"Человечество может быть другим". Заметки с джазового фестиваля Jazz Bez

5-14 ноября во Львове и еще в полутора десятках городов Украины и Польши состоялся 14-й джазовый фестиваль Jazz Bez. Эта сухая констатация в нынешних условиях приобретает особый подтекст почти в каждом слове.

И потому что 14-й подряд – а это единственное в своем роде достижение (когда отечественные джазовые фестивали нередко вынужденно берут тайм-аут, уходят в "вынужденный отпуск" или ищут новое место прописки). И потому что география фестиваля продолжает расширяться несмотря на дробление политической географии (а в этот раз "эхо" фестиваля в виде концертов докатилось до Славянска и Краматорска). И потому что джазовый, т.е. люди просто играют (и слушают) музыку, которую они любят. Так что никакого пафоса. Просто жизнь в ее лучшем – естественном творческом – проявлении.

В случае с львовским фестивалем понятие "джазовый туризм" приобретает двойной смысл. Поскольку Jazz Bez – единственный в своем роде фестиваль-путешественник, концентрически охватывающий пространство с эпицентром Львове. Поэтому можно, конечно, дожидаться, пока волна фестиваля докатится туда, где ты находишься, но все-таки лучше отправиться туда, откуда расходятся и куда сходятся все его вибрации. Насколько позволяет занятость.

Десятидневная программа оставляет широкий выбор. Полтора десятка концертов в основном украинских и польских музыкантов, а также музыкантов из США и других стран Европы, причем чаще смешанных коллективов. И, как показывает практика, почти каждый день фестиваля обещает какой-то опыт новизны.

Я выбрался во Львов на последние четыре дня фестиваля. Не могу утверждать, что они были лучшими, но определенно было ради чего приезжать.

Четверг 11 декабря был отмечен одним концертом – ЕΣΧΑΤΟΦΟΝΙΑ (Эсхатофония), совместный проект львовского саксофониста Михаила Балога и вокального ансамбля (Петро Швайковский, Владимир Гадзало, Максим Шпрында, Роман Стельмащук, Тарас Грудовый, Тарас Мельник, Игорь Когут, Юрий Гадзецкий). Григорианские и древнерусские церковные песнопения в сопровождении саксофона. Название, составленное из слов "эсхатология" и "фония", можно, по-видимому, передать как "судьба мира в звуке". Место действия – Доминиканский собор.

Проект ΕΣΧΑΤΟΦΟΝΙΑ. Доминиканский собор. Тут и далее фото Алексея Карповича

Хотя проект Михаила Балога напоминает известный альбом норвежского саксофониста Яна Гарбарека Officium (1994), это ни в коем случае не римейк. Скорее развитие или просто иное воплощение похожей музыкальной идеи – сочетания саксофона и духовных песнопений. Отличие и в драматургии звука: если сопрано-саксофон Гарбарека – один из голосов, обращенных ввысь, то звук саксофона Балога не только сливается с голосами поющих, но и контрастирует, входит иногда в конфликт, выстраивая некий мистериальный сюжет: гармония – конфликт – гармония.

Михаил Балог (саксофон) и вокальный ансамбль (Проект ΕΣΧΑΤΟΦΟΝΙΑ).

Отличие и в составе инструментов: Михаил использует также более низкий по тону тенор-саксофон, что усиливает конфликт, некоторые другие перкуссионно-шумовые эффекты, а также – тибетские чаши, само присутствие которых придает звучанию "Эсхатофонии", хотя и под сводами Доминиканского собора, можно сказать, экуменический оттенок.

12 декабря фестиваль снова вернулся к своему обычному формату, на свою основную сцену – сцену Львовской филармонии, где состоялись два концерта. Знакомый полукруг картонных коробок на сцене, которые первоначально появились там с целью улучшить акустику "отремонтированного" зала, но теперь уже, кажется, стали символом Jazz Bez.

На каждом фестивале случаются концерты из разряда "то, ради чего стоило приехать". Проект Sefardix польского трио: Йоргос Скольяс – вокал, Марчин Олесь – бас, Бартоломей Олесь – барабаны, - один из них, и, пожалуй, именно он произвел на меня самое сильное впечатление за четыре дня.

Братья Олесь – прекрасные музыканты, но все-таки главным действующим лицом на сцене был вокалист. Sefardix – это еврейские сефардские песни. И проект имеет личную подоплеку благодаря греческим корням Йоргоса Скольяса, а, как известно, в Салониках до Второй мировой войны проживало значительное число евреев-сефардов.

