"Молодость"-2014: Скорбное бесчувствие

44-й Киевский международный кинофестиваль "Молодость" оказался созвучным драматическим событиям современной украинской истории - к сожалению, не только своей программой, в этом году по-настоящему сильной.

Омрачивший последние дни фестиваля пожар в "Жовтне", начавшийся во время показа фильма из конкурса лент на ЛГБТ-тематику "Sunny bunny", стал настоящей пощёчиной не только поклонникам некоммерческого кинематографа, одним из прибежищ которого является этот кинотеатр, но и всему украинскому гражданскому обществу и новой власти, нашей способности защищать культурные ценности и права своих ближних.

Происшествие стало также очередным обескураживающим свидетельством для наших союзников, сколь далеки мы пока от идеалов, которые так успешно отстаивали зимой. В огне погибло оборудование фестиваля, а также десяток фильмокопий, что едва ли укрепит желание предоставивших их иностранных кинокомпаний участвовать в украинском фестивальном процессе, не говоря уже о высказанном Госдепартаментом США осуждении этого "отвратительного акта".

[L]Спор сторонников версий о применении испытанной модели рейдерского захвата, об атаке нацистов, о провокации антиукраинских сил смогут разрешить только успехи следствия - если таковые последуют. Увы, каждую из версий можно считать в той или иной степени обоснованной.

Очевидно, что это преступление явилось естественным наследием десятилетий чиновничьего и олигархического произвола, недееспособности правоохранительных органов, презрительного пренебрежения к культурной сфере и благодушной снисходительности, терпимости к экстремистским группам, не признающим никаких проявлений терпимости.

После этого взбудоражившего Киев события откровенным плевком в сторону всех, кто отстаивает демократические ценности, издевательским подтверждением хрупкости, беззащитности наших завоеваний стал визит в кинотеатр "Кинопанорама", куда были перенесены показы "Sunny bunny", "обеспокоенной общественности" в лице дюжины крепких парней с нашивками Правого сектора.

Лидер обеспокоенных козырял удостоверением кандидата в депутаты и, по некоторым сообщениям, недавно вернулся из зоны АТО, как и некоторые другие участники этого рейда, названного пресс-секретарём организации Артёмом Скоропадским "мирной акцией", обусловленной, по его словам, тем, что "ЛГБТ осуждает церковь, а мы христиане".

"Христиане" требовали остановить показ, что в конце концов и было сделано организаторами, несмотря на присутствие милиционеров, которые, отбив силовую атаку, не только не задержали визитёров, но и позволили одному из них (вопреки протестам представителей "Молодости") отправиться с инспекцией в кинозал, откуда он явился, разъярённый увиденным.

Австриец Рихард Россманн, режиссёр картины "Макс и другие", которая так и не была показана во избежание дальнейших осложнений, и иностранные члены жюри конкурса, за два дня до этого пережившие эвакуацию из охваченного пламенем кинотеатра, были так напуганы произошедшим, что представителям фестиваля потребовалось приложить немалые усилия, чтобы убедить их не покинуть Украину в тот же вечер.

Эти опасения вполне понятны - несмотря на кажущуюся экстраординарность этого позорного происшествия, оно показывает, что даже в Киеве представители самых радикальных воззрений могут вполне успешно и безнаказанно ущемлять чужие права, прикрываясь боевыми заслугами, религиозными нормами и апелляциями к национальным обычаям.

Злоключения, которым подвергся в этом году "Sunny bunny", могли бы стать побочной сюжетной линией сразу в нескольких картинах основного конкурса, к примеру, в ленте венгерского режиссёра Адама Часи "Страна бурь". Фильм повествует о любовных взаимоотношениях двух молодых мужчин, уроженца небольшого селения и "чужака", поселившегося в доме умершего деда.

VIHARSAROK / LAND OF STORMS - Offical Trailer (2014) from Proton Cinema on Vimeo.

Первый старается подавить свою страсть, но вовсе не из-за личных убеждений, религиозных или этических, а из страха перед осуждением общины, которое обрушивается на героев во всей красе феодально-уголовных традиций.

Весьма показателен эпизод, в котором появление пришельца в церкви вызывает всеобщее неодобрение- сцена демонстрирует, что большинство прихожан воспринимает христианство не как совокупность священных таинств и догм, а как метку принадлежности к коллективу, некоей стае, или, скорее, некоему стаду "своих", "наших".

Члены сельской общины из ленты "Дифрет" эфиопа Зересеная Бергане Мегари (приз Экуменического жюри за лучший полнометражный фильм, специальный диплом главного жюри) используют аргументы, которые пришлись бы по вкусу нашим соотечественникам, обеспокоенным безобразиями, творящимися в кинотеатрах.

