Хэллоуин. Шутить иль не шутить, вот в чем вопрос

В наших краях смерть принято прятать и замалчивать.

Чтобы понять, почему так произошло, наверное, нужен историк, а еще, возможно, биолог и социолог. Потому что так было не всегда.

Фольклор хранит множество, скажем так, условно живых персонажей. Одни из них вредят героям сказок, другие – помогают, за третьими герои отправляются, чтобы вернуть их в мир живых, о четвертых устраивают пышные тризны.

Есть среди них и грустные, и страшные. Случаются и смешные, и даже страшные и смешные одновременно. Для того чтобы победить страшных, героям приходится выполнять множество условий, часто – притворяться.

Но в целом ничего непостижимого не происходит. Змеи-враги крадут детей и девушек, герои борются с ними, побеждают или гибнут, мертвые животные и родственники помогают своим сироткам, хитрые дядюшки и тетушки обманывают чертей и отгоняют несчастья…

Что люди переживали, о том и сказки сказывали. Смерть была слишком близкой и повседневной частью жизни, чтобы уделять ей какое-то особо эмоциональное внимание.

Наверное, отношение менялось со временем. Урбанизация способствовала эпидемиям и дефициту кладбищенских мест. Попытки защититься от случайной смерти делали ее все более непредсказуемой.

Немалый вклад в табу на разговоры о ней внесла и печальная наша эпоха, в которой люди расценивались всего лишь как колесики и винтики. Ничего не стоит жизнь – и вот смерть становится всепоглощающей. И очень, очень страшной.

Страх перед вещами, которые мы не можем изменить, называется экзистенциальным. Ничего особо плохого в нем нет – именно он дает возможность ощутить всю ценность, уникальность и неповторимость жизни.

Взрослея и умнея, человек учится с этим страхом жить и даже использовать его по назначению: как меру вещей и мотиватор к наполнению жизни смыслом.

Но ощущение, все-таки, весьма неприятное, потому что помимо страха в нем есть еще и беспомощность, и печаль.

Для переживания неприятных ощущений природа дала нам полный комплект механизмов защиты – от простых, инфантильных, до зрелых, требующих осознанности. Работают они по возрастающей: чем выше механизм, тем надежнее защищает и тем меньше дает побочных эффектов.

Нежелание говорить о страшном, табу – это один из простейших механизмов, таких как отрицание, вытеснение или отчуждение – по обстоятельствам.

Они хороши своей доступностью и категоричностью.

Нехороши тем, что страшное никуда не девается. Более того, в конце концов побеждает, и это очень больно.

Сказочный мир, где утонувшие девушки выходят на бережок согреться в свете луны, помочь другу и отомстить обидчику – это уже более высокий уровень. Это замещение, возможно – проекция или интроекция.

Как ни странно, на том же уровне с этими системами защиты оказывается рационализация. В данном случае ее можно описать детским "ничего не больно" и всеми поэтическими строками о прорастающих на кладбище березках и вечной жизни в памяти потомков.

Преимущества этих защит – красота, таинственность, мотивация к творчеству. Слабые точки – недостоверность и неубедительность. Кто эти русалки? Что скажут правнуки и будет ли от этого тепло или холодно живущему здесь и сейчас? Большой вопрос.

Высшие механизмы защиты присущи зрелым личностям и отщипывают по кусочку от всего: где-то смолчат и не заметят, где-то что-то сместят, а что-то и признают, минимизируя степень болезненности неотвратимого.

К таким защитам относится юмор. Шутки на темы, шокирующие благопристойное общество, – одна из его форм.

Смеясь, легче признать то, что изменить мы никак не в силах, и научиться с этим жить, притом жить полноценно.

Не отвернуться от страшного, а сделать его немного проще, немного безобиднее и узнаваемее – вот подлинная цель шуток на запретные темы. На тему смерти в том числе.

Тонкость этого юмора зависит от уровня каждой конкретной личности.

Кому-то близок неуловимый сарказм Хайяма.

Большинство же предпочитает что-то попроще. Например, анекдоты, карнавалы и тематические праздники. Вроде о страшном и тайном, а вроде и смешно.

Мы можем увидеть, как по мере взросления дети пробуют на зуб все эти стадии. Прячут голову под одеяло, затыкают уши, не желая видеть и слышать ужасное. Придумывают истории с воображаемыми друзьями и предметами. "Убивают" и "умирают" в игре, чтобы воскреснуть к ужину. Рассказывают про черную руку и сочиняют городские легенды. Притаскивают домой пластиковые скелетики и расписывают друг другу гипс. Ударяются в мрачную мистику и искушают судьбу...

Это все она – борьба маленького и слабого с тем огромным и ужасным, что подстерегает за пределами его теплого мира и каждую минуту грозит вторжением. Иногда сама она приводит к серьезным рискам, особенно у подростков.

Юмор хорош тем, что приостанавливает и превращение защиты в травмирующую, удушающую гиперзащиту, притом все тем же способом: снижая ее значимость, позволяя как бы шутя, как бы в игре увидеть все ясными глазами.

Недаром он считается одной из совершеннейших форм защиты, особенно в периоды тяжелых кризисов или трагических переживаний как отдельного человека, так и целого народа.

Элина Романенко, практикующий психолог, член Международной ассоциации групповой психотерапии и групповых процессов