Записки переселенца. Миф о "бендеровце" VS миф о "донбассовце"

Совсем недавно меня, как непосредственного очевидца событий, пригласили участвовать в одном круглом столе в Киеве, посвященном вопросам Донбасса. Было очень много молодежи, живого и искреннего интереса, умных вопросов. А после круглого стола ко мне подошел человек.

Смысл его речи был примерно следующий: "Я вижу, вы - нормальная, и есть другие из Донбасса вроде тоже как нормальные. Но вы и они это исключение. Скажите – какой он настоящий "донбассовец"?"

Мне сразу почему-то вспомнился некий мифический "денисовец" – биологический предок человек, живший до неандертальца.

Все мои попытки объяснить, что нет такого "донбассовца", что Донбасс разный - были бесполезны. Человека интересовал "донбассовец".

С мифом о "донбассовце" я впервые столкнулась в конце мая, когда по своим делам приехала в Киев.

Первые зеленые человечки уже вошли в Славянск. Но Гиркин еще не вошел в Донецк, не было еще Саур Могилы, Илловайска, Новоазовска. Никто еще не понимал масштабов обрушившейся на нас трагедии.

В Киеве на Майдане еще стояли баррикады. Вокруг донецкой ОГА были сложены такие же шины, полусумасшедшие бабки водили вокруг них крестные хода. Из Славянска побежали первые переселенцы, соцсети были заполнены написанными, как под копирку, рассказами о морально-неполноценных переселенцах из Донбасса, заполнивших просторы Украины.

В реальность многих из них я охотно поверю – хорошо зная, какая беда с головой у многих моих донецких сограждан. Я столько раз слышала этот миф о кровожадном "бендоровце"-фашисте, что прекрасно понимаю – никакие взрывы не способны просветлить их одурманенные головы.

Этот миф культивировался и удобрялся столько лет, он настолько глубоко пустил свои корни, что у многих уже просто стал частью сознания.

Был только конец мая. Самое страшное было еще впереди.

Тогда-то я впервые и услышала о "донбассовце". Самое показательное для меня - я услышала его от людей, имеющих отличное образование, занимающих серьезные должности. Эти люди, хорошо поставленным голосом стали мне рассказывать сказки о Донбассе, обильно подкрепляя их цитатами из Facebook для достоверности.

Эти рассказы о Донбассе по уровню истинности – мало чем отличались от тех рассказов о пресловутых "бендеровцах" и Правом секторе, которые я неоднократно слышала дома в Донецке. Мы спорили до хрипоты. В итоге – расстались друзьями.

А потом была война. Я осталась в Донецке. Это было мое решение – никуда не уезжать и ждать освобождения.

Летом Донецк был практически пуст. Одна моя знакомая сказала: "Идешь как по Припяти". Летом это было так.

Я осталась в подъезде практически одна, не считая нескольких пенсионерок. Я жила в достаточно экстремальном районе, обстрелы были практически ежедневно.

Мой образ жизни назывался – "половая жизнь". По ночам я сидела на полу с выключенным светом и делилась своими впечатлениями за день в Facebook. К моему удивлению - мои "половые записки" стали читать.

Совершенно незнакомые люди со всей Украины разговаривали со мной по ночам, чтобы отвлечь меня от непрерывно звучащих взрывов. Потом был мой виртуальный День рождения, меня поздравляли всей страной.

Будучи фактически одной в подъезде - я ни минуты не чувствовала себя одинокой и брошенной – со мной всегда были люди. Если я долго не выходила в эфир, мои виртуальные друзья начинали бить тревогу.

Это лето - было одно из самых эмоционально полноценно насыщенных периодов моей жизни. Я узнала за эти месяцы такое количество прекрасных людей, что как это ни странно звучит, в какой-то степени даже благодарна этим нашим страшным событиям.

А потом в мою жизнь уже совсем по-настоящему вошла война. Вначале под моим балконом припарковали пушку с российскими триколорами. И я решила уехать к маме на дачу, расположенную на материковой части Украины.

Когда я уезжала, была абсолютно уверена, что вернусь чуть ли не через неделю уже в освобожденный Донецк, все к этому шло. Но вышло иначе. 24 августа вошли российские войска в Новоазовск, линия фронта сместилась к Мариуполю. Наша дача оказалась фактически на линии фронта. Мы с мамой чудом остались живы.

Стало понятно, что Донецк освободят нескоро. И я отправилась в путь. Я ехала в Днепропетровск автобусом, до потолка заполненным клетчатыми сумками, по сожженному полю пшеницы, мимо блокпостов, мимо скрученных в бараний рог высоковольтных столбов с лежащими проводами, мимо черных окон разрушенных домов Марьинки.

Обгоняя нас, в сторону Днепропетровска пролетали на огромной скорости скорые, а в сторону Донецка ехали автобусы с нашими военными.

Я ехала навстречу своей новой жизни. Желто-блакитный Днепропетровск, живущий войной – это чувствуется в бесконечных скорых, разговорах на улицах – сменил чопорный Харьков. Потом было, если судить по названиям улиц, застывшее в Советском Союзе, но также с повсеместно свисающими с балконов украинскими флагами – Запорожье. Наконец – Киев. Я все дальше и дальше углублялась в Украину. Чем дальше я углублялась, тем отчетливее на моем пути проявлялось присутствие этого мифического "донбассовца".

Когда я сидела на полу в Донецке ночами под взрывы за окном - тогда было все понятно. Я знала, где свои, где чужие. Чем дальше я отъезжала от дома, тем больше я чувствовала за собой дыхание, этого преследующего меня ужасного "донбассовца".

Первое время я яростно пыталась доказать, что там в Донецке не все за "ДНР", не все "ватники" и "колорады".

Есть удивительные люди, о подвиге которых еще будут писать книги. Потом я поняла – это бесполезно. Не интересны какие-то конкретные люди – они случайны. Есть только "донбассовец". Его знают, его видели, он везде оставил свой след, как и мистический "денисовец", как и злобный и кровожадный "бендеровец", столько лет живущий в головах у многих жителей Донбасса.

Нет народа без истории. И нет истории без мифа. Именно миф в значительной степени определяет историческую память народа.

Возможно, я ошибаюсь, но я не знаю ни одного общеизвестного, широко популяризированного мифа об украинском национальном герое, который бы объединил Украину. Зато я хорошо знаю миф о злобном "бендеровце" и своими глазами сейчас вижу последствия материализации этого мифа.

И параллельно на моих глазах сейчас происходит рождение нового мифа – мифа о "донбассовце". И я даже боюсь подумать – какие последствия у этого мифа о "донбассовце" могут быть.