В шаге от смерти. Киборг "Спартанец"

Он – главный сержант первой роты 90-го отдельного аэромобильного батальона 95-й бригады Анататолий Свирид, позывной – "Спартанец".

Он "киборг" Донецкого аэропорта. Держал его до последнего, невзирая на удушающий газ, танки, мины и гранатомёты.

Его обрекли на смерть, но он выжил и вернулся домой. Вернулся непобеждённым, как и его боевые товарищи. Он не бросил ни одного из них – ни живого, ни мёртвого.

Практически ежедневно он находился в шаге от смерти. Его ноги ранили осколки, его лёгкие выворачивало от удушающего газа, его сердце билось все сильнее и сильнее.

Рядом с ним, в такт, бились сердца родных киборгов. Они были одной командой. На войне, как в командной игре, если умирает один, другой должен работать за двоих.

Им было нелегко, их героизм ошеломлял врага. Киборги стали настоящим символом патриотизма, мужества и самопожертвования.

Они боролись, зная, что каждый новый день может стать последним.

Они ушли, ушли непобеждёнными, но оставили в аэропорту многих своих побратимов. Даже сегодня, спустя год после завершения обороны ДАП, не названы точные цифры погибших.

– Ответственность за смерть наших киборгов в аэропорту на себя никто не взял, – говорит Анатолий Свирид. – Они хотят это все замусолить, при живых свидетелях. Говорят о каких-то цифрах, мол, оборона закончилась 22 января… 22 января там уже никого не было.

Два самых сложных месяца в жизни

Для 90-го отдельного аэромобильного батальона битва за аэропорт началась в конце ноября.

Анатолий Свирид вспоминает, как сразу по прибытии вместе с командиром, легендарным Олегом Кузьминых, осматривали позиции, определяли, где будут находиться миномётные батареи, где расположатся бойцы подразделения.

В те дни в аэропорт бросили новых, необстрелянных людей. Противник быстро смекнул, что к чему, и вначале декабря начались активные штурмы и обстрелы.

2 декабря Анатолий был ранен на позиции "Зенит". Из-за стратегического значения она была одной из главных мишеней боевиков, ведь открывала дорогу на Авдеевку, Опытное и Пески.

– Был серьёзный обстрел из района Спартака. Меня накрыло одной миной с Грачом. Буквально за несколько секунд услышал ее свист… Грач погиб. А я выжил – с контузией и осколочными ранениями.

У военных говорят: "Свой снаряд ты не услышишь. Или не увидишь".

– В нашем батальоне я был ранен одним из первых, а наш первый киборг, Андрей Терещенко, умер 2 декабря, – рассказывает Анатолий Свирид. – И для меня, в принципе, с таким ранением война могла закончиться. Но я не мог бросить людей, которых готовил. Они как дети мои, что ли. Да, взрослые мужчины, но они во мне нуждались, да и я в них тоже, по большому счёту.

Каждый из бойцов батальона готов признаться, что это были самые сложные два месяца в его жизни. Усугубляло ситуацию отсутствие какого-либо плана – просто постоянно сидели в ожидании атаки.

При этом, конечно же, не приходится говорить даже о минимальных бытовых условиях – грязь, мусор и бетон. Сухого и тёплого места найти невозможно. Сплошной холод и сплошные бои.

– Кушать никто не кушал. Были сухпаи, но их невозможно было есть. Хотя позже, уже в плену, они были за счастье. А когда идут бои – только жажда, очень хочется пить.

До января защитников аэропорта бомбили, в основном, ночью. Но вот все подступы к ДАПу были перекрыты круглосуточно.

"Спартанец" вспоминает, что волонтеры в аэропорт добраться вообще не могли, если даже и пытались. Запасы пополняли во время ротаций: доставляли воду, сухпайки, грелки, боеприпасы и горючее для генераторов.

На "резине" заехать было невозможно – все развалено, колеса резались, пробивались и вылетали моментально. Проехать можно было только на лёгком тягаче на гусеничном ходу.

Война – это искусство. И нужно уметь вовремя отойти

– Еще 16 января я всем громко кричал: нужно уходить и взрывать аэропорт самостоятельно, без жертв с нашей стороны, – говорит Анатолий Свирид. – Ведь стало очень тяжело. Война – это искусство и нужно уметь вовремя отойти, чтобы потом снова напасть.

А уже 19 января случился первый взрыв – боевики подорвали часть перекрытия второго этажа нового терминала.

До взрыва, рассказывает "Спартанец", они задымили, определили направление ветра и пустили удушающий газ. От одного вдоха спирало дыхание и выворачивало наизнанку.

Через 40 минут начались взрывы, а сразу за тем – штурм, до 6 утра 20 января. Чтобы отбить атаку пришлось даже соорудить баррикаду из… ящиков с боеприпасами.

– Когда они откатились, у кого-то из ребят появилось время заняться боеприпасами, разобрать баррикаду, у кого-то – перевязаться чем попало. Я получил 20 сечений ног. От смерти, наверное, спасла боевая подготовка – выживают сильнейшие. А уже в обед нас снова подорвали. Осталась одна воронка, ни крыши, ничего.

После второго взрыва "Спартанцу" снова крупно повезло – он остался жив.

– Стоял между Героями Украины (посмертно) "Психом" и "Крабом". Когда я летел, я зацепился за что-то и повис. Это было жутко, крики просто рвали душу. Пацаны… 8 тяжелых было. Кого смогли – достали (например, "Психа" – Зинича Игоря), но они около часа ночи умерли. В аэропорту.

