Гражданственность: Поиск Родины
Однажды Мишель Уэльбек, современный французский писатель, один из тех, с кем в охотку поборолся бы наш комитет по борьбе за отечественную мораль, высказал вполне целомудренную мысль: писатель должен найти самую больную, уязвимую точку общества и нажать на нее. А, нажав, обнаружить болезнь этого общества, чтобы оно, зная свои раны, могло излечить их.
Но дело ли это только писателей? Пожалуй, нет, не только. Хотя они, бесспорно, живут в более чистом духовном мире, находясь за пределами сиюминутной возни.
И, наверное, поэтому, когда на "Шустер LIVE" выступает госпожа Забужко, а ей радостно рукоплещут (и перебивают) мирошниченко-германы-соболевы, ты любуешься этим изысканным парадоксом: у нее-то впереди ее литературная вечность, а у них - это скользкое и бесславное, минутное телевизионное самолюбование.
Где они все будут? И будут ли? А вот, поди ты, как сильна их наивность, как восхитительна их глупость и как безбрежна их недальновидность, так снисходительно улыбаться и так по-хамски прерывать!
Впрочем, кто бы это ни был: писатель, журналист, ученый, педагог, режиссер, если ему хватит честности и смелости, и он обнаружит и укажет на болевую точку, совершенно не будет иметь значения его статус и вес.
Но проблема в том, что, когда мы ищем в себе недостатки, нам все-таки хочется выйти сухими из воды, и обнаружить что-нибудь полегче, что-нибудь, что не так сильно нас уязвляет в собственных глазах, что, позволяя себя критиковать, оставляет возможность себя же уважать.
 |
И были здесь, в этом контенте, и наивная и смешная Агния Барто, и отнюдь не наивный, и далеко не смешной товарищ Сталин.
Почему-то оказалось, что из прошлого мы взяли только этого усатого господина, сгноившего миллионы в лагерях, а взять прекрасного советского композитора -Таривердиева забыли, великого советского поэта Симонова - забыли, любимого всеми аниматора Степанцева - забыли, неповторимого советского фотохудожника Родченко -забыли. Веру Холодную, Ильфа и Петрова, Зощенко Шостаковича, Параджанова, и многих, многих других - всех забыли.
А кто, спрашивается, нам мешал? Кто установил лимит на память, кто установил квоту на общее советское прошлое? Мы сами.
Мы, не рассуждая, не обдумывая, не сопоставляя, просто зачеркнули одной жирной чертой все то, что когда-то любили. Мы подошли и ловко одним махом сбросили многомиллионный плевок в солдатскую могилу.
Отрицать - так отрицать, строить новое - так уж, не оглядываясь на старое. А ведь дело не в том, кто за что воевал, а дело в том, что в этой могиле - чьи-то отцы, и матери, и чьи-то нерожденные дети, чьи-то стоны и чья-то боль.
В этой общей могиле памяти - юные летчики, взлетевшие в небо в первые дни войны, мальчишки, так и не успевшие распрямить крылья своей зрелости. И молоденькие девочки-медсестрички, убежавшие тайком на фронт, и оставшиеся навсегда семнадцатилетними и безымянными на чьих-то групповых снимках в старых, потертых, старушечьих альбомах.
А мы пришли, и плюнули, потому что ЦЕНИТЬ прошлое неудобно, неловко, отстало, и дальше - потому что ПОПИРАТЬ это прошлое - модно. А быть модным - модно, и это знает каждый.
И чья-то рука с указательным пальцем держит тебя на прицеле - ага, вот оно, "советчина".
И чей-то рот уже кривится в ухмылке, чтобы гаркнуть тебе в лицо - "ретроград", и восторжествовать победной, гламурной, глазированной современностью. Или, нагелив свой оселедець, хлопнуть по сытым ляжкам, укатанным и удобным национализмом, пришпилить, как бабочку - "не патриот".
