Сергей Лозница: Сообщение об Олеге Сенцове я воспринял как абсолютную дикость

21 мая на специальной секции Каннского кинофестиваля состоится премьера документального фильма „Майдан" (MAIDAN - BANDE ANNONCE - OFFICIAL TRAILER), снятого украинским режиссером Сергеем Лозницей. Публика страшно интересуется фильмом: пригласительные на показ разлетелись задолго до дня премьеры.

Свою пресс-конференцию перед показом "Майдана" Лозница планирует начать с разговора о кинорежиссере Олеге Сенцове, которого сотрудники Федеральной службы безопасности России задержали 11 мая в Крыму по подозрению в подготовке теракта.

Лозница – многократный участник Канн. За свой фильм „В тумане" он получил премию Международной федерации кинопрессы ФИПРЕССИ в Каннах и гран-при кинофестиваля "Зеркало" им. А.Тарковского. Сейчас Сергей живет в основном в Германии.

"Украинская правда. Жизнь" поговорила с Лозницей об опасности ситуации, в которую попал режиссер Олег Сенцов, об ответственности государства за судьбу украинцев и о новом витке украинской революции.

– Вы сказали, что каждое свое интервью и пресс-конференцию в Каннах будете открывать напоминанием про ситуацию с задержанным ФСБ Олегом Сенцовым. Вы знаете Олега лично?

– Мы познакомились два года назад на фестивале в Висбадене. Олег там представлял свою первую картину. Потом мы встречались на разных фестивалях.

Последний раз виделись совершенно случайно в университетском скверике в Киеве в сентябре прошлого года. Олег готовил новую картину. Потом новости пришли из газет.

Сообщение о том, что Олег арестован по подозрению в терроризме, я воспринял как абсолютную дикость. Что тут можно еще сказать! Такие известия могут вызывать только возмущение.

– Чем, по-вашему, опасна та ситуация, в которую попал Олег, для культурного сообщества?

При чём здесь культурное сообщество? Прежде всего эта ситуация опасна для него! Эта ситуация опасна также для тех граждан Украины, которые находятся на оккупированной территории и которые, не дай Бог, могут подвергнуться подобным преследованиям.

Эта ситуация опасна еще и тем, что у украинского государства, украинских чиновников, в чьи обязанности входит защита граждан своей страны, может не оказаться умения, средств и сил для защиты своих людей. Мы со своей стороны можем и должны говорить о таких вопиющих событиях, должны обращаться к людям, к профессиональным сообществам и так далее, – но государство, со своей стороны, также обязано защищать своих граждан.

[L]А что там происходит с культурным сообществом, в данном случае меня очень мало волнует.

Я по этому поводу вспоминаю историю, которую Иосиф Бродский рассказал Соломону Волкову. В столыпинском вагоне, в котором он ехал в ссылку, в жуткой тесноте, в невыносимых условиях с ним сидел старый крестьянин с натруженными руками, с длинной бородой, в летах, которому дали огромный срок за то, что он украл мешок зерна в колхозе.

Бродский сказал: "Я понял, что он никогда уже не выйдет на свободу. И ни одна живая душа – ни у нас в стране, ни за границей – никто о нем не похлопочет". И после этого он сказал замечательную фразу Андрею Сергееву: "Андрей Яковлевич, если меня еще раз посадят, я вас очень прошу: не хлопочите обо мне".

– На Каннах вы представите свой документальный фильм "Майдан", который с нетерпением ждут все. Вам удалось показать в нем то, чего мы еще не видели? Все-таки за все это время было выпущено огромное количество материалов и работ, задокументировавших киевские события.

– Когда я делаю фильм, то никогда не стремлюсь показывать то, что еще кто-то не видел. Не в этом смысл фильма. Мне гораздо интереснее работать с тем, что все видели многократно.

Видение – вот что представляет, на мой взгляд, картина. Вот что отличает огромное количество видео, задокументировавшего событие, от фильма.

– Почему для вас было важно сделать эту ленту? Чем для вас стали события на Майдане?

– Когда я делаю фильм, я на такие вопросы не отвечаю. А когда фильм сделан, такие вопросы отпадают сами собой.

Если я снимал этот фильм, значит, по какой-то причине для меня важно было его снять. Я ехал в Киев в декабре, особо не задумываясь. Я понял, что должен там быть. И приехал. И для меня это был колоссальный жизненный опыт, который я, к своему счастью, испытал.

– Когда вы поняли, что вот на этом моменте можно закончить фильм? Революция-то, по сути, продолжается.

– Люди пришли на Майдан, чтобы сменить эту власть. В результате власть сбежала. Революция закончилась.

Мы снимали до начала марта. В этот момент историческое событие уже свершилось. Круг замкнулся. И эта история закончена. Дальше уже начинается другая история, которая следует из предыдущей.

– Вы сам белорус, но уже давно живете в Украине. Я знаю, что во время Майдана у многих произошло смещение идентичностей, многие неукраинцы почувствовали себя частью украинской нации. Как эти события повлияли на ваше самосознание?

– Я родился в Белоруссии, а с шести месяцев до двадцати семи лет рос, учился и жил в Киеве и никакого смещения идентичности никогда не испытывал. На мое самосознание поздно влиять какими-либо событиями.

Екатерина Сергацкова, УП.Жизнь