Маша Куликовская: Я бы привезла в Крым мою шведскую жену
Когда у Маши Куликовской спрашивают, замужем ли она, обычно она отвечает так: нет, не замужем, но жената.
В 2014 году ее брак с Жаклин Шабо официально зарегистрировали в Швеции.
Многие такому решению искренне удивились, ведь Маша никогда не говорила, что она лесбиянка. Но тут пора добавить: Маша – художница, а брак с девушкой в европейской стране – многогранный долгосрочный эксперимент, который тесно вплетен в ее личную и общественную жизнь.
А еще Маша – крымчанка, родом из Керчи, где до сих пор живут ее родители.
За последние полтора года Куликовская провела несколько острых политических перформансов на территории России.
В июле прошлого года во время биеннале современного искусства Manifesta, которая проходила в Петербурге, Маша провела в Эрмитаже несанкционированную акцию – легла на ступени, завернувшись во флаг Украины и изобразив тем самым погибшего во время военного конфликта на востоке страны человека.
А вскоре во время Венецианской биеннале современного искусства Куликовская приняла участие в резонансной акции #OnVacation: надев камуфляж, "оккупировала" российский павильон.
Все чаще Куликовская рефлексирует на тему оккупации Крыма и Донбасса, а ее акции все сильнее тяготеют к политическим высказываниям.
Но это не мешает ей продолжать поддерживать ЛГБТ-сообщество, к которому она – правда, с кое-какой поправкой – себя относит.
"Украинская правда. Жизнь" поговорила с художницей об искусстве оккупации, перформансах и пропаганде гомосексуализма.
- Когда ты раньше говорила, что ты из Керчи, как люди реагировали?
- Никак. Кстати, когда начинался Майдан, я буквально задолбала своих друзей, говорила им, что все это может прийти либо к гражданской войне, либо к расколу, потому что в Крыму была сложная ситуация и я это уже тогда понимала. В Киеве на это не обращали внимания и отмахивались, мол, достала со своим Крымом, у тебя паранойя, расслабься.
Я всегда говорила, что родилась в Керчи и никогда не причисляла себя к киевлянам. Но когда в 2003 году я приехала в Киев поступать в строительный колледж на факультет архитектуры, мне почему-то все время говорили: чего ты сюда приехала, ты же из России.
Я удивлялась: какая же это Россия, это же Крым, Украина.
- В Керчи у тебя остаются родители. Как они реагируют на твои перформансы, акции, твою позицию?
- Они меня очень поддерживают, но им там непросто. С самого начала художественного пути моя семья шла в ногу со мной.
Я очень хочу поехать в Крым, но не могу, потому что знаю, что это будет опасно для них. Любой донос может повлиять на их дальнейшую судьбу. Это меня останавливает.
То, что меня саму могут арестовать и посадить в тюрьму на несколько лет, меня не пугает. Я даже хотела бы спровоцировать такую более жесткую реакцию.
Олег Кулик (российский художник, перформер – УП) как-то сказал, когда девочек из Pussy Riot собирались сажать: да пусть сажают и надолго. Не потому, что он им желал зла, а потому что хотел показать уровень жестокости и диктатуры в России. Мне очень хочется поехать в Крым и изнутри поднимать вопросы об оккупации, но ответственность за жизнь своих любимых людей меня останавливает, как и многих других.
 |
- А что бы ты сделала, если бы у тебя была такая возможность?
- У меня есть ряд мыслей о том, чтобы позвать со мной туда мою шведскую жену. Во-первых, она наполовину сирийка. Часть ее семьи по линии отца продолжают по сей день выезжать из зоны конфликта в Сирии, они - беженцы. Она выросла в гетто для беженцев в Швеции. Война эта разная, но если глубоко смотреть, то все одинаково, цель любой войны – деньги и власть.
Во-вторых, она - представительница суперпрогрессивного государства, страны первого мира, как они себя позиционируют. Эта страна рассказывает всем, как нужно организовывать свою жизнь, как правильно.
Она росла в этой среде. Страны первого мира выстраивают гигантские стены вокруг себя – все эти миграционные офисы, бесконечные проверки, визы – чтобы находиться в зоне комфорта, в своем пузыре. И изнутри этого пузыря рассказывают нам, как правильно жить, но не особенно хотят ввязываться в чужие проблемы, выбирают какую-то промежуточную позицию, хотят всем быть друзьями.
Было бы здорово, если бы моя жена приехала на территорию, которая оккупирована, где не разрешены однополые браки, запрещена "пропаганда гомосексуализма" и где за это можно получить до 10 лет лишения свободы.
- Акция #OnVacation на Венецианской биеннале была скорее троллингом, чем арт-событием. Этот новый для тебя жанр насколько эффективным оказался, по-твоему? Будешь продолжать делать что-то в этом духе?
- Я думаю над этим и понимаю, что надо разделять политические акции и художественные работы. Они взаимодействуют, но говорят на разных визуальных языках. Иногда нужно что-то прямолинейно сказать, чтобы произошел сдвиг, и это политическая акция.
