Война: нельзя ни понять, ни простить, ни забыть

Военный госпиталь. Разные люди – разные судьбы. Тот, кто не был на войне, никогда не сможет понять, что значит слово "война". Солдаты переживают, что человеческое тело не поддерживает технологию Bluetooth. Ведь передавая таким образом информацию, мы могли хотя бы попытаться пережить эту войну вместе.

Что мы знаем о переутомлении? К примеру, вести "Нону" в колонне сорок часов подряд? Посреди ночи увидеть перед собой на дороге бетонную стену, а потом понять, что тебе она привиделась. Дальше главное ехать прямо на нее, не оставляя стене другого варианта, как просто исчезнуть.

Кто из нас понимает, что такое внезапные приступы паники, которые накрывают тебя изредка на гражданке – где бы ты не был? Говорят, это одно из самых неприятных чувств, которое может овладеть твоим телом. Говорят, приступ довольно короткий. О нем говорят со страхом: "Я умру, если он станет длительным".

Кто объяснит, почему мужчина с неработающей правой рукой, награжденный орденом "За мужество", вдруг может произнести вслух: "Я дефектный".

День ВДВ позволяет ощутить свою причастность к огромной трагедии. Вокруг костра пластиковая тара, парочка самых добрых в мире волонтерш, умных мужчин и с десяток ребят в тельняшках. Петя – очень украинский типаж! Добрый и смелый, немного смешной, довольно упитанный. Всегда веселый. Рассказывает:

-Я парней пять вытащил. С одним было, знаешь, постоянно пистолет на меня направлял! Сильно раненный. В правой руке он уже не мог держать оружие, поэтому из левой не выпускал пистолет. Я его берусь вытягивать, а он в меня пистолетом тычет. Ну правда, так неудобно работать. Я ему и так говорю и эдак, мол, вытащу, не брошу, спрячь. Не прячет. Пришлось силой отбирать!

Как сидя в Киеве понять, зачем этому пареньку пистолет? Петя объяснил, он нужен, чтоб в плен не сдаваться или инвалидом домой не возвращаться. Пистолет – это для себя.

Тем временем раненный разведчик говорит: "Мои пацаны русских офицеров в плен взяли. Русское элитное подразделение. Молодцы! А это ведь я их учил! Я! Я научил!".

Что это значит – готовить пацанов? Какая это ответственность, какая честь и какая боль. Если они победили – это твоя победа. Если они убили – это ты убил. Если они допустили ошибку – это твоя ошибка. Если они мертвы – это тебя убили.

Разведчик гордится парнями. Его ребята, его – судя по теплоте с которой он о них говорит, это его братья, или его родители, или его дети, а может и все вместе взятые – его ребята даже сейчас, сегодня держатся, держатся уже пять дней без еды и четыре дня без воды.

Ты не знаешь, тебе страшно с ним говорить. Это не люди – согласно древним преданиям, подобные существа рождаются от связи богов с самыми прекрасными смертными женщинами. Полубоги, полулюди. Как у них спросить на счет наших пленных, ребят которые сдаются, как спросить об этой фразе: "Держаться больше нету сил"?

На удивление, ответ в большинстве случаев очень взвешенный:

- Ни один подонок не может уличить этих парней в трусости. Они молодцы. Пока могли, держались. Техники у нас полно – парней надо беречь. Они все правильно сделали.

От подобных разговоров в воздухе начинает витать странная мысль: "Вы слишком быстро убиваете, мы не успеваем рожать". Самое время задать коронный глупый вопрос: "Но твои-то не сдаются?". Ответ суровый, спокойный и уверенный:

- Ты что с ума сошла, мои не сдадутся.

Как понять состояние бойца в госпитале? Каждый день ему звонят и докладывают о погибших товарищах. Ты постоянно повторяешь какую-то банальную фразу: "Я знаю, 25 бригада несет большие потери". Ответ довольно неожиданный:

- Это не большие потери. Мы сработали хорошо. Пять погибших – это не много. Просто понимаешь, страшно то, что эти пять парней – лучшие люди, которых я встречал в своей жизни. Понимаешь, погибли пять лучших. Это пять моих лучших друзей. Мне нужна моя рука. Я хочу назад – мне надо в АТО.

Могут ли эти люди покончить самоубийством от отчаяния и боли? Один паренек мне сказал: "Раньше я часто задумывался о прыжке с балкона. Знаешь, высота манила. Теперь – никогда. Я слишком дорого заплатил. Я вытерпел слишком много. Я десять часов боролся за жизнь. Теперь я ее так просто не отдам!".

К самой смерти в госпитале отношение довольно странное.

"Смерть — это то, что бывает с другими".

Вот возьмем к примеру понятие "идти на прорыв". Оказывается, это очень просто – идешь и стреляешь, будто шальной, во все стороны, куда видишь, в кого видишь. Прорветесь – выживете. Обычно все хорошо, выживают почти все. Ну, кроме первых.

Кого ставят первыми? Первыми ставят самых сильных и смелых. Понимают ли парни, что их сейчас будут убивать? Нет, ни в коем случае. Ты не думаешь о том, что тебя будут убивать. Ты думаешь так: "Сейчас в меня ВСЕ будут стрелять". Дальше пытаешься выжить.

Жизнь веселая, но в своих забавах злая. Антон говорит, что Бога нет. По крайней мере, там где он был, там о Боге не слышали. Иногда кажется, что в госпиталь Бог тоже заглядывает не часто.

Один капитан, десантник, 27 лет, пережил все: АТО, ранения, транспортировку, госпиталь. В День ВДВ он был встревоженным, резким, пошло шутливым. Он узнал, что я журналист, и разозлился. С какой-то брезгливостью спросил: "Так ты здесь для информации?".

Нет, я просто настраиваю Bluetooth! Потому что эту чертову жизнь понять невозможно. Этого капитана сегодня уже нет в живых. Он пережил все, но в День ВДВ, его в тельняшке и шортах, со свежими шрамами на теле сбила машина – насмерть.

На днях его должны были выписать. Одна из последних его фраз: "Зачем мы тогда сели на броню? Пострадал бы при обстреле только один человек. Зачем мы взяли под Ямполем того паренька с собой? Он мог не ехать на тот выезд, он был не нужен. Но теперь его больше нет, понимаете?".

А теперь вот и Капитана больше нет, понимаете? Понимаете?