Джазовый полет с Михилом Борстлапом: мало!

13 февраля в концертном зале Национальной музыкальной академии состоялся третий в этом сезоне концерт цикла "Международный джазовый абонемент". На сей раз его постоянный менеджер и, одновременно, участник всех концертов бас-гитарист Аркадий Овруцкий представил киевским любителям джаза голландского пианиста и композитора Михила Борстлапа.

В активе Борстлапа, к его 44-м годам, и сотрудничество со множеством звезд мирового джаза (Херби Хэнкоком, Уэйном Шортером, Джино Ванелли, Биллом Брафордом, Джимми Хэслипом, Пэтом Метини, Джоджем Дюком, Лесом Полом, Джеффом Уоттсом и другими), и музыка к нескольким кинофильмам, и первая арабская опера "Авиценна", а также множество престижных наград и почти постоянное лидерство в джазовых хит-парадах Голландии.

Уже беглого знакомства с дискографией голландского музыканта достаточно, чтобы сказать, что Борстлап - поистине универсальный музыкант, причем, по-видимому, сознательно культивирующий универсальность - словно бы поставивший для себя задачу достичь высшего уровня во всех возможных направлениях джаза.

Легко видеть, что Борстлап сознательно практически освоил искусство всех гигантов современного джазового пианизма и клавишных - Телониуса Монка, Кита Джарретта, Херби Хэнкока, Джо Завинула, Чика Кории, а также отчасти Билла Эванса и Маккоя Тайнера.

Он в равной степени великолепен в традиционных "мейнстримовских" составах (Coffee & Jazz, 2005), в осмыслении (слово "интерпретация" здесь кажется банальным и слабым) музыки Телониуса Монка (к которому он постоянно возвращается и которому полностью посвящен предпоследний альбом Monk, 2009), в почти свободной импровизационной музыке в трех его альбомах с английским барабанщиком Биллом Брафордом.

Смесь современных ритмов Eldorado (2008) сразу заставляет вспомнить джазовое вторжение в область хип-хопа Dis Is Da Drum Хэнкока и, словно бы опираясь на него, двигается дальше в "лаунжевом" направлении. Нельзя пройти мимо акустического освоения наследия знаменитой группы фьюжн Weather Report в альбоме 1999 года Body Acoustic, получившего одобрение самого Завинула.

Наконец, возможно, высшая степень музыкальной свободы и самостоятельности (хотя бы по фактам) - сольные альбомы Борстлапа Gramercy Park (2001), Piano Solo Standards (2004), Solo 2010 (в датах альбомов прослеживается регулярность сольных "накоплений"), напоминающие о сольных проектах Кита Джарретта.

Словом, во всем этом просматривается глубокая стратегия и сознательная установка на расширение творческого диапазона - и по масштабу, и по качеству которого Борстлап сегодня не уступает почти никому из великих, кроме, может быть, Хэнкока.

(Примечательное совпадение: оба эти музыканта посетили Киев как раз в этом сезоне, хотя и с разноплановой программой).

Но одно дело записи, другое - живые впечатления. Редко, но все же случается такое, что живой концерт мало что добавляет к сугубо акустическому образу музыканта. В данном случае можно сказать, что живой Борстлап, как музыкант, впечатляет намного сильнее даже при том, что его выступление было ограничено его, так сказать, "мейнстримовской" ипостасью.

Ритм звучавшей музыки в основном колебался между самбой (местами сальсой) и блюзом (причем часто - даже в пределах одной композиции), с включением одной баллады (ко Дню Святого Валентина, как объявил исполнитель), одной сольной импровизацией и блестящей, ритмически обостренной версии знаменитого стандарта Cantaloup Island Хэнкока (плюс фокстрот на второй бис).

Впрочем, очень скоро становится ясно, что, пожалуй, вовсе не важно, что именно играет Борстлап, но как, или даже: что играет Борстлап!

