Рана Донбасса

Проводник поезда "Киев-Ясиноватая" курит одну за другой во время остановки в Ворожбе.

– Не так страшно ехать поездом, как стоять. Мы стояли в Донецке как на пороховой бочке. Всё дрожит – и страшно... А ещё выезжает столько людей, что даже белья не хватает... Но главное, что выезжают...

За окном вагона – поле высохших подсолнухов, небо блекло-синее от раскаленной температуры. Выцветшая вариация украинского флага в преддверии Дня Независимости.

Освобожденные от боевиков города до сих пор кровоточат: особенно опасны гемотораксы. "Первая медицинская" украинскими зенитками, болючие "жгуты" из спецбатальонов, и долгие месяцы восстановления, которые пророчат Донбассу. Да только что делать с пациентом, который только рад разбить собственную капельницу и осколками бросить во врача?

Перекрашенная табличка на въезде в Славянск. Все фото Юлии Кочетовой

Краматорск, Славянск, Семеновка, Артемовск, Лисичанск на карте СНБО с гордостью отмечают украинскими флажками. Но на деле все отнюдь не так просто. Под сине-желтыми флажками до сих пор скрыты "внутренние кровотечения" и "подкожные язвы".

Силовики в Лисичанске подтверждают: стрелять продолжают каждую ночь, – те самые "ополченцы", которые после прихода украинской армии запрятались по подвалам.

В Краматорске практически на каждом столбе активисты рисуют украинские флаги, которые потом по ночам неизвестные зарисовывают красной свастикой. Баннер "Краматорск – это Украина" обляпан черным пятном краски. Вдоль аллеи в центре города стоят ржавые столбы с пятиконечными звездами и серпами.

Ржавые столбы с серпом и молотом в Краматорске, Донецкая область

На памятник Ленину в Краматорске и Славянске, согласно последним трендам, одели жовто-блакитний шарфик. Две эпохи насильно смешиваются в какой-то сюрреалистичный коктейль – такое или залпом пить, или поджигать.

Но "отвоевать Донбасс и перекрасить" – это не просто собрать денег "на фарбу".

Памятник Ленину в центре Краматорска с жовто-блакитним шарфиком. Все фото автора

Краматорск

Следы от осколков на стене дома в Краматорске

Высокий процент местных жителей был готов принять любой расклад – "главное, чтоб не бомбили": "Путин ли, Порошенко ли, Гиркин ли – да ну вас к черту! У меня тут дыра в стене и денег нет. И работы тоже нет, потому что завод мой разбомбили. И неважно, с какой стороны в него летели снаряды".

Города на востоке Украины отстраивают не везде – частное финансирование и волонтеры не могут охватить все разрушения.

"Строительный кран возле жилой девятиэтажки в Краматорске стоит без дела уже третью неделю, а нам ситуацию объясняют прозаично: денег нет", – говорит мне единственный строитель возле разрушенного здания.

Крышу детского сада "Катюша" восстанавливают местные коммунальщики, по их словам, за счет городского бюджета.

Высотку по улице Днепропетровской бюджет пока не проспонсировал, однако туда регулярно наведываются журналисты за "картинкой".

Кран по улице Днепропетровской стоит без работы

"И из Киева, и из Одессы приезжают с камерами каждую неделю, снимают, а стройка всё равно стоит", – жалуется рабочий.

Разрушенные дома остаются на улицах жуткими руинами.

Две недели после освобождения на Донбассе жили без света и элементарных благ цивилизации. Еду жители готовили, сложив кирпичи возле подъезда и разжигая костры. Мобильная связь и сейчас пропадает, а возле некоторых банкоматов все ещё стоят очереди.

Общественный транспорт ходит по сокращенному маршруту, но и пассажиров не набирается на полный троллейбус. С последним маршрутом города пустеют – сказывается свежее воспоминание о комендантском часе от боевиков.

Перекресток на Семеновку напоминает развилку в аду: разбомблено всё – от психбольницы до школы, от строймагазина до заправки.

Разрушенные здания в Семеновке, Донецкая область

Местные жители устроили, по их словам, "большую стирку и секонд-хенд" – у дома с проломленной крышей на траве разложили одежду: детские колготки, футболки, кофты, носки и белье.

– Берите, если вам что-то надо, берите, не стесняйтесь! У нас в крышу снаряды попали, вот и залило все… Теперь сушим.

