Служба поддержки. Как семья Ткачевых волонтерит в военном госпитале

По дорожкам Киевского военного госпиталя, размахивая школьной сумкой, навстречу несется 16-летняя Настя Ткачева. Начало октября – но у Насти только сегодня первый школьный день. Весь сентябрь, как и три месяца до этого, она была волонтером Киевского военного госпиталя.

"Здесь она нужна была больше", – поясняет Владимир Ткачев, ее отец.

Директор школы, узнав причину, по которой девочка пропустит первый месяц школы, отнесся с пониманием. Десятиклассница Настя Ткачева неплохо учится, да еще и ответственна – значит, догонит. За лето она стала незаменимым координатором волонтерской "горячей линии".

Мы стоим возле пункта приема помощи Волонтерской сотни. И все никак не можем начать интервью – рядом Инна Ткачева, жена Владимира, проговаривая фразу за фразой, успокаивает своего собеседника. Володя шепчет мне, что это мать раненого бойца и жестами показывает, что торопить нельзя.

Семья Ткачевых волонтерит в Киевском военном госпитале уже четвертый месяц. Они здесь – служба психологической поддержки. Когда я спрашиваю у Владимира, в чем его задачи как волонтера, он улыбается: "Пойти и со всеми поздороваться". Конечно, лукавит. Он здесь и в роли психолога, и в роли службы снабжения, и в роли доставки.

Наконец Инна тактично заканчивает диалог, и мы усаживаемся напротив здания, в котором находится пункт приема помощи Волонтерской сотни.

Вокруг нас навалены мешки с песком: это напоминает блокпост. Так выглядит "передовая" волонтеров. К нашей компании присоединяется младшая дочь Ткачевых,14-летняя Таня. В сентябре она посещала школу, но после учебы каждый день приходила в госпиталь – развлекать и нянчить детей раненых, чтобы дать возможность пообщаться им с женами наедине.

Пока мы усаживаемся, она внимательно всматривается вглубь парка – ищет знакомые личики.

"Расскажите свою историю", – прошу их.

Владимир Ткачев

Владимир Ткачев: Первый раз в Киевский военный госпиталь мы попали в начале июня. Инна узнала, что в госпиталь привезли первых раненых, прочитала об этом ночью в Фейсбуке. Утром мы уже приехали сюда.

Инна Ткачева: У меня небольшая IT компания. Несколько сотрудников ушли на войну добровольцами, они сейчас на передовой, запускают дроны. Понимая, что они там рискуют жизнью каждый день, мне тоже хотелось заниматься какой-то более полезной деятельностью во время войны. Толчком действительно стало сообщение в ФБ о том, что в Киев прибыли раненные. Утром мы приехали в госпиталь. Тогда волонтерское движение в этом направлении только начиналась, волонтеров было мало. Тогда мы познакомились с Натальей Воронковой, координатором Волонтерской сотни. 

Я проанализировала ситуацию. Поняла, что нужно помочь с коммуникациями, сайтом, интернетом. Затем начала координировать людей, которые приносят помощь. Мы, по сути, связывали тех, кому нужна помощь, – с теми, кто готов ее оказать.

Всегда бывает так, что какие-то истории более известные – например, потому что про раненого написали. А есть истории менее известные, к таким ребятам нужно было приводить благотворителей за ручку.

Бойцы стеснительный народ. Иногда приходилось действовать через родителей. На наших глазах люди, которые оказывали адресную помощь, становились хорошими друзьями бойцов. Некоторые помогают до сих пор. Некоторые стали одной семьей. Такая вот персональная поддержка творит чудеса.

Владимир Ткачев: Мы, когда приехали первый раз, узнали, что в госпитале лежит вертолетчик – единственный выживший из подбитого МИ-8 под Карачуном. Мы купили клубники и пошли его проведать. А когда я его увидел – у меня ком в горле встал... Я не смог ничего из себя выдавить, кроме "Спасибо". А потом к нему пришли ребята из Нацгвардии, они не были знакомы, но приходили, говорили с ним, пока он не отошел от пережитой трагедии.

Если у Инны была цель, то я увидел летчика и понял, что тут нужна будет не только материальная помощь и психологическая поддержка. Я всем им говорю: "Ты герой, спасибо тебе большое". И они всегда удивляются: "За что?" Мне не стыдно сказать: "За то, что война не здесь и мои дети могут спать спокойно".

У нас был раненый офицер Ярослав. Он остался без ног. Я ему говорю: "Ты понимаешь, что жизнь немного изменится?" А он – кремень, он внутренне готов к этому. Когда я это понимаю, мне становится спокойнее.

Как-то подходит медсестра и говорит: "Слушай, поговорили с Юрой Новосельским, молодой парнишка, ноги ампутированы, впал в депрессию". Я к нему, он – не слышит. И тогда я прошу Ярослава. И он его, по чуть-чуть, вытянул из этого состояния.