И ты, поджав хвост, бежишь мелкой трусцой, плевать в лица стариков. И в твоих штанишках типа "пума" больно бьет тебя по ногам собственный страх. Так рождается новый тип - общественный холуй, которому все равно, куда плевать, лишь бы, как все - в одном направлении, лишь бы не на тебя была устремлена эта ехидная рука и этот нагеленный национальный чуб.
Так вот ПЕРВАЯ НАША РАНА - это немилосердное сопротивление прошлому при видимом его восстановлении.
Кто кричит "держи коммуниста"? Это кричит, например, господин Кравчук. И ведь, не нужно долго сопоставлять, чтобы понять, сколько лет первый президент был гайкой, винтиком коммунистического режима.
Кто кричит "Союз - это лагеря!"? Тот, кто в свое время мелко "постукивал" на производстве и в вузах, "сливая" без пыли и, не пачкая рук, своих конкурентов.
Вы хотите найти настоящего коммуниста? Поищите среди настоящих националистов. Фанатизм присущ всегда одним и тем же лицам, кто сегодня размахивает именем Стуса вчера, скорее всего, сгноил бы его руками режима.
Подумайте, кому это выгодно, чтобы мы все забыли, чтобы, бороздя просторы своей истории, не оглядывались в советское прошлое? Это выгодно прежде всего тем, кто в девяностые делил отнюдь не культурную "спадщину", и кто сегодня питается далеко не "хлебом единым".
Не прячась за иносказательностью, скажем, что, как и всякий первичный капитал - а украинский капитализм стоит на самой первой своей ступени - это грязный капитал, приобретенный силой и хваткой. Здесь даже не стоит тратить пыл на возмущение, ибо это естественный путь развития капитализма, которому не избежать дикого варварства.
Результат Советского эксперимента стоит пересмотреть в самой оценке: в СССР одновременно родились жесточайшая система насилия (советский тоталитарный режим) и Советский Народ (как новый тип, как некая оригинальная общность людей).
Коммунизм в формате СССР не состоялся как строй, и его не только можно, но и необходимо осудить, но как Мифологическую Идеологему, как уникальный формат Социума, породивший столько невероятно пронзительных, красивых, талантливых идей, он состоялся абсолютно.
Если вспомнить, что Союз пел голосом Высоцкого, смеялся шутками Раневской, говорил пророческими устами Бориса Пастернака, Евгения Шварца, Булата Окуджавы - я за Союз. Исторически осуждая строй, нет нужды осуждать Народ. Вычеркивая вождей, незачем вычеркивать Поэтов.
А зачем, спросят, нам вообще оглядываться туда? А затем, что у наших стариков мы отобрали все: их страну, их духовный дом, их самоуважение, их веру в то, что мы, их дети, будем жить лучше.
Имеем ли мы право сегодня осуждать их за то, что они строили, пока мы сами строим неизвестно что? Думается, не имеем.
Пока мы не осознаем своей исторической ответственности, пока "не простим" чужое и свое прошлое, пока не выработаем здоровый прагматизм в оценке исторических событий, мы не сможем подступиться к формированию гражданственности.
Нам нужно понять, КТО наша Родина.
НАША ВТОРАЯ РАНА - мы наивно легковерны. Мы инфантильны, но тщательно это скрываем, мы - младенцы с плохо наклеенными усами. Наши поиски себя неудачны именно потому, что в поиске своей гражданской идентичности, мы доверчивы.
Нам зачастую предлагают костюмчик маскарадный, и мы, нет-нет, да и начинаем примерять его. Вот господин Ющенко держит для нас шараварчики, а вот его жена в пухлых белых руках помахивает вышиваночкой - милости просим, вот она наша автентичность.
Господин Ющенко сетует, что он был не понят, что духовная миссия его "отца нации" была не услышана. Так вот хочется заметить, что моральное право на духовное мессианство имеют философы, поэты и пророки. А мнить еще не значит быть.
Вы спросите, а почему нашей идентичностью заняты политики? Вероятно, потому, что они не заняты нашей экономикой и у них тьма времени "шить" для нас шутовские наряды. Но это мы ПОЗВОЛИЛИ им.
