Чернобыль. В Зоне отчуждения по собственной воле

Расстояние от одного луча звезды до другого порой превышает 70 км, так что Зона отчуждения лишь формально называется тридцатикилометровой.

Внутри первого кольца, которое уже понемногу обживают заново, есть второе - самая опасная, десятикилометровая Зона. Недавно мне довелось не только побывать в ней, но даже подъехать почти вплотную к источнику всех бед - страшному четвертому энергоблоку.

Сейчас, когда наибольшая опасность радиоактивного заражения миновала, в Чернобыль и Припять стали понемногу пускать организованные группы туристов. Удовольствие это недешевое, кроме того, нужно соблюсти кучу формальностей, большую часть которых, к счастью, взяли на себя организаторы экскурсии.

В первые месяцы после аварии партийные бонзы действительно прочертили на карте окружность радиусом 30 км, центром которой был разрушенный четвертый энергоблок.

Но когда потом ученые произвели все необходимые замеры, оказалось, что ветер понес радиоактивный поток в двух направлениях: сначала на запад, а потом, внезапно переменившись, на север. Именно поэтому в России и Белоруссии не меньше (а может, даже больше) пострадавших от последствий аварии, чем в Украине. Из СССР радиоактивное облако пошло на страны Скандинавии, а оттуда - на восточное побережье США. Досталось всем.

Спросите, страшно ли было ехать? Честно - да. "Уровень радиоактивного облучения, который вы можете получить за время поездки, приблизительно равен тому, который получается при полете на реактивном самолете и который на несколько порядков меньше, чем при медицинской рентгенографии", все равно было как-то не по себе.

Предостережения, которые значились в небольшом оранжевом листочке, полученном перед поездкой, только усилили беспокойство.

Этот листочек просил посетителей Зоны облачиться в "одежду с длинными рукавами и штанинами, максимально прикрывающими кожу; вблизи ЧАЭС как можно меньше касаться чего-либо, не сходить с асфальта, не ставить на землю личные вещи, не есть и не курить, не фотографировать охраняемый периметр станции за пределами смотровой площадки саркофага". Вот так и зарабатываешь радиофобию.

На КП "Дитятки" у нас проверили паспорта. В составе нашей группе был один гражданин России и один канадец. У них тоже проверили. Ни о взрывчатке, ни об оружии не спрашивали. Сержант милиции так внимательно всматривался в каждую фотку в паспорте, так сурово просил девушек снять шапки, что я не выдержал:

- Скажите, а зачем проверяют паспорта? Что это дает?

- Согласно инструкции №46, - недружелюбно ответил сержант.

- Ну а зачем? С какой целью? - мягко продолжил я. - Ведь это всего лишь паспорт...

- Как это с какой целью? Изымаем правонарушения! - поперхнулся сержант, путая от волнения слова.

Я хотел было развить тему изъятия правонарушений, но пассажиры автобуса так угрожающе посмотрели на меня, что я понял: если сейчас меня, а не канадца, признают американским шпионом, проблемы будут у всех.

Там же, в "Дитятках", к нам подсел экскурсовод в камуфле, сотрудник центра "ЧернобыльИнтерИнформ" по имени Сергей, не разбирающийся ни в физике, ни в истории, и от этого кажущийся еще симпатичнее. Он уже 10 лет зарабатывает на жизнь в Зоне, которая за это время стала его вторым домом.

- На станции работают около 3,5 тысяч людей, - рассказывал Сергей. - Утром приезжают на электричке из Славутича, а вечером уезжают. Еще около 4 тысяч работают в самом Чернобыле.

Да плюс еще самоселы: около 100 в Чернобыле и около 100 в близлежащих селах по обе стороны Припяти. Этих бабушек и дедушек насильно вывозили отсюда, квартиры им давали. Но они оставляли эти квартиры детям и снова возвращались сюда.

Те, кто не возвращались, вскоре умирали - то ли от тоски, то ли от сложностей акклиматизации. А вернувшиеся живут обычно лет до 80-90 и умирают не от радиации, а от старости.

Раз в неделю машина развозит им продукты, раз в месяц - пенсии. Свет в Зоне есть, вода в колодцах тоже, газ привозят в баллонах, почти вся зона покрыта сетью "Киевстара", несколько раз в день сюда ходят маршрутки из Киева. Вполне цивилизованное место!

Но в некоторые села попасть все же невозможно. К примеру, в село Буряковку - единственное место захоронения радиоактивных материалов в Украине.

Село охраняет военизированная охрана с милицией, мимо которой и муха без документов не пролетит. А прямо перед атомной станцией есть село Копачи, которому было суждено оправдать свое название: это село просто закопали в землю.

Рядом с каждой хатой выкапывали котлован, а потом бульдозерами сталкивали в нее дом. Теперь места, где раньше были дома, можно найти только по бугоркам с табличками: "Стой! Радиоактивность!"

Туристов не пускают и к знаменитому кладбищу радиоактивной техники: пожарных и грузовых машин, вертолетов, бронетранспортеров, бульдозеров. Кто-то из пассажиров нашего автобуса спросил о двух высотных кранах, которые стояли там когда-то.

Сергей сказал, что краны эти недавно куда-то исчезли. Поговаривают, что перед выборами отстойник серьезно почистили, облегчив его на несколько сотен тонн металла. Радиоактивного?

Скорей всего. Возможно, поэтому туристам теперь даже взглянуть на отстойник не разрешают. Кому нужен скандал?

Не пускают и в Чернобыль-2 - радиолокационную станцию дальнего наблюдения, с помощью которой можно было отследить запуск баллистических ракет во всем мире. Говорят, антенны высотой от 90 до 100 м являют собой необыкновенное зрелище.

Таких станций в Украине было три, но на двух - в Черниговской и Николаевской областях - антенны уже давно срезали. В Чернобыле же они стоят нетронутыми.

Над рекой Уж - село Черевач, первый населенный пункт Зоны. Перед въездом в село табличка: "Село эвакуировано 04.05.1986 г".

За ним превратившееся в дремучий лес село Залесье, в котором до аварии жили 2849 человек. Часто эти таблички - все, что осталось от сел Чернобыльского района. Теперь здесь живут только лошади Пржевальского.

После аварии кто-то предложил остроумную идею: завезти в зону копытных, чтобы они регулярно съедали и вытаптывали радиоактивную траву, параллельно предохраняя Зону от пожаров.

Лошади не только не вымерли от радиации, но и прекрасно расплодились на бескрайних, огороженных колючкой просторах Зоны. В 1986 году их было всего лишь 18, теперь - около 100. Нам посчастливилось увидеть издалека маленький табун.

Живности в Зоне развелось сильно много, - продолжает Сергей. - Ведь охота и рыбная ловля здесь запрещены. У нас водится лось, олень, рысь, косуля, да еще медведь иногда заходит из Белоруссии.

Завозили сюда и пару зубров из Беловежской пущи. Но они здесь почему-то не прижились. Волков у нас очень много, но людей они не трогают - только собак у самоселов вырезают.

На каждой экскурсии меня всегда спрашивают о мутантах. У нас единственные мутации наблюдали только у деревьев, растущих на месте рыжего леса: иногда у сосен из одной почки вместо четырех иголочек растут все восемь.

Рыжим лесом называют около 10 кв. км сосен недалеко от станции, убитых огромной дозой радиации, которая окрасила их в оранжевый и красный.

Ночью погибшие деревья светились. Потом их снесли бульдозерами и постарались закопать поглубже, а теперь на их месте поднимаются новые сосны, уже не рыжие и не светящиеся. Ну и что, что с восемью иголками вместо четырех.

Продолжение следует...