Чем более лаконично и искусно это сделано, тем более это эффективно. Не всегда сложные художественные работы могут решить проблему здесь и сейчас, это более длительный процесс.
#OnVacation – такая грамотная шутка, сатирический анекдот, такой себе Жванецкий. И я все больше понимаю, что прямое действие, акционизм мне сейчас более близки. Гораздо ближе, чем медитативное созерцание, хотя без медитации не будет глубокого осмысления.
- Ты провела несколько акций на российской территории. Почему ты решила сделать это там, а на украинской территории акций не проводишь, ведь тут тоже достаточно не отрефлексированных тем, в том числе и тема оккупации Крыма и Донбасса?
- Когда я делала акцию в Эрмитаже, находилась в состоянии аффекта. В таком состоянии я находилась дольше, чем полгода, отпустило всего несколько месяцев назад.
Когда началась оккупация Крыма, у меня произошла семейная драма, предательство со стороны близких людей, это было очень сильное потрясение. Так что я не могла для себя самой отрефлексировать ситуацию в Украине. Поэтому я решила разобраться для начала на территории агрессора, откуда это все пришло.
 |
| Фото Dana Kosmina |
- И что ты там поняла?
- Я встретила реальное непонимание людей. Они не могли взять в толк, почему я возмущаюсь. Даже кураторы и художники говорили мне: да, Крым не наш, но все равно, у вас с Украиной что-то не то. А у службы охраны в Эрмитаже, которая меня задержала, было прям настоящее желание посадить меня в психушку, стереть с лица земли, у них была какая-то жуткая ненависть к украинскому флагу, в который я была завернута.
Они верят в ту историю, которую им преподнесли о том, что Крым всегда был территорией России. Даже начальник охраны Эрмитажа сказал мне, что я из России, когда посмотрел мой украинской паспорт с керченской пропиской.
Все это подталкивает меня к тому, что надо бить до конца в больную точку, ездить туда, напоминать о себе. Одной акцией ты ничего не решишь, надо делать их все время.
- А почему, кстати, никто кроме тебя из украинцев этого там не делает?
- Все боятся за свою шкуру. Я жестко сейчас сказала, но уж как есть. Кстати, уже не раз слышала о себе от разных наших художников, что я, мол, фрик. Так что у меня роль фрика в украинском художественном сообществе.
Кроме того, никому, по большому счету, не нужна эта ситуация с Крымом и Донецком, все живут в своем комфортном коконе.
- То есть выступать здесь может быть на самом деле сложнее, чем в России?
- Возможно, да. Может, ездить в Россию это более легкий путь. Здесь я даже не знаю иногда, кому доверять.
- Из коллег?
- Да.
- Год назад 9 июня на территорию культурной платформы "Изоляция" в Донецке зашли боевики ДНР. Первым делом они расстреляли из автоматов твои скульптуры, которые ты изготавливала из мыла со слепков своего тела. Они назвали это перформансом. Если бы у тебя появилась возможность встретиться с этими людьми, о чем бы ты с ними поговорила?
- Я бы очень хотела с ними встретиться и даже не задать вопрос, а появиться в том обличье, в котором были мои скульптуры.
- То есть обнаженной?
- Да. Посмотрим, что они сделают. Может, расстреляют с еще большей оскоминой. Я бы поговорила с ними о том, что для них является искусством, даже приняла бы от них заказ. Интересно узнать, что они воспринимают как искусство. Они же расстреляли мои скульптуры, потому что посчитали, что они неправильные. А я бы хотела узнать, что для таких людей является правильным. Может, они мне истину откроют.
Кстати, я случайно узнала, что мыльная основа, из которой я делала свои скульптуры, производится в том числе в Швеции, и не только для мыла, но и для оружейных заводов. Швеция богата в том числе тем, что производит и экспортирует оружие. Этот завод создает мыльные блоки в рост человека, а на оружейном заводе их выставляют на плацдармах и расстреливают из оружия, потому что они похожи по консистенции на человеческое тело.
Оружие, прошедшее испытания, они продают в зоны конфликта. То есть вполне вероятно, что оружие, которым убивают людей на востоке Украины или которым отжимали Крым, - из той же страны первого мира, которая нам рассказывает, как правильно жить. Может, из него и расстреляли мои скульптуры. Для меня эта история - тоже определенного рода шутка, анекдот, как и #OnVacation.
- Сейчас, спустя полтора года, с тех пор как ты женилась на Жаклин, можешь ответить все же, для чего ты это сделала?
- Это была провокация. Мне была интересна разница между нашими обществами, я хотела посмотреть, как это будет, с чем я столкнусь в процессе и к чему это приведет. Проект не закончился, он идет.
- Ты называешь это проектом?
- Да. Это коллаборация, проект. И, конечно, это моя жизнь, многолетний боди-арт. Мне было интересно изучить, что такое брак, какова ценность брака. В итоге ведь это конкретная договоренность между людьми, которая помогает защитить себя в социуме, очередной способ контроля власти над нашим телом.