К тому моменту территория, которую обороняли киборги, была уже очень маленькой.

Тем не менее, говорит Анатолий Свирид, сдаваться никто не собирался – построили новую баррикаду и аккуратно складывали мертвых.

– Орки уже не лезли, только своих собирали. Забирали не всех – многих собаки сожрали. Вообще вся картина в первое время очень поражала – посечённые деревья… Ты чувствуешь, что оно живое было, а стоят обрубки. То же самое с собаками: та – на 3 лапах, те – посечённые осколками. Видно, что ухоженные были, но потом одичали – это страшное зрелище.

Героизм на войне – результат недоработки высшего командования

После этих взрывов часть ребят ушла. Хотя им говорили сидеть и ждать, ведь, как вспоминает "Спартанец", идёт "супер-спец-операция".

Те, кто остался ждать разблокирования и подкрепления, выключили рации, ведь их волны слушались. Связь держали по мобильным, пробуя дозвониться по всем направлениям.

– Мы выполняли приказ. Тупой он, бездарный, но мы не имели права оставить аэропорт без приказа. Хотя часть ребят ушла. Я не мог понять этого. Я остался, ведь не мог бросить ребят – ни живых, ни мёртвых. Пришли бы орки и сказали, что укропы бросили своих – какие же они патриоты? Правило любого командира: людей своих не бросать. Героизм? Героизм на войне – это результат недоработки высшего командования, которое обязано планировать операции.

По телефону Свирид просил об эвакуации, было очень много тяжелых 300-тых. Ему твердили: "Ведутся переговоры, ждите эвакуации".

– Утром я ещё раз связался с командованием и услышал от майора Котвицкого: "Рассчитывайте на себя". Ребята умирали на руках, поэтому я вышел и пошёл прямо к сепарам. Они готовились к штурму с огнемётами, пулемётами. Да, наверное, могли расстрелять, но выбора у меня не было.

Снова в шаге от смерти. Но его все же выслушали, связали с главным. Беседа с врагом возле старого терминала длилась 15 минут. "Спартанец" просил доктора и обезболивающие – срочно. Враг пообещал – все будет, но взамен – вы идете к нам, в плен.

После того, как врач обколол и перевязал раненых, их всех отвезли в донецкую травматологию, где оказали первичную медицинскую помощь.

Тяжёлых оставили в больнице, а остальных заперли в подвале СБУ. В этих казематах, где раньше был архив, вместо коек киборги спали на полках от бумаг. Так они прожили месяц.

– Я случайно попал в обмен, – говорит Анатолий Свирид. – Да, они меняли нас, но выбирали именно тех, кому уже не могли оказывать медицинскую помощь. Вообще мне говорили, ты, мол, обмену не подлежишь – ведь глаза горят, ты вернёшься. Да, если бы не было ранений, то я бы там оставался до конца. Если бы было нужно, я бы за себя стоял и без оружия: "Сбили с ног, сражайся на коленях и как в последний раз". Возможно, я и вернусь.

Год спустя. Много пыли в глаза

Многие ребята, прошедшие ад аэропорта, надолго "на гражданке" не задерживаются, не находят себя здесь – уезжают обратно в АТО.

Как говорит "Спартанец", там все по-настоящему. Каждый понимает, что этот день может быть последним, и проживает его соответственно.

Конечно, бывают и здесь, в мирной части Украины, счастливые истории.

Свирид открыл общественную организацию "Сердца киборгов", которая помогает и выжившим бойцам, и детям, чьи отцы остались в аэропорту навсегда.

– Я в этом деле новичок, есть уверенность и желание, что это нужно делать. Наших солдатов нужно привлекать на любые мероприятия. Они нуждаются в общении. Дети погибших товарищей очень любят проводить время с нами, ведь они понимают, что мы люди, которые знали отца. С одной стороны – это гордость, с другой стороны – это понимание, что их не забыли. Сейчас готовим отдых для них в Хорватии с Ивицей Пиричем.

В жизни бывших защитников аэропорта очень много барьеров. Слыша, что они – участники АТО, на роботу могут и не взять.

Ребятам, признается Анатолий, достаточно сложно общаться с гражданскими, ведь они и частично представить не могут, что пережили киборги.

Финансовые проблемы тоже стоят не на последнем месте. "Спартанец" за три ранения и контузии получил 17 тысяч гривен.

– Конечно, волонтёрский десант спасает. А вот государство… Прожужжали все уши о реабилитациях, но я до сих пор не знаю, что это такое. Ни одного психолога не видел. Много пыли в глаза, а реальных действий нет. Мы не маленькие дети и понимаем, что никто тут нас не будет купать, как котов в масле. Но хотелось бы, чтобы родина заботилась о людях, которые положили жизнь и здоровье на войне.

Схожая ситуация и с наградами для киборгов. По словам Свирида, очень многие были обижены государством.

– Кому-то дать, а кому-то не дать – это как? Каждый, кто был в аэропорту, достоин ордена. Хотя лично для меня дороже всех похвал от государства слова моего сына Марка. Недавно он меня попросил угадать, кто его кумир. Я думаю – футболист какой-то. И спрашиваю: "И кто же?". А сын отвечает: "Ты, Папа".

ГО"Сердца Киборгов"

МФО-380775,Едрпоу-40185249

р/р в гривне-26005056115910

в евро-26002056121877

в долл-26005056115329

Приватбанк