В порче нравов, неуважении к наследию предков они обвиняют западную идеологию, правозащитников, учителей и литературу. Именно их вредоносным влиянием, по всей видимости, объясняется неслыханное попрание устоев: 14-летняя девочка, похищенная и изнасилованная парнем, решившим взять её в жёны, вместо того, чтобы покорно готовиться к свадьбе, убивает "жениха" из ружья.

Местная полиция спасает героиню от линчевания, чтобы отправить её на казнь именем закона, но в дело вмешивается дама-адвокат, представитель тех самых тлетворных сил, стремящихся подменить дедовские заветы уважением к правам личности. Этот, быть может, несколько грешащий публицистичностью фильм выразительно показывает, как в патриархальном, формально христианском сообществе полновластно царят языческие бесы произвола и угнетения, торжествует единственный закон - право сильного.

Тематически к "Дифрет" примыкает лучшая, с нашей точки зрения, работа конкурсной секции студенческого кино, анимационный фильм "Тысяча и одна слеза" Фатеме Ахмади, в котором с остроумием, оригинальностью и безукоризненным вкусом представлена история борьбы женщин за половое равноправие в Иране.

One Thousand and One Teardrops - Trailer from Fateme Ahmadi on Vimeo.

Взаимоотношения человека и общества, противостояние аутсайдера, гражданина, не вписывающегося по тем или иным причинам в общепринятые рамки, и тупого, агрессивного, равнодушного большинства вообще оказались красной нитью конкурсной программы. Лучше всего эти мотивы были выражены в российской картине "Класс коррекции" Ивана Твердовского (приз за лучший полнометражный фильм), ставшей для публики настоящим эмоциональным потрясением.

Фильм, представляющийся радикальным вариантом безжалостно честных кинолент о школе советских времён (подобных "Доживём до понедельника", "Ключу без права передачи", "Чучелу"), рассказывает о специализированном классе для детей с ограниченными возможностями.

Система, якобы призванная помочь адаптироваться в социуме детям, страдающим от различных заболеваний, в действительности ещё больше усугубляет в них ощущение ущербности, уверенность, что они никогда не смогут стать "полноценными" членами общества.

Учителя относятся к ученикам, вне зависимости от их диагноза, как к умственно отсталым калекам, не прилагая ни малейших усилий, чтобы развить их способности, и успешно отбивают у них всякую охоту к любому самосовершенствованию, превращают их в маргинальную группу, "племя" (ассоциация с фильмом Мирослава Слабошпицкого весьма уместна), парий.

Ситуация воспринимается как совершенно естественная и большинством учеников, и их родителями, и чиновниками, вообще обществом, вполне удовлетворённым внешним соблюдением норм и предписаний, не имеющих ни малейшего отношения к заботе о людях, защите их прав и интересов.

Символом (хорошо знакомым и нашим согражданам, сталкивавшимся с аналогичными проблемами) всей этой системы оказывается в фильме сооружение пандуса для инвалидных колясок, которое заканчивают, не доведя конструкцию до земли на несколько сантиметров, что делает его абсолютно бесполезным.

При этом все, кто мирится с подобным положением вещей, кто считает его вполне нормальным и незыблемым, не медлят с возмущением, осуждением и репрессиями, когда кто-то пытается бороться за дух законов, а не за их букву, кто стремится изменить свою участь к лучшему вопреки малодушию, трусости и лени окружающих.

В "Классе коррекции" бунт в защиту своего человеческого достоинства - а также достоинства товарищей, - поднимает одна из учениц, "колясочница", не только восстающая против намеренно облегчённого обучения, но и осмеливающаяся на открытый роман с одноклассником.

Этот протест одиночки, сила воли и искренность чувств не способны ничего изменить, не способны никого облагородить, они не вызывают ни уважения, ни сочувствия, ни проявлений солидарности даже у одноклассников героини, напротив, становятся катализатором зависти и злобы, желания поставить нарушительницу спокойствия на место и даже втоптать её в грязь, чтобы восстановить исконный порядок, вновь погрузиться в блаженную апатию, сон разума и чувства.

"Класс коррекции" воспринимается как безжалостный диагноз смертельной болезни российского общества (с хрупкой надеждой на возможность избавления, явленного в центральном образе), свидетельство, что Россия страдает скорее не от жестокости и произвола, а от бесчувствия, патологической душевной тупости - поэтому, несмотря на обескураживающее совпадение реалий и социальных типажей, нас этот обвинительный приговор касается всё же в меньшей степени.

Бесчувствию как болезни посвящён также наиболее шокирующий фильм конкурсной программы, "Я останусь с тобой" мексиканца Артемио Нарро, ставший настоящим успехом отборщиков фестиваля, добившихся, чтобы показ на "Молодости" стал международной премьерой этой ошеломляющей и талантливой картины.

