"Воспитывать свободных духом людей". Как бизнесмен Игорь Стокоз стал замгубернатора Донецкой ОГА

Заместитель губернатора Донецкой области по гуманитарным вопросам Игорь Стокоз за два года прошел путь от бизнесмена, волонтерившего на Майдане, – до чиновника в самом сложном регионе страны.

Игорь Стокоз назначает встречу в офисе строительной компании ТММ на Липках.

Совсем недавно он руководил здесь проектами и программами в сфере материального производства – занимался энергоэффективностью, альтернативными источниками энергии, поисками альтернативного сырья.

Еще он был директором украинско-американской программы Hesco, которая занималась продвижением фортификационных сооружений для министерств обороны США, Великобритании, сил НАТО и ООН.

"Из компании я уже ушел, – говорит Стокоз. – Но отношения поддерживаю, дружу. Все-таки 10 лет отдал компании, это практически как семья".

В офисе его встречают с большим радушием.

"Ну как вам там, в Краматорске?" – сочувственно спрашивает сотрудница.
"Ничего, работаем!" – бодро отвечает он.
"Приезжайте почаще, – просит она. – И может, приедете как-нибудь к нам, покричать, как раньше? Скучаем же".

На самом деле Стокоз не склонен кричать – подобное случилось лишь однажды. По-настоящему ругается он в своем ФБ, где у него около двадцати тысяч подписчиков. Пишет преимущественно о политике и войне.

После того, как начались боевые действия на востоке страны, значительную часть своего времени стал проводить на Донбассе: помогал военным, пытался внедрить "Хеско Бастион" в систему защиты армии (проект пока что не был поддержан на высоком уровне), общался с местными жителями.

Стокоз не производит впечатления человека, который когда-либо стремился попасть в систему власти. Об этом говорит и его внешний вид: модная стеганая куртка изумрудного цвета, свободна рубашка, интеллигентские очки. А еще – манера разговора, мягкая и рассудительная.

Он активно поддерживает антикоррупционные движения и утверждает, что если компания, из которой он ушел ради работы в Донецкой обладминистрации, и будет как-либо задействована, то только через систему тендеров и "Прозорро".

На вопрос, почему он согласился стать чиновником, отвечает просто: "С автоматом уже тяжело бегать, все-таки 54 будет через два месяца – а делать что-то с гуманитарной ситуацией надо".

ЕСТЬ ПРОСТАЯ СИСТЕМА ВОСПРОИЗВОДСТВА. ЭТОТ СОЦИУМ ВОСПРОИЗВОДИТ СЕБЕ ПОДОБНЫХ

– С чего начался путь от предпринимателя к активисту и затем к чиновнику? С Майдана?

– Это мой второй Майдан. Когда случился первый, старшая дочь училась в университете и вышла на акцию протеста, а я, поскольку переживал за детей, стал ходить вместе с ними.

Я был активным участником, возил дрова и продукты питания, но не так близко принимал это все.

Тот Майдан закончился, и я, как и 99% украинцев, подумал: "Фух, обрали нашего президента", – и пошел заниматься своими делами в надежде, что Виктор Ющенко все решит за нас.

Потом был печальный опыт разочарования, откат обратно. В 2005-2006 годах был финансовый подъем, я был весь в делах.

А в 2013 году вышел на Майдан уже более осознанно. Мои дети уже стали взрослее, взяли термосы и сказали: "Папа, отвези". Так мы стали ездить на Майдан каждый день.

Вскоре я организовал вывоз мусора на Бородянский полигон при помощи ТММ: поскольку у нас были аффилированные структуры, мы задействовали компанию, которая активно помогала.

А дальше начались Крым, война, выборы... Потом – активизация боевых действий, в надежде, что все закончится за 72 часа. В принципе, так бы и закончилось, если бы не начались трансграничные обстрелы.

Стоп-кадр из видео "Телекритики"

– Почему Вы согласились стать замгубернатора?

– Во-первых, я регулярно ездил на Донбасс и видел всю картину там.

А во-вторых, наверное, потому что у меня гуманитарное образование и гуманитарный склад ума. Дети, молодежь, семья, инвалиды, образование, культура – это мне ближе.

– Вы для себя какую-то программу действий приняли? Что хотите сделать?

– Может, это прозвучит как-то оскорбительно для старшего поколения, но я глубоко убежден, что будущее этой страны – в молодежи.

Если мы хотим вернуть ту часть Донбасса, то должны бороться за умы молодых людей, попытаться научить их смотреть на эту страну глазами украинца.

Я считаю, что на первом месте, все-таки, должны быть школьники, студенты – учащаяся молодежь, которую еще можно каким-то образом перевоспитать.

Когда в 90-х была "Революция на граните", мы свято верили, что вот есть та советская общность, советский человек, который 70 лет воспитывался. И мы питали иллюзии относительно того, что пройдет 20 лет – и появится новая формация, новый украинец.

