Сказка про то, как я позорно тикал от киевского прокурора с дрелью

В жизни у тебя не такой уж и большой выбор. Если ты злой и бьешься только за себя – расплата придет, когда ты уже всего достиг и ничего такого не ожидаешь. Когда перехитрил уже всех. Только тогда ты начинаешь догадываться о том, что вместе со всеми перехитрил и самого себя.

Если ты понял это, может, все еще не так уж и плохо. И настоящая жизнь для тебя только начинается.

Если ты – не зол, а полон любви к людям, тебе все равно придется платить. Добрые платят даже больше, чем злые. Но и выигрывают нечто гораздо большее.

Приз всегда больше там, где выше риск. Все по-честному.

Если ты – рисковый парень и готов поставить на кон свою жизнь, ты быстро поймешь: чтобы творить добро, надо, как минимум, самому быть добрым.

Если трезво заглянуть в себя – там можно обнаружить всё что угодно, кроме добра. Забитую билирубином печень, мощнейший и, к счастью, вовремя и по дешевке приватизированный гранитный карьер в почках, хрустящие от солей суставы и суженные холестерином сосуды. Добра там нет. Разве что ты сам являешься настоящим кладом для твоего лечащего врача.

Если мне и удавалось обнаружить истинное добро, оно всегда находилось где-то извне. И надо было уговаривать его прийти и пожить со мной хотя бы немного. Добро соглашалось.

Когда-то оно уже жило во мне. Оно это помнит. А я – нет.

Когда добро поселялось у меня – моя жизнь становилась слаще меда. Мне случайно попадались очень нужные мне люди, и обстоятельства для меня складывались весьма благоприятно. Все тянулись ко мне. Наверне, чувствовали, что во мне живет добро.

И я тогда думал, что, раз добро живет во мне – значит, оно мое. Добру не нравилось то, что я считал его своим. Оно хотело быть общим. И оно уходило.

Если тебе удается запомнить, что ты сам принадлежишь добру, а оно тебе – нет, это уже очень хороший результат. У многих тяжелых личных проблем бывает вот такое очень хорошее начало.

Я хотел насладиться ниспосланным мне добром в одиночку. Я боялся, что его у меня отберут. Ведь каждому хочется, чтобы у него было побольше добра. Потому как только соседи начинали что-то подозревать и напрашиваться ко мне в гости, я тут же переезжал на другую квартиру. И даже в другой город.

Но скрыться со своим добром мне не удавалось.

Каждый раз один и тот же странный человек, в зеленой долгополой шляпе, из киевского дома на Оболонском проспекте, 14-А – все время находил меня на новом месте. Даже в Яготине за 100 километров от Киева.

Откуда-то он точно знал, что у меня есть добро. Кажется, я сам проболтался одному из его следователей во сне.

Этот странный сосед с разбитой русской дрелью из коричневой пластмассы с нелепой черной ручкой сбоку каким-то чудом поселялся в квартире надо мной. Куда бы я от него ни прятался. Квартиры у меня были все время разные. А сосед наверху – один и тот же.

Это была какая-то мистика. Другие соседи с Оболони, понижая голос, поговаривали, что он занимает высокий пост в Киевской городской прокуратуре. И может практически все.

Прокурор видел меня насквозь. Стоило мне подкрасться к своему письменному столу и начать описывать изученные мной свойства добра – и он тут же включал свою противную дрель, и начинал мучить бетон и меня.

И я забывал о добре и снова становился очень злым. Таким же, как прокурор наверху. И моя книжка о добре никак не могла родиться.

Когда я понял, что скрываться от прокурора бесполезно, я начал хитрить. Я садился работать не с утра, как обычно, а с вечера, надеясь, что он еще не вернулся с работы. А, может, мне повезет – и на этот раз он спит как убитый, потому что чертовски устал обвинять людей и, кстати, – очень справедливо.

Но и вечером оказывалось, что прокуроры – всегда начеку. И предпринятые ближе к ночи все мои попытки хоть как-то описать свалившееся на меня добро наталкивались на разрушающий мои прекрасные мечты сверлящий мозги визг дрели.

– Дз-и-и-э-у-э-и-и-и-и...

Мне здорово не повезло с этим соседом. Утром все нормальные прокуроры только-только подписывают своим женам признания о том, что они задержались на совещании, дают противоречивые и сбивчивые показания о том, что же там было, в парилке, а потом и в бассейне. Но даже после ночной бани мой прокурор был бодр и не спал. Он продолжал неутомимо бороться со злом даже в своем родном в подъезде.

Он был настоящим прокурором. Справедливым и неутомимым.

– Дз-и-и-э-у-эу-и-и-и...

Главное в этой невероятно правдивой истории то, что даже в кошмарных сказках, где фигурирует дрель, случается счастливый конец. И сейчас мы как раз к нему подходим. Я расскажу вам, как я научился выключать это безжалостное орудие убийства всего лучшего в людях.

Произошло это чисто случайно. И без денег.

Один верующий друг подарил мне четки, привезенные со Святой земли. Я не просил их у него. И он не очень хотел с ними расставаться, я это видел. Но он протянул их мне.

– На, возьми, я хочу их тебе подарить.

Это был тот случай, когда проще было взять ненужный тебе подарок, чем отказаться. Я поблагодарил его и засунул четки в левый карман своих любимых синих в беловатый отлив джинсов. А, придя домой, машинально бросил их на письменный стол, сам не знаю, почему.

А потом, когда мой сосед привычно включил свою дрель, и я уже понимал, что мне никогда уже не рассказать людям о живущем у меня добре – я инстинктивно схватился за четки и прижал их к схватившему меня сердцу.

И тут произошло чудо. Дрель смолкла.

Тогда мне, как игроку, впервые попавшему в казино, просто повезло.

Восхождение на небо еще при жизни очень похоже на игру в казино. Шансов выиграть – у тебя практически нет. Но все равно хочется попробовать.

Иногда мне теперь уже часами приходится не выпускать четки из рук, пока дрель наверху смолкнет. Честно говоря, я так до сих пор и не знаю, как это работает. Да это и не важно. Важно то, что четки работают.

Мы живы молитвами за нас других людей. И очень часто – тех, над кем мы посмеиваемся, или к кому мы просто равнодушны. Или даже проклинаем их и ненавидим. А они молятся за нас, реально меняя нашу жизнь к лучшему.

Если у тебя в руках четки, пропитанные молитвами других людей за тебя – прокурор тебе не страшен. Ты можешь практически безнаказанно рассказывать людям о добре. И даже прокурор со своей допотопной дрелью в конечном итоге будет помогать тебе, делая тебя сильней. Он знает, что тебе понадобится много сил, чтобы нести свой крест. И в конце пути ты даже попытаешься взойти на него.

Но не сможешь.

Прокурор уже давно знал то, что ты понял только сейчас.

Тот, кто хочет рассказывать сказки о добре, должен взойти на крест. Как только ты к этому готов, прокурор оставляет тебя в покое.

Он-то, в отличие от тебя, хорошо знает, что ты и так умрешь.

Прокурор все еще надеется, что через три дня ты никак не сможешь воскреснуть.