Женщина сушит одежду во дворе своего разрушенного дома в Семеновке

Женщина заходит в свой ​​разрушенный дом в Семеновке. Снаряды пробили крышу в трех местах, взрывной волной выбило окна

Семеновка

Разрушения в Семеновке

След от снаряда на разрушенной автозаправке возле Семеновки

След от снаряда возле разрушенного дома в Семеновке

По дороге едет машина с белым листком на лобовом стекле с надписью "Дети".

Такие авто часто встречаются здесь на дорогах. Под Краматорском я видела надпись "ЛЮДИ", которая почему-то больно резанула сознание: будто вокруг гибнут "не-люди", и дома нет – тоже у "не-людей".

Машина для эвакуации с надписью "Дети" в центре Краматорска

Через перекресток в разных направлениях постоянно движется украинская техника, а из редких гражданских авто на ходу высовываются мобильники и снимают громадные воронки и осколки. Осколки когда-то мирной жизни.

В автобус, который следует из Бердянска, набиваются пассажиры, чтобы хотя бы стоя выехать. Поэтому из Донецкой области в Луганскую доезжаю, купив билет прямо у частника, без очередей и касс.

Очередь в банкомат (Лисичанск)

У моего попутчика в паспорте отметка о месте рождения - "Ростовская область", но он все равно заметно переживает и рассказывает о том, как сидящих рядом с ним снимали с автобусов на блокпостах "ДНР". О своей профессии отвечает мне на ухо и шепотом: "Милиционер я. Тут сейчас о таком лучше громко не говорить. Меня раз пять "на мушку брали", на землю валили…"

Он едет из Брянки, возле Донецка, где начался очередной обстрел и пропал свет. Во время первых бомбежек, когда они всей семьей прятались в подвале, а "ополченцы, боевики или как вы там их называете" лупили снарядами из их огорода, его мама сетовала, что не успела полить цветы, а отец – покормить собаку.

Лисичанск

В Лисичанск мы опаздываем где-то на час. Но тут давно уже не обращают внимания на время: "главное, что не обстреливали". На автобусной станции мы единственные пассажиры – из здания повылетали окна, а бумажка на дверях говорит о том, что автобусы теперь ездят только от центрального рынка.

Местные ребята удивляются моему вопросу о поездах и железной дороге: "Так война же! Ее разбомбили вроде, ничего не ездит".

В городе мне в спину бросают прохожие – "пойди ещё мой дом сними, у меня там тоже крыши нет". А таксист, услышав украинскую речь и мое "из Киева", хочет 80 гривен за поездку в другую часть поселка. Однако я понимаю, что для этих людей я, скорее, жук-навозник, чем журналист, и больше стервятник, чем фотограф.

В Лисичанске я попадаю на "народное вече": около 200 людей, в вышиванках, с флагами и требованиями "говори по-украински" и таким странным здесь "банду геть".

200 человек из 100 тысяч населения.

Дети, которые носятся с украинскими флагами по асфальту возле исполкома со следами от осколков. По дороге, с продавленными следами от гусениц танков. Вокруг них – местные милиционеры, безоружные и какие-то уж очень юные на фоне спецбатальона на брониках 4-ке, с автоматами наперевес.

Бойцы спецбатальона и дети во время вече в Лисичанске

"След от бомбы залатать можно, а психику, после того как оператор влупил только российские каналы – невозможно", – кричит активист в мегафон.

Местную милицию обезоружили, чтоб не дать оружие в руки "ополченцам". И теперь милиционеры ходят только с сумочками, за которые бойцы спецбатальона ласково называют их "свидетели Иеговы".

Последняя моя фотография здесь – жилая девятиэтажка на улице Октябрьской революции, где рухнул целый пролет. Среди горы мусора наталкиваюсь на детский велосипед, от которого остался лишь ржавый железный каркас.

Наверное, рваная рана Донбасса – цвета ржавчины. Именно так выглядит отчаяние.

"Чтобы приехать сюда, надо быть либо очень смелой, либо очень глупой", – говорит мне попутчик. Пока я думаю, чего же все-таки больше в моей поездке на Донбасс, мы подъезжаем к очередному блокпосту. Над горой мешков развевается выцветший флаг.

Наш.

Главное, чтоб поняли: этот – наш.

Юля Кочетова, специально для УП.Жизнь

Все фото автора