Владимир, Даша и Настя Ткачевы

Таня Ткачева (14 лет): Юра уже третью неделю на реабилитации в Италии. Он пишет мне в фейсбук, что он рад, что с нами познакомился и что мы стали его семьей. Мы как-то возили его на футбол, в сектор ультрас. Вот у него было столько радости! Он даже встал со своего кресла.

Владимир Ткачев: Только не пишите, что мы здесь работаем волонтерами. Меня это обижает. Если вначале десятого кто-то попросить принести сок или воду, я ж не скажу: "Знаешь что, у меня рабочий день закончился". Это не работа, это мой долг. Мы здесь живем.

Инна Ткачева: В стране боль, беда, и нужно быть маленьким винтиком во всей этой машине сопротивления. Так мы понимаем свою роль. Здесь люди настоящие, здесь нет серединки. Они здесь все герои. Мы не встречали среди раненых ни одного человека, который вызвал бы у нас сомнения в человеческих качествах.

– Что самое сложное в вашей миссии?

Владимир Ткачев: Сложно объяснись 19-летнему парню, у которого нет обоих кистей, что его жизнь круто изменилась. А еще сложнее сделать так, чтобы он нашел себя после того, как выпишется из госпиталя. К ним нужно заходить и разговаривать.

У нас здесь был парень из 79-й бригады, ему под Зеленопольем оторвало кисть правой руки, я прихожу к нему. А он просит: "Сделайте мне руку, как у киборга, и я поеду воевать".

Потом приехал Олежка с двумя оторванными кистями, посеченным лицом, заклеенным глазом. Захожу к нему в палату, а он встречает меня такой улыбкой. И я понимаю – не пропадет. Мы сразу подружились с ним и его мамой.

Потом, когда были первые правительственные награждения и в госпиталь приехал Петр Порошенко, наградили скромнягу Пашку Чурия орденом Мужества третьей степени. И мы вдруг узнаем, что ему выбило глаз осколком. Он закрыл его рукой, продолжал бой, выстрелял весь боекомплект. Потом увидел, что машину их подразделения заклинило от столкновения с БТР. Внутри осталось четыре побратима. Он бросил оружие, и с одним товарищем вытащили ребят из машины. Как только они выбрались, машина взорвалась.

Инна Ткачева: И этот Паша умудрился уехать с выбитым глазом на две недели, пока его ребята не вернулись. Вот это – герои. Мы сейчас отправляем Пашку на реабилитацию в Италию.

Вы знаете, что еще тяжело – это заставить их брать все, что им нужно. Они иногда не понимают, почему мы ими опекаемся. Они нас благодарят так, словно это мы с передовой.

Настя Ткачева (16 лет): Когда случился Иловайский котел, нам на линию в течение дня поступило около 500 звонков. Я записывала информацию, было много желающих волонтерить. И вот сразу в госпиталь пошли люди.

Я скажу неприятную вещь, но многие приходят не ради них, а ради себя. Обелить карму, поплакать. Я объясняю таким людям, что бойцам больнее, что они видели, как умирают их друзья, они видят, в каком они состоянии. Прошу: "Не рыдайте над ними". Но некоторые, особенно бабушки, машут на меня рукой.

Негативные эмоции надо прятать. Не надо смотреть на них, как на инвалидов. У них души светлее и чище, чем у многих мирных. Наша благодарность в том, чтобы не жалеть их, а восхищаться их мужеством.

Да Сереже пришли ногу заново, Руслан не ходит, а Вася без руки и ноги – вот такие наши герои. 

Инна Ткачева

Владимир Ткачев: Мы начали ездить на передовую, когда поняли, что им нужно там – чтобы их было меньше в госпитале. Как-то в госпитале умер парень из "Айдара", я стоял в церкви, когда его отпевали. Я давно так не плакал.

Мы познакомились с его командиром, узнали, что им нужно, стали передавать им посылки. Потом первый раз сами поехали в "Айдар", потом в 12-й батальон, на блокпосты в Славянск и Краматорск. Сейчас ездим каждую неделю. Живем между миром и войной.

Как-то записали в госпитале видеообращение Юры и привезли его двоюродному брату в 95-ю бригаду. Он так радовался.

Таня Ткачева (14 лет): Первые два раза, когда родители уезжали, мы очень переживали. Папа запретил звонить, мы не спали всю ночь. Хорошо, что это было летом и не надо в школу. Сейчас, когда родители уезжают, мы уже не волнуемся. Мы знаем, в какое время звонить. Если что-то случиться, нам сообщат. У нас там тоже есть свои люди.

Я рассказываю одноклассникам, что мои родители помогают батальону "Айдар". Они меня расспрашивают, страшно ли им. Я говорю, что не страшно.

Владимир Ткачев: Ага, не страшно. Туда, куда страшно, нас ребята не пустят.

– Что возите на передовую?

