыт разочарования, откат обратно. В 2005-2006 годах был финансовый подъем, я был весь в делах.
А в 2013 году вышел на Майдан уже более осознанно. Мои дети уже стали взрослее, взяли термосы и сказали: "Папа, отвези". Так мы стали ездить на Майдан каждый день.
Вскоре я организовал вывоз мусора на Бородянский полигон при помощи ТММ: поскольку у нас были аффилированные структуры, мы задействовали компанию, которая активно помогала.
А дальше начались Крым, война, выборы... Потом – активизация боевых действий, в надежде, что все закончится за 72 часа. В принципе, так бы и закончилось, если бы не начались трансграничные обстрелы.
 |
| Стоп-кадр из видео "Телекритики" |
– Почему Вы согласились стать замгубернатора?
– Во-первых, я регулярно ездил на Донбасс и видел всю картину там.
А во-вторых, наверное, потому что у меня гуманитарное образование и гуманитарный склад ума. Дети, молодежь, семья, инвалиды, образование, культура – это мне ближе.
– Вы для себя какую-то программу действий приняли? Что хотите сделать?
– Может, это прозвучит как-то оскорбительно для старшего поколения, но я глубоко убежден, что будущее этой страны – в молодежи.
Если мы хотим вернуть ту часть Донбасса, то должны бороться за умы молодых людей, попытаться научить их смотреть на эту страну глазами украинца.
Я считаю, что на первом месте, все-таки, должны быть школьники, студенты – учащаяся молодежь, которую еще можно каким-то образом перевоспитать.
Когда в 90-х была "Революция на граните", мы свято верили, что вот есть та советская общность, советский человек, который 70 лет воспитывался. И мы питали иллюзии относительно того, что пройдет 20 лет – и появится новая формация, новый украинец.
Но никто не учел тот факт, что есть простая система воспроизводства. Этот социум воспроизводит себе подобных. И как ни борешься…
Я смотрю на стариков, пенсионеров – они же все в своё время получали высшее образование, они все когда-то читали хорошую литературу. Куда это все делось, почему происходит процесс распада ценностей? Непонятно...
– Деградация чистой воды.
– Я не хочу оскорбить людей. Деградация – это слишком жестко. Просто, то ли это быт людей заедает, то ли тяжелые условия жизни.
Я не могу понять, почему они в молодости интересуются Монтекки и Капулетти, Петраркой, культурой вообще – а в преклонном возрасте их это совершенно не интересует. Идет какая-то переоценка ценностей. Все-таки правы были классики, когда говорили, что при голодном желудке не до высоких материй.
Так что если с нынешней молодежью не работать, то придет время, и они станут такими же. Среда обитания их отшлифует.
На днях в Краматорск приезжал Павел Шеремета (экс-министр экономики – авт.), привозил студентов Украинского католического университета. Мы с ними общались.
И вот ты смотришь на этих детей и понимаешь, что они – будущее. Нужно только для них создать правильную среду обитания.
Первой задачей на Донбассе я вижу коренное изменение системы общественных взаимоотношений. Это и образование, и воспитание, и культура.
Меня серьезно заботит видение, каким должен быть украинец. Я по этому поводу очень много спорю. Мне не нравится Шевченко в кожухе и в шапке. Он мне нравится в галстуке, смокинге и молодой, как на автопортрете, где ему 18 лет.
Почему я должен смотреть и лепить образ украинца, глядя на старого больного деда, наблюдавшего крах своих надежд, не достигшего своих жизненных целей?
Я хочу смотреть на молодого оптимиста, который еще полон сил и уверенно смотрит в будущее.
МЫ ДОЛЖНЫ ВВЕСТИ ДОНБАСС В БОЛЬШУЮ УКРАИНУ. А ДЛЯ ЭТОГО НУЖНО СТЕРЕТЬ РАЗЛИЧИЯ
– А если мы говорим об образовании, то это вопрос учебников и преподавателей, так?
