Молодость: расширение горизонтов и раздача "Скифских оленей"

Джерри, молодой человек из Лос-Анджелеса, оказавшийся моим соседом по кинозалу, рассыпался фестивалю в похвалах. Дескать, киевские друзья ввели его в заблуждение, уверив, что на наших экранах не появляется ничего примечательного, сплошные комедии и боевики, а он, впервые отправившись в украинский кинотеатр, попал на "Молодость"- и увидел "Эли" Амата Эскаланте.

По словам Джерри, фильм весьма реалистично описывает жизнь в Мексике, он сам во время поездки в Тихуану был похищен полицейскими, ворвавшимися в ресторан, где собирался спокойно пообедать. Впрочем, поскольку, в отличие от героев фильма, ничьих наркотиков он не крал, гестаповским пыткам его не подвергали, а просто забрали в полицейском участке все деньги и ценные вещи и отпустили с миром.

Картина, на которой я познакомился с Джерри, утвердила его в высоком мнении об украинской фестивальной культуре - "Вик и Фло встретили медведя" (лауреат награды Альфреда Бауэра на Берлинском МКФ), поставленный именитым канадским режиссёром Дени Котэ, лично представившим фильм киевской публике, оказался весьма любопытным и неоднозначным жанровым экспериментом. Фильм рассказывает о любовной паре бывших уголовниц, живущих на краю обитаемого мира, между сельской местностью и дремучим лесом, где их навещают только инспектор по досрочному освобождению и зловещие призраки из преступного прошлого.

Действие также разворачивается на границе между криминальной драмой и мелодрамой, между сном и явью, между реальностью и страшной сказкой. "Вик и Фло" напомнили мне о "Боргмане" Алекса ван Вармердама статичными крупными планами, подчёркивающими эмоционально отстранённую, созерцательно-ироничную тональность повествования, чёрным юмором и налётом абсурда, хотя фильм представляется куда менее цельным.

Ольга Сумская, Виктор Андриенко, продюсер Владимир Филиппов (на фото слева). Тут и далее фото Дмитрия Ларина

Нынешняя "Молодость" вообще показалась мне особенно насыщенной как радикальным натурализмом, так и разнообразными экспериментами с киноязыком, как никогда ориентированной - при том, что откровенно коммерческие ленты, как я уже упоминал, в программе почти отсутствовали - на тех бесстрашных глотателей кинематографических широт, которые мечтают нырнуть вглубь неведомого затем, чтобы отыскать на дне нечто неожиданное. Одной из наиболее причудливых находок стала "История моей смерти" Альберта Серра, фильм-победитель МКФ в Локарно.

Центральный персонаж картины, Джакомо Казанова, блестяще сыгранный каталонским поэтом Висенте Алтайо, не слишком похож на привычные представления о венецианском озорнике, светском соблазнителе и авантюристе. В "Истории моей смерти" он предстаёт удалившимся от мира либертином десадовского образца, гедонистическим отшельником, чьё одиночество разделяет в его огромном поместье лишь челядь.

Чтение, поглощение пищи, секс, испражнение, каждый связанный с его жизнедеятельностью процесс вызывает у него живейшую радость, он наслаждается ощущениями, прикосновениями, цветами и звуками, а его слуги, как и вообще все люди, представляются ему чем-то вроде говорящих машин, которые нужны лишь для того, чтобы поддерживать его жизнь и служить его удовольствиям. Смех, которым он то и дело сопровождает свои занятия, похож на чириканье птицы, самозабвенно радующейся бытию, при этом он ощущает себя центром вселенной, с особенным презрением отзываясь о религии и о её приверженцах.

Гендиректор "Молодости" Андрей Халпахчи

Крошечный мирок героя ленты Серра предстаёт апофеозом европейской аристократии, которая со своим пышным материализмом и беспечным безбожием вот-вот споткнётся о порог революционной эпохи. Подобное существование, лишенное иного содержания, кроме чувственных удовольствий и интеллектуальных упражнений, вызывающе, горделиво бесполезное, заставляет меня испытывать странную смесь сострадания и симпатии.

Я бы не имел ничего против, если бы герой до конца фильма оставался добровольным узником своего сада земных наслаждений. Точнее, я бы это предпочёл, поскольку, когда на исходе первого часа 148-минутной ленты Казанова зачем-то отправился в путешествие в Карпаты, повествование перестало быть для меня чем-то завораживающим и даже вызывало раздражение рыхлым, апатичным действием, невнятным сюжетом и бесцветностью характеров (большинство героев просто невозможно отличить друг от друга).