Но никто не учел тот факт, что есть простая система воспроизводства. Этот социум воспроизводит себе подобных. И как ни борешься…

Я смотрю на стариков, пенсионеров – они же все в своё время получали высшее образование, они все когда-то читали хорошую литературу. Куда это все делось, почему происходит процесс распада ценностей? Непонятно...

– Деградация чистой воды.

– Я не хочу оскорбить людей. Деградация – это слишком жестко. Просто, то ли это быт людей заедает, то ли тяжелые условия жизни.

Я не могу понять, почему они в молодости интересуются Монтекки и Капулетти, Петраркой, культурой вообще – а в преклонном возрасте их это совершенно не интересует. Идет какая-то переоценка ценностей. Все-таки правы были классики, когда говорили, что при голодном желудке не до высоких материй.

Так что если с нынешней молодежью не работать, то придет время, и они станут такими же. Среда обитания их отшлифует.

На днях в Краматорск приезжал Павел Шеремета (экс-министр экономики – авт.), привозил студентов Украинского католического университета. Мы с ними общались.

И вот ты смотришь на этих детей и понимаешь, что они – будущее. Нужно только для них создать правильную среду обитания.

Первой задачей на Донбассе я вижу коренное изменение системы общественных взаимоотношений. Это и образование, и воспитание, и культура.

Меня серьезно заботит видение, каким должен быть украинец. Я по этому поводу очень много спорю. Мне не нравится Шевченко в кожухе и в шапке. Он мне нравится в галстуке, смокинге и молодой, как на автопортрете, где ему 18 лет.

Почему я должен смотреть и лепить образ украинца, глядя на старого больного деда, наблюдавшего крах своих надежд, не достигшего своих жизненных целей?

Я хочу смотреть на молодого оптимиста, который еще полон сил и уверенно смотрит в будущее.

МЫ ДОЛЖНЫ ВВЕСТИ ДОНБАСС В БОЛЬШУЮ УКРАИНУ. А ДЛЯ ЭТОГО НУЖНО СТЕРЕТЬ РАЗЛИЧИЯ

– А если мы говорим об образовании, то это вопрос учебников и преподавателей, так?

– Это, опять-таки, комплекс. Одна из задач для меня – воспитывать свободных духом людей.

На Донбассе очень серьезно чувствуется зависимость. Раньше я думал, что это какой-то патернализм… Ничего подобного. Патерналистским может быть государство, но люди, которые чего-то ожидают от него, – зависимы.

Поэтому задача – сформировать внутренне свободных людей. А внутренне свободный человек – это тот, который уверен в собственных силах, который знает, что он будет самодостаточным независимо от государства.

Такой человек будет вокруг себя лепить такой же социум. Вот тогда любовь к этой земле будет осознанной, основанной на собственной значимости, на уверенности в себе и в других людях.

– У вас есть какие-то программы для этого?

– На самом деле программ много, но в Донбассе их еще очень мало. Зато уже создаются такие культурные хабы, как, например, "Вільна Хата".

– "Вільну Хату" сделали все-таки львовяне.

– Мы сейчас не говорим о том, кто сделал. Слава Богу, что сделали, пусть еще сто таких сделают – в Красноармейске, в Бахмуте, Славянске, Святогорске.

"Вільна хата" (Краматорск)

Сейчас ректор Машиностроительной академии вышел с предложением сделать молодежный центр на месте бывшего студенческого кафе, например.

"Краматорские пчелки" занимаются продвижением украинской идеи, помогают фронту, вяжут сетки, занимаются просветительской деятельностью. А буквально на днях открывается украинско-польский центр в Новоконстантиновке.

Вот, надо делать такой движ.

Ну и, кроме того, нужно развивать города, чтобы они были пригодны для жизни.

Потому что Краматорск, например, мало приспособлен. Это вообще общая проблема Донбасса: закрылась шахта, которая кормила сформированный вокруг нее город – и теперь город сидит без хлеба, без воды.

Павел Иванович (Жебривский, губернатор Донецкой области – ред.) говорит, что мы должны ввести Донбасс в большую Украину, в общеукраинское сообщество. А для этого нужно стереть различия.

Хотя быт – это самое сложное, что можно поменять.

Но я уверен, что такая перезагрузка начнется именно с Донбасса, где проблема стоит наиболее остро.

Впрочем, ментальная трещина между Донбассом и остальной Украиной сегодня все меньше.

– Может, эта ментальная трещина передвинулась на оккупированные территории?

– Может быть...

Я вчера ехал с двумя бизнесменами из Бахмута. Один из них посидел "на подвале" у Гиркина в Славянске, поэтому он из Славянска перебрался в Бахмут. Второй – бывший офицер, который пошел вальцовщиком, получил новое образование, потому что оказался ненужным, и сейчас ведет свой бизнес.

Они вот что мне сказали: "Вы знаете, когда в Бахмут приехал Сергей Жадан, мы для себя открыли, что может быть совершенно другая поэзия, представление, сама аура, восприятие".