Проект Sefardix: Йоргос Скольяс (вокал), Марчин Олесь (бас), Бартоломей Олесь (барабаны)

Это не первый случай освоения сефардской музыки в джазе. Вероятно, самый известный пример – музыка знаменитого израильского басиста Авишаи Коэна. Однако у Коэна она получает в основном инструментальное преломление. У Скольяса – это вокал, но главное – он использует скэт и, можно сказать, многоголосие в том смысле, что меняет тембр голоса, так что на слух иногда может показаться, что поют разные люди.

Сефардские песни имеют либо какой-то печальный, безотрадный характер, либо, напротив, боевитый, энергичный, но никогда – жизнерадостный. (Это можно ощутить, например, в музыке Авишаи Коэна, о чем мне приходилось писать в связи с его выступлениями на фестивалях Alfa Jazz Fest.)

Йоргос Скольяс

В этой музыке нет катарсиса, просветления. Это либо терпеливая жалоба, либо мобилизация, либо и то и другое вместе в пределах одной песни. Как бы покорность и одновременно бесконечное упорство в отношении к судьбе. Скольяс разыгрывает песни как драму, и, слушая его, становится понятной простая мысль, что иной эта музыка и не могла быть, поскольку она рождена опытом изгнанничества.

Йоргос Скольяс

Но это еще не все. Ведь скэт как стиль пения, родившийся в джазе, выражает уже совсем другое мироощущение – радостное, где-то ироническое, самоироническое, словом, карнавальное. И сочетание того и другого рождает неповторимое ощущение, которое уничтожает время. После концерта я спросил у певца, как эти два качества сочетаются для него, на что он просто ответил, что это две стороны его самого.

Второй концерт дня представил еще одну версию этноджаза: смешанный украино-польский проект FUTUREthno в составе – Роман Бардун (ф-но), Войтек Длугош (синтезаторы, DJ, электроника), Филипп Шиманяк (скрипка), Лукаш Овчинников (бас), Гжегош Палка (барабаны). Музыка группы – эксперимент, и, как говорит лидер Роман Бардун, у музыкантов самих пока нет названия для того, что они пытаются делать.

FUTUREthno

Основная идея – сочетание сугубо акустического джазового квартета с микшированными с помощью электроники аутентичными записями народных украинских песен (сделанных самим Романом в естественных обстоятельствах). Последние выступают основой для импровизаций в стиле то фри-джаз, то латина, то worldmusic, но чаще всего – фанк. Словом, это поиск и это интересно.

Предпоследний день фестиваля 13 декабря оказался поистине джазовым в том смысле, что способности к импровизации пришлось проявить организаторам и вносить изменения в программу. Заявленные итальянские музыканты не смогли приехать, и на сцену в первом отделении вышел киевский секстет: Виктор Павелко – тенор-саксофон, Александр Теленев – труба, Илья Ересько – ф-но, Александр Павлов – гитара, Игорь Закус – бас-гитара, Александр Поляков – барабаны. Киевляне выступили с программой, которую готовят на большой концерт во дворце "Украина" (22 декабря), и этот преждевременный выход с новой программой на люди не оказался фальстартом.

Здесь экспериментов не было. Концерт уверенно прокатил по рельсам традиционного формата: фьюжн-фанк и фьюжн-латина, - и состоял из авторских композиций Игоря Закуса (фанковые вещи) и Ильи Ересько (латина). Драйв по максимуму. Зал неистовствовал.

Не обошлось без замены и во втором отделении, в котором выступила польская группа Moon Hoax: Михал Карбоски – гитара, Клаудиуш Клосек – труба, Марчин Чупидро – вибрафон, Ю Ган – бас, Пшемек Боровецки – барабаны. А вакантное временно место саксофониста занял известный львовский тенорист Тарас Баковский. Такого рода случаи, когда приходится выходить на сцену с одной репетиции, в джазе – не редкость. И все-таки было, чему удивиться, поскольку группа играет музыку авторскую и довольно своеобразную.

Двое духовых и электрогитара, акустическое и электрическое начала, брасс-рок и джаз-рок, но с изрядной ноткой рефлексии и даже иронии (в звучании гитары), охлажденной тоном вибрафона (нечастого в джазовых составах инструмента). В этот тонкий своеобразный стиль и нужно было вписаться Баковскому, что он и сделал с впечатляющей чуткостью.