Во время оранжевой революции так заманчиво было предложено сразу всем стать европейцами. Так и ахнула публика, стоявшая на морозе, при мысли о развернувшейся перспективе. А были там и студенты, живущие на свою "европейскую" стипендию, и музейные сотрудники в худых пальтишках, и сытые "колбасные" сотрудники - представители мелкого бизнеса, и, конечно, тот новый сорт современной молодежи, который вихляющей походкой и с пивком присоединится к любой компании, лишь бы пошумнее.
И вот все они, каждый на свой лад, держа в уме сериалы, стереотипы и клише из прессы, представили себе европейца - собирательный образ сытости и чистоты. Но, поплевывая на тротуар, и разжигая костры на Крещатике, и матерясь, и бегая в подъезды по нужде, эти "европейцы" как никогда были далеки от взлелеянного для них конъюнктурного образа.
 |
Наша инфантильность имеет границу, она лежит в пределах нашей ответственности, которая начнет зарождаться тогда, когда политический ЦВЕТ будет заменен на политический СМЫСЛ, когда профессионализм станет выше пустого идеологизма.
Пока мы согласны покупать подпорченное оливье в супермаркете, его будут для нас производить, пока мы будем аплодировать политикам на ток-шоу, они будут разглагольствовать, а не работать.
Нам всем нужно встретить их однажды гробовым молчанием, и чтобы им самим каждое свое слово показалось неуместным. Функционерам должно объяснить, что они - не звезды.
За каждую копейку из нашей зарплаты, ушедшую на их содержание, мы не только имеем право, но и должны спросить с них - что сделано вместо "что сказано?" И, если наши рычаги в коррумпированной властной системе, где нет ни одного независимого суда или независимого СМИ - это гробовое молчание, так почему, черт побери, хотя бы им не воспользоваться?
Мы также должны спросить себя, а что ты сам, ты, ты, не оглядывайся, что ты сделал для того, чтобы жизнь стала другой? Вышел и убрал в своем подъезде, или все еще ждешь, что тетя Нюра из ЖЭКа, десятилетиями идущая, придет с тряпкой и совком? Это твой, да-да, твой маленький бизнес никогда не будет европейским, пока ты свой магазинчик (ларечек, лавку, прилавок) не доведешь до идеального блеска.
А не хочешь платить уборщице, экономишь - выйди с утра на работу, и пусть мне, твоему клиенту будет приятно, и я приду к тебе, именно к тебе, и ни к кому другому. Взаимная ответственность перед собой и другими - это круговая порука гражданского общества.
Я не плюну на тротуар, потому что здесь убрал ТЫ, а ты не нацарапаешь похабщину на стульчике в троллейбусе, потому что здесь работаю Я.
Европейцы не придут и не расскажут, как они долго учились светски улыбаться. Эта вековая улыбка - и при зубной боли, и при плохих доходах - в нас пока еще не начала зарождаться даже на уровне "уголков губ".
Чтобы состояться как полноценное гражданское общество, нам всем нужно секунду помолчать, а потом каждому заняться Личной Ответственностью.
Мы имеем противоречивое прошлое, мы живем в молодой стране без сформированной традиции государственности, наши политики - прямо по оговорке Януковича не столько блестящий генофонд, сколько опасный "геноцид" нации, наше общественное сознание не сформировано.
НО! Мы, каждый из нас, все должны жить и РАБОТАТЬ так, будто за плечами у нас блестящее прошлое (во всяком случае, оно - наше), сформированное государство (его сформируют наши дети) и ответственный политикум (ведь они, слава богу, не вечны).
И пусть залогом нашей идентичности будет краткий тезис о том, что, кто бы мы ни были, мы обязаны для наших детей построить Родину, в которой писатели будут важнее политиков, и никто никогда не посмеет их оборвать на полуслове.
Фото txd, rizobreaker, nejix (flickr.com)
 |