Инна Ткачева: Во-первых, возим то, что просят. 50% – это адресные посылки, которые мамы передают бойцам. Еще мы закупаем то, чего не хватает конкретным бойцам и батальонам. Очень часто приходят бабушки с передачами, просят отвезти, или приносят деньги и просят купить бронежилет.

Как-то к нам пришли ребята и сказали, что будут передавать пирожки. И вот мы уже не первый раз будем везти 400 пирожков. Другие пришли, говорят – а мы будем передавать молоко в тетрапаках для бойцов. Потом, все время приходят посылки из-за границы.

Владимир Ткачев: Как-то нам передали волонтеры из Италии три огромных коробки. Пока я распаковывал, слышу за моей спиной всхлипы. На каждой передачке написано: "Залишайтеся живими, ми вас любимо".

Инна Ткачева: Знаете, на передовой очень много чудес случается, таких вещей, которые сложно объяснить...

Мы как-то едем из Славянска на Красный Лиман. И мне звонит мама одного бойца из Харьковской ремонтной бригады. И рыдает в трубку, что сына и его бригаду отправили на передовую без бронежилета, касок, рукавиц.

Пока я говорю с ней по телефону, мы подъезжаем к блокпосту. Навстречу нам выходит солдат в тельняшке, трениках и шлепанцах и с автоматом. И кричит: "Положите трубку, здесь блокпост". Я ему: "Сейчас с одной мамой договорю и положу". Он опять кричит. Тогда я ему отдаю телефон: "Сам объясни". Он слушает внимательно мою собеседницу, а потом, выпучив глаза: "Мама, что ты здесь делаешь?" Вот такое чудо.

Мы, конечно, оставили ему все, что у нас было – бронник, каску, лекарства. А потом мы гонялись за нашим мальчиком по всей АТО. Он рассказывал, как однажды их блокпост накрыло "Градами", он добежал до бомбоубежища, а его друг – нет. Он вернулся за ним, и их ударной волной выкинуло. Он головой стену кирпичную пробил.

Многие из них раньше времени стали взрослыми. Им, наверняка, будет сложно адаптироваться в жизни. Иногда звонят мамы и просят, чтобы мы приехали и поговорили. У них воя боль и своя четкая роль – защищать родину. А здесь мир, который не всегда их воспринимает.

Владимир Ткачев: Они все мужики настоящие. Они попадают в засаду под Красным Лиманом, а своим говорят: "Да мы тут на полигоне, все в порядке".

Инна Ткачева: Самые классные парни лежат у нас в госпитале в отделении психиатрии. Многие после контузии не засыпают, некоторые после плена. Мы пытаемся понять, как им организовать качественную психокоррекцию. На этой войне 19-20-летние пацаны видят такое, с чем очень сложно будет жить дальше.

Мы сами ездим на 2-3 дня. И иногда возвращаемся в таком состоянии, что наши волонтеры нас несколько суток не узнают. Точно также и ребята, которые приезжают сюда, видят размеренных людей – и испытывают шок.

Владимир Ткачев: Нам как-то сообщили, что много бортов в Киев прибывает. Мы из-за города, на первой маршрутке, мчимся в госпиталь. И замечаем, что люди гуляют в ресторане. За 300 метров от раненых бойцов. Поначалу это очень злило. А сейчас я понимаю, что каждый находится на своем уровне развития, на своем уровне понимания ситуации и ответственности за себя, семью, страну.

Инна Ткачева: Для нас активная позиция – это наш способ пережить эти сложные времена. И не винить себя потом за то, что мы не сделали.

Семья Ткачевых и Руслана Яриша, бойца 79-й бригады

Владимир Ткачев: Год назад я был зациклен на работе. Я долгое время работал в хорошей компании, с хорошим офисом и окладом. И мечтал найти место не хуже. Но сейчас я мечтаю об одном: чтобы война закончилась. Тогда я проеду по всем своим друзьям – и живым, и мертвым.

Инна Ткачева: Мы здесь в своей зоне комфорта. Здесь все по-настоящему и за просто так. И, если бы вы знали – сколько здесь любви и помощи! Есть один рынок, торговцы которого скидываются и оплачивают доставку еды из ресторана, потому что бойцам после реанимации нужна протертая пища, а тут нет условий, чтобы ее приготовить.

В волонтерской работе нет каких-то алгоритмов – ты приходишь и делаешь то, что нужно в данный момент. Чаще всего это оказываются ситуации, с которыми ты раньше не встречался.

P.S. К тому времени, как мы заканчиваем разговор, Таня уже нянчит малыша Руслана Яриша, бойца 79-й бригады, Настя – везет на прогулку раненого. Мы идем по парку госпиталя, Инна и Володя здороваются со всеми, для каждого находят нужные слова, подбадривают, расспрашивают о реабилитации.

Это их мир. И он, кажется, добрее и светлее, чем мир за забором госпиталя.