Самой своей композицией фильм показывает, каким непредсказуемым, внезапным, неотвратимым может быть крушение нашего упорядоченного существования, какую бесчеловечную жестокость может пробудить в наших знакомых- не ровен час, и в нас самих, -вроде бы случайное стечение обстоятельств.

Почти половину ленты повествование вязнет в невыразительных сценах клубных и пляжных увеселений, которым предаётся молодая испанка, приехавшая в Мексику, в компании своих новых подруг. Однако блеклая фиксация танцев и пустопорожней болтовни оборачивается кошмаром, когда героиня соглашается на мимолётное свидание с привлекательным незнакомцем на заднем сиденье автомобиля.

Подруги нарушают их уединение, но вместо группового секса почти непроизвольно, шутки ради оглушают парня и привозят в роскошный особняк той из них, у кого "отец - такой богач, что уладит всё, что угодно, так что не о чем беспокоиться" (фраза, весьма подходящая и к отечественным реалиям).

Вполне безобидные игры девушек с незадачливым кавалером, который, придя в себя, разражается потоком ругательств и угроз, постепенно и тоже как-то ненароком сменяются таким кровавым безумием, что какой-нибудь "Хостел" в сравнении с этим фильмом воспринимается как выпуск "На добраніч, діти".

В последние годы в ряде картин мексиканских и американских режиссёров (тут можно вспомнить показанного на прошлогодней "Молодости" "Эли" Амата Эскаланте, "Советника" Ридли Скотта и грядущую экранизацию великого романа Кормака МакКарти "Кровавый меридиан") Мексика оказывается пространством беззакония и варварства, где победа Добра или Зла не имеет никакого отношения к органам правопорядка, а зависит лишь от моральных качеств тех, кто в финале сумеет истребить своих противников (примерно так же западные кинематографисты воспринимают и Восточную Европу).

Здесь уместно говорить об особом подвиде вестерна - его можно было бы назвать "саузерном", - и фильм Артемио Нарро, безусловно, является одним из ярчайших его образчиков. Примечательно, что девушки иронично называют человека, ставшего жертвой их неожиданно пробудившихся кровожадных инстинктов, ковбоем из-за его декоративно ковбойского одеяния. Это словно знаменует кризис традиционных ценностей и жанровых схем или их неспособность противостоять жестокости человеческой природы.

Как и окружение главной героини в "Классе коррекции", подруги-похитительницы из фильма Нарро не столько жестоки, сколько бесчувственны, они попросту не могут адекватно воспринимать чужую боль, чужие страдания - потрясением или, скорее, открытием становится для них не то, что они способны на жестокость, а то, что эта их жестокость и причиняемые ими мучения не вызывают у них никакой душевной рефлексии. Происходящее для них- просто игра, они забавляются со своим пленником, словно малыши, отрывающие у мухи крылья. Наиболее выразительно это представлено в сцене, в которой одна из героинь чертит пальцем сердечки в крови жертвы.

В этой связи массовое бегство зрителей- показ фильма Нарро покинула треть посетителей сеанса, среди ушедших оказалось и жюри в полном составе, -обнадёживает как свидетельство, что чёрствость героинь картины оказалась отнюдь не характерна для её аудитории.

Среди немногих конкурсных фильмов, чьи авторы не продемонстрировали интереса к социальной проблематике, оказался и отечественный участник конкурсной программы, "Братья. Последняя исповедь" Виктории Трофименко. Эта картина, в которой события романа шведского писателя Торгни Линдгрена "Шмелиный мёд" перенесены в гуцульский антураж, посвящена трагическому противостоянию двух братьев, продолжающемуся, даже когда они оказываются на смертном одре.

О перипетиях вражды, которой была посвящена практически вся их жизнь, они рассказывают случайной свидетельнице последнего акта этой драмы, огорошивая её - и зрителя, - самыми причудливыми, болезненными проявлениями соперничества.

От большинства современных украинских фильмов "Братьев" выгодно отличают высокий технический уровень исполнения, прекрасная работа оператора и художника, выразительность фактуры крестьянского быта. Но слабым местом произведения оказалась драматургическая составляющая - попытка уйти от исторической конкретики во вневременные универсалии, в метафорическое изображение извечных трудностей наших взаимоотношений с самыми близкими людьми обернулась набором странных и нелепых ситуаций, которые сплошь и рядом кажутся бессвязными и психологически не мотивированными.

Высказанная, среди прочих высокопарных похвал, во время пышной презентации фильма главой Госкино Филиппом Ильенко уверенность в том, что "Братья" войдут в сокровищницу мирового кино, очевидно, не нашла отклика в сердцах членов различных жюри, не присудивших ленте Трофименко ни одной награды.