Впрочем, поначалу я даже обрадовался, поскольку ожидал увидеть гуцулов. Но гуцулы так и не появились, вместо них в сюжете возник чернобородый, тёмноглазый господин, облачённый в подобие сутаны, так что его можно было принять за священника, пока он не стал уговаривать служанку Казановы уйти жить к нему в замок, "где нет места христианству", а затем жадно припал к её шее.

Тем временем Казанова продолжал беззаботно склонять к сожительству безропотную прислугу и разглагольствовать об античных поэтах, для зрителей же было очевидно, что герою не суждено покинуть Карпаты.

Дракула, с которым в конце концов пришлось познакомиться Казанове, может восприниматься как воплощение исторических катаклизмов, разрушивших старую Европу, воплощение голодного, нищего, унижаемого люда, в котором, после веков пребывания в положении рабочей скотины, проснулся дикий зверь, ворвавшийся в сады Версаля и заливший его аллеи голубой дворянской кровью.

Но я предпочитаю думать об этом как о встрече атеиста и дьявола- ещё более неожиданной и трагической, чем встреча дьявола и богоборца. Впрочем, драматургическая вялость картины способствует многообразию трактовок.

Среди уникальных событий 43-й "Молодости" мне хотелось бы также отметить две важные ретроспективы. Представленное на экранах "Киева" полное собрание кинематографических сочинений Ульриха Зайдля включало в себя не только его нашумевшие игровые картины, но и документальные короткометражки о чудаках и юродивых из австрийских глубинок, словно олицетворяющих одиночество и страдание, против которых нет средств и у самого благоденствующего общества потребления.

После последней из показанных короткометражек Зайдля ("Безудержных развлечений", забавного и пронзительного повествования о людях, заворожённых миром луна-парков, в которых они находят отдохновение от будничных тягот и пытаются обрести детство, отнятое жестокостью взрослых) я промчался в кинотеатр "Киевская Русь" на церемонию закрытия.

Впрочем, можно было и не торопиться- торжество началось почти с часовым опозданием.Подборка короткометражек и трёхчасовое полотно "Цвет воздуха - красный" французского классика Криса Маркера предстали эпической летописью идеологической борьбы второй половины прошлого столетия, то и дело покидавшей трибуны и митинги, чтобы продолжиться в уличных боях, государственных переворотах и ковровых бомбардировках.

Это особенно приятно отметить после прошлогоднего фестиваля, который, по мнению большинства завсегдатаев, стал настоящим чемпионом по техническим накладкам. Тем огорчительней, что на церемонии закрытия- значительную часть аудитории которой составляют вип-персоны, не склонные посещать будничные показы, - с самого начала всё пошло наперекосяк.Следует сказать, что привычные огрехи "Молодости"- впрочем, как и большинства отечественных киносмотров, - вроде задержанных сеансов, проблем со звуком и переводом, перестановок в расписании были на этом фестивале сведены к минимуму.

Я просто не помню, чтобы "Молодость" проводилась на столь высоком техническом и организационном уровне, в частности, чуть ли не впервые на моей памяти ни одна из конкурсных картин не только не "слетела" с показов, но даже не была переставлена на другое время.

В том, что произошло, можно найти положительную сторону - мероприятие, обычно проходящее в сухом рабочем режиме и интересное лишь активным фестивальным участникам, встречающим радостью или негодованием объявление каждой награды, было расцвечено недоразумениями и ляпами, способными развеселить и того, кто не видел ни одной фестивальной картины. Настоящая беда случилась с микрофонами, которые либо не работали вовсе, либо усиливали звук лишь в том случае, когда выступавшие чуть ли не прижимали их к лицу, при этом нестерпимо фонили, скрипели, ворчали и визжали, подчас издавая столь душераздирающие звуки, что ораторы в испуге отступали на пару шагов.

Техник, периодически принимавшийся бродить по сцене, комично разводил руками, а ведущие, члены жюри и награждённые демонстрировали остроумие и выдержку. Так, возглавивший жюри национального конкурса киновед Сергей Трымбач пошутил, что микрофоны в "Киевской Руси" работают так же, как и во времена Киевской Руси, а председатель международного жюри, бельгийский продюсер и режиссёр Марион Гензель, первые слова которой микрофон сопроводил пронзительным скрежетом, попросила прощения за свой акцент.