Его способность множить вариации не повторяясь, и ритмически обострять кажется практически безграничной, а технический и импровизационный арсенал музыканта - неистощимым. (Впрочем, о технике даже нелепо говорить. Очень быстро принимаешь как очевидное, что Борстлап в джазовом пианизме может все).

Искусство Борстлапа также безгранично по содержанию: от тишайших медитативных настроений и (если по нарастающей) тонких лирических чувств до острых, я бы сказал, запредельных по ритмической сложности "электрических" состояний духа, причем оба эти предела постоянно присутствуют друг в друге и переходят друг в друга (пожалуй, безпримесная "биллэвансовская" лирическая меланхолия Бортслапу не свойственна).

Джазовую импровизацию можно сравнить с подъемом на гору: новая высота - новая вариация. Только здесь нет твердой почвы под ногами, и высота удерживается только благодаря состоянию и мастерству исполнителя.

Поэтому в искусстве импровизатора важно уметь удержать весь ранее набранный драйв, накопленный энергетический потенциал. Импровизация Борстлапа, постепенно набирая высоту, быстро достигает вершины, после чего начинается уже чистый полет.

Само сценическое поведение Борстлапа, сколь ни сложно отделить его от музыки, словно бы продолжает и уточняет ее восприятие (черта подлинного музыканта). Это сочетание углубленности и в то же время открытости по отношению к публике.

Его посадка, жестикуляция, телодвижения (самопроизвольные шагающие движения ног под роялем), манера общения с роялем, напоминает Телониуса Монка (и еще почему-то отчасти Даниэля Баренбойма - разумеется, мое субъективное, как и все прочие, впечатление).

Начиная очередную вариацию, Борстлап каждый раз меняет посадку, нередко отдергивает руки от клавиатуры, словно бы вслушивается в рождающееся, а затем возвращается к ней движением ловца.

Это не конструирование музыки из элементов, а словно бы нахождение внутри потока, из которого музыкант, словно охотник, ловец, выхватывает свои вариации из проплывающего мимо косяка.

Между композициями Борстлап любит поговорить с публикой, поделиться историями из жизни. Зрителей немало потешили его комические рассказы о своих первых попытках освоения инструмента и восьмидесятишестилетнем учителе (который он оборвал, поспешив к роялю, словно бы музыка уже ждала), о встрече с бразильской певицей Таней-Марией, о победе в конкурсе композиции им. Телониуса Монка, о личной признательности Херби Хэнкоку, произведения которого Борстлап постоянно исполняет в своих концертах.

(Можно порадоваться тому, что, судя по реакции, любители джаза, пожалуй, одно из самых образованных сообществ в смысле знания английского языка!).

Тут же вспоминается сухая информация о том, что Борстлап некоторое время назад, перестав ограничиваться музыкой, проявил себя как писатель. Независимо от того, говорит он или играет, Борстлап общается с людьми. Его продолжительные (и потенциально бесконечные) импровизации наталкивают на параллель с эпическим сказительством. Прошу простить за в высшей степени уместную здесь банальность: Борстлапу есть что сказать! И слушать его можно, скажем так, неопределенно долго.

Нельзя не отметить партнеров Борстлапа - барабанщика Эрика Кугера, также замечательного музыканта, и Аркадия Овруцкого на басу, благодаря организации которого, все это джазовое пиршество под сухим названием Международный джазовый абонемент длится в Киеве уже шестой год.

Стремительная и одновременно тонкая игра Кугера также постоянно создавала соблазн выбора: на кого направлять внимание? Но, главное, оба партнера словно бы отчасти приняли манеру солиста, обнаружив тонкое взаимопонимание и сообщничество в этом зримом вслушивании и проявлении нарождающейся (именно так: а не отрепетированной!) музыки.

Концерт длился час двадцать минут (включая два биса). Эту апологию явления Борстлапа киевским любителям джаза можно закончить одним словом: мало!