Людям в браке дается больше привилегий, прав и свобод, но эта же социальная защищенность становится клеткой. А для людей, которые не могут заключить брак, это создает еще больше препятствий.
Спустя несколько месяцев после заключения брака я приехала в Украину - как раз когда произошла оккупация Крыма. Я пошла в миграционную службу, чтобы решить вопрос с пропиской, достаю паспорт, а женщина лет пятидесяти спрашивает, замужем ли я. Отвечаю, что жената. Она смотрит на меня и не может понять.
Я ей объясняю, что жената на женщине в Швеции. Не могу повторить, какое у нее было выражение лица. Она молчала минут пять, а потом, не говоря ни слова, взяла мой паспорт, справку и со всей злости поставила штамп с формулировкой "семьи нет". Вроде бы живем в 21 веке, говорим о свободе слова и правах всех людей, но выходит все равно только о правах гетеросексуальных людей.
А гомосексуальных мы попросту игнорируем, вытесняем, как инвалидов, из социума. Мы позволяем себе жить комфортно и не хотим, чтобы кто-то нам мешал.
- С какими сложностями и вопросами ты столкнулась из-за этого брака?
- Всем очень интересно, сплю я с Жаклин или нет. Также часто спрашивают, сделала ли я это для того, чтобы получить документы в Швеции. А вообще, за это время было много звонков с угрозами моим родителям, ведь в Керчи, на оккупированной территории, то, чем я занимаюсь, незаконно.
- И все же, для чего этот эксперимент?
- Для того, чтобы задать множество вопросов к проблемам, которые настолько многослойны и о которых мало кто хочет говорить.
- Думаю, многим интересно, почему ты, не будучи лесбиянкой или бисексуалкой, защищаешь права ЛГБТ.
- Нет, я считаю, что я – "би". Я считаю, что все люди "би", откровенно говоря.
- Ну хорошо, но почему ты делаешь для них такие проекты?
- Это солидарность, желание выйти из зоны комфорта. Это не для них, это для нас всех. Я не считаю, что кто-то хуже. Неправильно, когда одни люди, имея все, продолжают угнетать других людей только за то, что они любят тех, кого хотят любить.
И я хочу видеть, чтобы на выходе из метро были пандусы для инвалидов, чтобы были специальные лифты, - чтобы все были равны.
- А много в Украине таких семей, как у тебя?
- Которые находятся в фиктивном браке или…?
- А ты считаешь свой брак фиктивным?
- Фиктивно-нефиктивным. Тоже интересный вопрос, конечно. Однополых браков в Украине не существует, и таких историй довольно много. У меня есть подруга, которая уже много лет состоит в отношениях с женщиной из другой страны.
Они не могут быть постоянно вместе, поскольку нет такой законодательной базы, чтобы ее половинка могла переехать к ней жить. Поэтому они сейчас в поисках мужчины, который согласится на много лет вступить в фиктивный брак за деньги, чтобы эта женщина могла быть с другой женщиной.
Эти отношения они не афишируют, потому что есть страх потерять работу, есть недопонимание в обществе, угроза потери авторитета. Таких людей много, но об этом сложно узнать, никто этим не делится. Только в течение этого года зарегистрированы убийства трех геев только за то, что они геи.
- Ты берешь эту проблему и решаешь ее на себе, потому что для тебя это не опасно?
- Почему же, для меня это также опасно. Моей мамы звонили, угрожали, говорили: откажись от своей дочери, она же лесбиянка, мы ее убьем. Будем честны: я в привилегированной позиции, я же художница, а "художники странные".
Но я же реально езжу в Швецию, ищу там себе жилье, а мужчины вымогают от меня интимных услуг за жилье, я ведь из страны "третьего мира", и известно, какая там репутация у украинских женщин.
Когда я устроилась работать посудомойщицей в гей-ресторане, со мной нехотя общались целый месяц, потому что думали, что я могу что-то украсть.
Я заявляю о себе как открытая лесбиянка, чтобы задавать вопросы устоявшимся правилам патриархата, которые почему-то считаются априори единственно правильными.
 |
| Фото Zloj Syslik со страницы Марии Куликовской в Facebook |
- На твой взгляд, сейчас вовремя проводить ЛГБТ-прайд?
- Да.
- Почему?
- А когда не вовремя? Эти люди всегда существовали. Мы всегда существовали и существуем. Когда будет вовремя? Сейчас время перемен. Или о бездомных собаках мы поговорим потом? И о геях тоже, да? Это ведь продолжение войны.
Нет уж, надо об этом говорить сейчас.
Кто-то может сказать, что вот, мол, на востоке погибают тысячи, а ты говоришь тут о каких-то трех геях. Но все начинается с этих троих! У меня есть друг, который работает санитаром в зоне АТО. Он выносит раненых с поле боя, подготавливает тела к захоронению. И он - гей.
Значит ли это, что здесь и сейчас он хороший, а когда вернется с востока, его могут убить. Разве не пора закончить с этими двойными стандартами?