Гораздо более успешным оказался уход от социальной проблематики в немецкой картине "Где-то там" Эстер Амрами. Этот ставший обладателем Гран-при "Молодости" фильм рассказывает о студентке филологического факультета, у которой творческие муки в работе над магистерской работой, посвящённой непереводимым словам, сменяются острым кризисом самоидентификации.

Стремясь обрести почву под ногами, героиня уезжает из Берлина в родной Тель-Авив, чтобы заново увязнуть в неразрешённых конфликтах с матерью и сестрой. Примириться с родственниками и заново переосмыслить отношение к родине, столь ей прискучившей, столь раздражающей и такой дорогой, помогает приезд возлюбленного-немца (которого её родные, потомки выживших в Холокосте, встречают без особенного восторга), воспринимающего израильские обычаи и нравы как дивный новый мир.

Выдержанная в жанре комедии, тонко воспроизводящая израильский колорит, картина Эстер Амрами посвящена принципиальной непереводимости исторического опыта, необоримому зову культурных истоков и при этом способности представителей самых различных культур найти общий язык и даже стать друг другу более близкими, чем любой соплеменник, несмотря на все трудности перевода.

Что касается конкурсной программы украинских короткометражек, то обращённый к отборщикам призыв прошлогоднего председателя жюри этого конкурса Сергея Трымбача быть более требовательными, очевидно, не был услышан.

При наличии нескольких достойных и просто вменяемых работ он изобиловал таким количеством бесталанных и откровенно любительских постановок, что впору задаться вопросом даже не о принципах отбора, которыми руководствовались составители программы, а о том, смотрят ли хоть иногда студенты (и преподаватели) отечественных кинофакультетов, чьи лейблы украшали большинство картин, чужие фильмы, и предназначено ли вообще то, что они снимают, для показа за пределами университетских аудиторий.

Главный приз в этом конкурсе был присуждён "Лицам" Никона Романченко, посвящённой событиям Евромайдана документальной картине, в которой статичные кинопортреты участников протестных акций перемежаются с эпизодами жестоких уличных столкновений, прекрасно снятых отважным оператором Анастасией Лысенко.

По словам членов жюри национального конкурса, они были единодушны в своём выборе. Стоит отметить, что в жюри вошли Людмила Горделадзе, директор кинотеатра "Жовтень", Олег Батурин, херсонский журналист и кинокритик, недавно задерживавшийся в Крыму за репортажи об оккупационных порядках, и авторитетный российский продюсер Евгений Гиндилис, для которого, как и для любого россиянина, само участие в "Молодости" является свидетельством гражданского мужества.

Последнее подтвердила неприятная история с одним из фильмов программы современных российских фильмов, нашумевшей картиной Юрия Быкова "Дурак". Продюсеры отказались прислать фильм на "Молодость" - дескать, преждевременный фестивальный показ повредит прокату ленты, намеченному на 2015-й год.

Весьма странное объяснение, учитывая, что грядущий прокат не помешал продюсерам "Дурака" прежде договориться с представителями "Молодости" о его участии, а также то обстоятельство, что "Дурак" был благополучно показан как на российских фестивалях, так и на МКФ в Локарно.

Как говорили в фестивальных кулуарах, на правообладателей, судя по всему, надавили российские структуры, пообещав перекрыть кислород в случае участия фильма в украинском кинофестивале - ситуация, не лишённая курьёзности, учитывая, что лента Юрия Быкова посвящена как раз беспринципности и некомпетентности российских властей.

По счастью, прочие российские фильмы были показаны без помех, включая остроумную и задорную, но не слишком обнадёживающую документальную ленту Павла Костомарова, Александра Расторгуева и Алексея Пивоварова "Срок. Начало большой истории" о попытках российской оппозиции противостоять режиму.

Фильм-закрытие, "Украина / Россия. Реальность на Майдане", также снятый российскими документалистами, стал настоящим эмоциональным апогеем фестиваля. Это произведение представляет собой монтаж видеозаписей, сделанных под эгидой известного проекта Realnost.com и посвящённых украинским событиям последних месяцев.

Как и во время показа завершившей фестиваль Docudays UA картины "Майдан. Черновой монтаж" (некоторые вошедшие туда ролики попали и в "Украину / Россию"), возникало ощущение, что граница между экранным пространством и зрительным залом становится зыбкой, проходимой. Публика то и дело взрывалась аплодисментами, криками возмущения и ужаса, вновь переживая бои на Грушевского, столкновения противников и сторонников оккупации Крыма, московские "марши мира", все те зафиксированные сотнями камер мучения, в которых аморфная, равнодушная, податливая человеческая масса превращалась в народ.

Усі фото www.molodist.com