Это – люди, которые в свое время, лет 5-6 назад, жили на территории, которая считала, что она "кормит всю Украину", и что "Донбасс не поставишь на колени".

А сейчас в Мариуполе открылись курсы украинского языка, и там уже не хватает места для желающих.

То же самое и у нас в Краматорске: открыли курсы, на которые с удовольствием ходят, и подчиненные уже просят друг друга: "Говори со мной по-украински".

Игорь Стокоз: "Лучшая реинтеграция Донбасса – это культурный обмен. Не все переселенцы жлобы, есть хорошие и достойные люди". Фото Ольги Иващенко

ЛУЧШАЯ РЕИНТЕГРАЦИЯ ДОНБАССА – ЭТО КУЛЬТУРНЫЙ ОБМЕН

– Как Вам живется в Краматорске? Чего не хватает?

– Времени не хватает, чтобы понять, как мне живется в Краматорске. Представьте, я прихожу домой в 21, суп себе приготовил, с семьей по скайпу пообщался – и спать.

В 5.30 проснулся, в 7 уже в кабинете.

Меня первое время удивляло, что как только стемнело – пустые улицы. Те люди, которые работают на заводе, приходят со смены, берут пиво, ужинают под телевизор и ложатся спать.

В 5.30 уже слышу, как соседи уходят на работу.

Конечно, город совершенно другой, построен по гнездовому методу – чисто советская промышленная архитектура.

Что больше всего удивляло в первое время?

Когда ты заезжаешь в Киев, смотришь в окно – и везде строительные краны. А в Краматорске практически нет строительства. Весь город 3-4-5-этажный, есть пару девятиэтажек.

– Нет ощущения тревожности, что в 50 километрах зона боевых действий?

– В первое время было такое ощущение тревоги, когда ты вечером идешь домой и воет сирена, а потом раздается пару взрывов.

И ты понимаешь, что это не петарды. Обезвреживают боеприпасы, которые нашли саперы. Но все равно ощущение такое…

Очень сильно в первое время напрягали надписи на стенах белыми стрелками "бомбоубежище". А потом привык.

Привык, что много военных, привык, что все ходят с оружием.

– Вероятно, в Вашем поле деятельности находится и тема реинтеграции оккупированного Донбасса. Как на это смотрите?

– Мы прекрасно понимаем, что неправильно и неразумно называть "сепарами" всех, кто на той стороне. Потому что у каждого человека есть свои обстоятельства, которые для них на каком-то этапе неразрешимы.

Мы прекрасно понимаем, что на той стороне есть и отъявленные мерзавцы, и предатели. Но на той стороне есть и люди, которые в силу определенных жизненных обстоятельств не могли или не могут переехать.

Я имею четкую информацию о том, что там есть наши патриоты.

Например, ко мне с той стороны обращались с просьбой создать дистанционную систему обучения для детей с оккупированной территории, чтобы они могли приехать в Украину и получить в подтверждение документ о среднем образовании.

Мы обратились в Министерство образования – и у нас создана группа, этим занимается областной департамент образования при содействии волонтерской группы "Новый Мариуполь".

Это и есть борьба за тех людей, которые остались там.

– Это создает ощущение, что всё это очень надолго.

– А вы считаете, что в 2017 году Донбасс вернется в Украину? На самом деле есть объективные обстоятельства…

Можно быстренько отстроить дом при наличии средств и желания, а перестроить человека значительно сложнее. Тем более что этот уклад формировался десятки лет.

Быстро не бывает.

Вот привозят в Краматорск известные украинские группы – и тут аншлаги.

На День Европы хотим "П'ятий вимiр" привезти, Юрия Макарова с Романом Балаяном.

Питаю надежду, что смогу и DakhaBrakha с Dakh Daughters привезти.

Уверен, что это принесет больше пользы, чем все эти лекции на тему любви к Родине и всего остального.

Лучшая реинтеграция Донбасса – это культурный обмен. Не все переселенцы жлобы, есть хорошие и достойные люди.

– Ну, это не только про переселенцев, так и про соседей сказать можно.

– Да, в человеке есть всё, и хорошее, и плохое. Несмотря на то, что есть много проблем и недостатков, важно находить в людях хорошее – и, опираясь на это, продолжать развивать именно светлую сторону.

Игорь Стокоз: "Одна из задач для меня – воспитывать свободных духом людей". Фото Ольги Иващенко

– Как вы поймете, что ваша работа принесла эффект?

– А я не знаю, пойму я или нет. Это долговременная перспектива. Это же не пирожок, который поставил на 30 минут, он испекся, и ты видишь, что получилось.

Это длительная работа. Причем я не уверен, сможем ли мы когда-то довести до конца, потому что мы прекрасно знаем современные реалии Украины.

Моя точка зрения такая: делай то, что должен делать, и будь что будет.