Я сидел впереди и большую часть того, что произносилось со сцены, всё-таки разбирал, однако в глубине зала, очевидно, ситуация была гораздо хуже, что подтвердил отчаянный крик, раздавшийся во время объявления очередной награды: "Повторите!.. До этого кто победил?" Его поддержал другой возглас: "Не слышно ничего вообще!" - и имя предшествовавшего лауреата повторили.

Габриэль Гоше, обладатель гран-при

Само награждение также не всегда проходило гладко. Первыми из кинематографистов поднялись на сцену представители "Ивана Силы". Режиссёр картины Виктор Андриенко, с гордостью пообещав управиться с нерадивым микрофоном, как подобает профессионалу (что сумел выполнить не слишком успешно) обвёл рукой своих соратников.

"Это маленькая группа, а вообще нас очень много, не все смогли прийти", - сказал он о едва ли не самой многочисленной команде от одного фильма, когда-либо выходившей принимать награду на "Молодости"- я насчитал 18 человек. Андриенко представил каждого, уважительно расписав его заслуги, не забыв и об участнике съёмок, оставшемся сидеть в зале, а также о нескольких из тех, кто не приехал.

В результате награждение фильма, получившего один из поощрительных дипломов конкурса "Молодость - детям", впервые проводившегося на фестивале, стал самым длинным эпизодом церемонии награждения (рискну предположить, что и самым длинным выступлением лауреата фестиваля за всю его историю).

Сергей Трымбач не преминул заметить по этому поводу, что хотел бы попросить режиссёров не выводить на сцену всю съёмочную группу, "так мы никогда не закончим"- аудитория отозвалась на его слова аплодисментами. Перфоманса Андриенко и Ко никто не повторял, однако церемония, обычно длящаяся не дольше пятидесяти минут, растянулась на полтора часа, главным образом из-за того, что выступавшим приходилось метаться между микрофонами и из-за стараний переводчика, с заметным усилием подбиравшего слова и заполнявшего паузы утомительным эканьем.

Одной из самых забавных незадач стала табличка с указанием, что в конкурсе полного метра победу одержал фильм "Ило-Ило", выведенная на экран минут за пять до того, как победитель был объявлен членом жюри, что разрушило обязательную для церемоний награждения интригу.

И всё же вопреки этим несуразностям (характеризующим не организаторов фестиваля, из года в год чуть ли не на голом энтузиазме и безоглядной любви к кино проводящих одно из наиболее масштабных и важных культурных событий Украины, а общее положение культурных институций, существующих при минимуме поддержки со стороны государства и общества) даже по этой церемонии можно было понять значение "Молодости" не только для украинских, но и для зарубежных кинематографистов.

Сингапурский режиссер Энтони Чен

Так, сингапурец Энтони Чен, режиссёр "Ило Ило", в своём выступлении (наиболее отчётливом из всех- как заметил постановщик, "я ничего не слышал, сидя в зале, и пообещал себе, что буду говорить по-настоящему громко, когда окажусь на сцене") говорил об уникальном месте "Молодости" среди МКФ для начинающих режиссёров, о своей личной любви к этому фестивалю, отметившему его творческие этапы- в конкурсах уже принимали участие и студенческая работа, и короткометражный дебют Чена.

А среди адресованных победителям приветствованных слов было и пожелание повторить успех прежних лауреатов "Молодости". Это прозвучало вполне уместно, учитывая, что в конкурсной программе фестиваля участвовали первые картины Алексея Балабанова, Дэнни Бойла, Жака Одиара, Франсуа Озона и многих других звёзд современной режиссуры.

О победителях же 43-й "Молодости"- в следующем тексте. К вышесказанному хочу добавить, что ляпы несчастливой церемонии компенсировала способность организаторов человечно пренебречь протоколом.

Некоторым посетителям показалось странным, что Марион Гензель, объявляя Гран-при фестиваля, вызывала к микрофону мальчика из жюри конкурса "Молодость - детям", заявив, что не сможет одна справиться с этой задачей. Как рассказывали в кулуарах, этот мальчик, застряв в дорожной пробке, не смог своевременно прибыть в "Киевскую Русь" и выйти на сцену с другими членами своего жюри и так расстроился, что организаторы решили утешить его этим выходом в наиболее ответственный момент вечера.