– Это, опять-таки, комплекс. Одна из задач для меня – воспитывать свободных духом людей.
На Донбассе очень серьезно чувствуется зависимость. Раньше я думал, что это какой-то патернализм… Ничего подобного. Патерналистским может быть государство, но люди, которые чего-то ожидают от него, – зависимы.
Поэтому задача – сформировать внутренне свободных людей. А внутренне свободный человек – это тот, который уверен в собственных силах, который знает, что он будет самодостаточным независимо от государства.
Такой человек будет вокруг себя лепить такой же социум. Вот тогда любовь к этой земле будет осознанной, основанной на собственной значимости, на уверенности в себе и в других людях.
– У вас есть какие-то программы для этого?
– На самом деле программ много, но в Донбассе их еще очень мало. Зато уже создаются такие культурные хабы, как, например, "Вільна Хата".
– "Вільну Хату" сделали все-таки львовяне.
– Мы сейчас не говорим о том, кто сделал. Слава Богу, что сделали, пусть еще сто таких сделают – в Красноармейске, в Бахмуте, Славянске, Святогорске.
 |
| "Вільна хата" (Краматорск) |
Сейчас ректор Машиностроительной академии вышел с предложением сделать молодежный центр на месте бывшего студенческого кафе, например.
"Краматорские пчелки" занимаются продвижением украинской идеи, помогают фронту, вяжут сетки, занимаются просветительской деятельностью. А буквально на днях открывается украинско-польский центр в Новоконстантиновке.
Вот, надо делать такой движ.
Ну и, кроме того, нужно развивать города, чтобы они были пригодны для жизни.
Потому что Краматорск, например, мало приспособлен. Это вообще общая проблема Донбасса: закрылась шахта, которая кормила сформированный вокруг нее город – и теперь город сидит без хлеба, без воды.
Павел Иванович (Жебривский, губернатор Донецкой области – ред.) говорит, что мы должны ввести Донбасс в большую Украину, в общеукраинское сообщество. А для этого нужно стереть различия.
Хотя быт – это самое сложное, что можно поменять.
Но я уверен, что такая перезагрузка начнется именно с Донбасса, где проблема стоит наиболее остро.
Впрочем, ментальная трещина между Донбассом и остальной Украиной сегодня все меньше.
– Может, эта ментальная трещина передвинулась на оккупированные территории?
– Может быть...
Я вчера ехал с двумя бизнесменами из Бахмута. Один из них посидел "на подвале" у Гиркина в Славянске, поэтому он из Славянска перебрался в Бахмут. Второй – бывший офицер, который пошел вальцовщиком, получил новое образование, потому что оказался ненужным, и сейчас ведет свой бизнес.
Они вот что мне сказали: "Вы знаете, когда в Бахмут приехал Сергей Жадан, мы для себя открыли, что может быть совершенно другая поэзия, представление, сама аура, восприятие".
Это – люди, которые в свое время, лет 5-6 назад, жили на территории, которая считала, что она "кормит всю Украину", и что "Донбасс не поставишь на колени".
А сейчас в Мариуполе открылись курсы украинского языка, и там уже не хватает места для желающих.
То же самое и у нас в Краматорске: открыли курсы, на которые с удовольствием ходят, и подчиненные уже просят друг друга: "Говори со мной по-украински".
 |
| Игорь Стокоз: "Лучшая реинтеграция Донбасса – это культурный обмен. Не все переселенцы жлобы, есть хорошие и достойные люди". Фото Ольги Иващенко |
ЛУЧШАЯ РЕИНТЕГРАЦИЯ ДОНБАССА – ЭТО КУЛЬТУРНЫЙ ОБМЕН
– Как Вам живется в Краматорске? Чего не хватает?
– Времени не хватает, чтобы понять, как мне живется в Краматорске. Представьте, я прихожу домой в 21, суп себе приготовил, с семьей по скайпу пообщался – и спать.
В 5.30 проснулся, в 7 уже в кабинете.
Меня первое время удивляло, что как только стемнело – пустые улицы. Те люди, которые работают на заводе, приходят со смены, берут пиво, ужинают под телевизор и ложатся спать.
В 5.30 уже слышу, как соседи уходят на работу.
Конечно, город совершенно другой, построен по гнездовому методу – чисто советская промышленная архитектура.
Что больше всего удивляло в первое время?
Когда ты заезжаешь в Киев, смотришь в окно – и везде строительные краны. А в Краматорске практически нет строительства. Весь город 3-4-5-этажный, есть пару девятиэтажек.
– Нет ощущения тревожности, что в 50 километрах зона боевых действий?
– В первое время было такое ощущение тревоги, когда ты вечером идешь домой и воет сирена, а потом раздается пару взрывов.
И ты понимаешь, что это не петарды. Обезвреживают боеприпасы, которые нашли саперы. Но все равно ощущение такое…
Очень сильно в первое время напрягали надписи на стенах белыми стрелками "бомбоубежище". А потом привык.
Привык, что много военных, привык, что все ходят с оружием.
– Вероятно, в Вашем поле деятельности находится и тема реинтеграции оккупированного Донбасса. Как на это смотрите?
– Мы прекрасно понимаем, что неправильно и неразумно называть "сепарами" всех, кто на той стороне. Потому что у каждого человека есть свои обстоятельства, которые для них на каком-то этапе неразрешимы.
Мы прекрасно понимаем, что на той стороне есть и отъявленные мерзавцы, и предатели. Но на той стороне есть и люди, которые в силу определенных жизненных обстоятельств не могли или не могут переехать.
Я имею четкую информацию о том, что там есть наши патриоты.
Например, ко мне с той стороны обращались с просьбой создать дистанционную систему обучения для детей с оккупированной территории, чтобы они могли приехать в Украину и получить в подтверждение документ о среднем образовании.
Мы обратились в Министерство образования – и у нас создана группа, этим занимается областной департамент образования при содействии волонтерской группы "Новый Мариуполь".
Это и есть борьба за тех людей, которые остались там.
– Это создает ощущение, что всё это очень надолго.
– А вы считаете, что в 2017 году Донбасс вернется в Украину? На самом деле есть объективные обстоятельства…
Можно быстренько отстроить дом при наличии средств и желания, а перестроить человека значительно сложнее. Тем более что этот уклад формировался десятки лет.
Быстро не бывает.
Вот привозят в Краматорск известные украинские группы – и тут аншлаги.
На День Европы хотим "П'ятий вимiр" привезти, Юрия Макарова с Романом Балаяном.
Питаю надежду, что смогу и DakhaBrakha с Dakh Daughters привезти.
Уверен, что это принесет больше пользы, чем все эти лекции на тему любви к Родине и всего остального.
Лучшая реинтеграция Донбасса – это культурный обмен. Не все переселенцы жлобы, есть хорошие и достойные люди.
– Ну, это не только про переселенцев, так и про соседей сказать можно.
– Да, в человеке есть всё, и хорошее, и плохое. Несмотря на то, что есть много проблем и недостатков, важно находить в людях хорошее – и, опираясь на это, продолжать развивать именно светлую сторону.
 |
| Игорь Стокоз: "Одна из задач для меня – воспитывать свободных духом людей". Фото Ольги Иващенко |
– Как вы поймете, что ваша работа принесла эффект?
– А я не знаю, пойму я или нет. Это долговременная перспектива. Это же не пирожок, который поставил на 30 минут, он испекся, и ты видишь, что получилось.
Это длительная работа. Причем я не уверен, сможем ли мы когда-то довести до конца, потому что мы прекрасно знаем современные реалии Украины.
Моя точка зрения такая: делай то, что должен делать, и будь что будет.