В заключительный день фестиваль вышел на главную классическую сцену Львова – сцену Львовского оперного театра. Джаз в опере – это поистине джаз. В Киеве такого не увидишь.

В первом отделении снова – этноджаз: польское трио Shofar в составе – Миколай Тжаска (альт-саксофон, кларнет), Рафаэль Рогински (электрогитара), Мачио Моретти (перкуссия). И снова еврейская музыка, однако в ином характере, в отличие от проекта Sefardix.

Музыканты построили концерт правильно чередуя задумчивые, медитативные (иногда даже скорбные) вещи с – танцевальными и даже, прямо сказать, плясовыми по ритму. Замечательно умение солистов (и саксофониста, и гитариста) придавать звучанию своих инструментов ближневосточный колорит. В импровизации же легко угадываются такие ориентиры как Колтрейн и Фрэнк Заппа. Словом, та еще смесь – в лучшем смысле.

Венцом фестиваля стало выступление бельгийского квартета звезды европейского джаза–саксофониста Стива Убана (Steve Houben) с молодыми партнерами: Паскаль Мои (Pascal Mohy) – ф-но, Сэм Герстманс (Sam Gertsmans) – бас, при участии американского барабанщика Ричарда Холландера (Richard Hollander).

Квартет Стива Убана (на сцене Киевской консерватории 13.12.14)

(Накануне квартет Стива Убана выступил в рамках фестиваля в Киевской консерватории.)

Концерт имел юбилейную привязку, поскольку в этом году исполнилось 200 лет изобретению саксофона бельгийцем Адольфом Саксом. Стив Убан в этом смысле – и как бельгиец, и как музыкант, стиль которого сформировался в годы его пребывания в США и сотрудничества со звездами так называемого West Coast jazz или кул-джаза – идеальный саксофонист.

Стив Убан (саксофон), Ричард Холлендер (барабаны)

Он попал в Америку в середине 70-х и по окончании Музыкального колледжа Беркли играл с такими звездами, как Чет Бейкер, Джерри Маллиген, Джо Ньюман, Билл Фриселл, Тутс Тильманс. Его саунд своей прозрачностью заставляет вспомнить таких выдающихся представителей этого инструмента, как Ли Кониц, Пол Дезмонд и, особенно, Арт Пеппер, который, по признанию Убана, всегда был ему наиболее симпатичен среди коллег-инструменталистов.

В этом смысле концерт, по-видимому, был еще и посвящением не только изобретателю инструмента, но и выдающимся исполнителям, которые на нем играли. К названным именам можно было бы добавить многих, но прежде всего Чарли Паркера, за которым навсегда закрепилась слава первого альт-саксофониста джаза. Не удивительно, что именно его песня завершала концерт.

Логично, что выступление квартета Стива Убана имело в некоторой степени ретро-характер. По моим ощущениям, оно словно бы окунало в атмосферу 70-х или даже 60-х и состояло (за исключением одной авторской композиции Убана "Детство") из мелодий той эпохи и джазовых стандартов, хотя и не самых узнаваемых: I Think of You, Sunflower (Don Ferrara), Gingerbread Boy (Jimmy Heath), Where or When (Richard Rogers), Swedish Schnapps (Charlie Parker). Высочайшее мастерство и нежнейший лиризм. И хотя ничего особенного, ничего поразительного в смысле виртуозности и внешних эффектов. Но вот словно бы тот самый звук из того самого времени.

Стив Убан известен не только как музыкант, но и как пионер джазового образования в Европе, основатель первой в Европе джазовой школы при Льежской консерватории. Незадолго перед концертом организаторы фестиваля устроили встречу Убана с представителями львовской консерватории, где также открывается джазовое отделение, в порядке обмена опытом.

Так получилось, что музыкантами, с которых (среди еще двух-трех имен) лично для меня по-настоящему началась любовь к джазу, были именно старшие партнеры Стива Убана – Джерри Маллиген и Чет Бейкер. И я не мог не воспользоваться этой возможностью, чтобы попросить Стива поделиться о них какими-то воспоминаниями и, попросту сказать, прикоснуться к ним через одно рукопожатие их младшего товарища.

Именно Чет Бейкер, как выяснилось, повлиял на Стива Убана больше всего. По его словам, Бейкер был не только выдающимся музыкантом, но и исключительным человеком, бесконечно добрым и деликатным. Впрочем, человека в нем нельзя отделить от музыканта. Можно сказать, Бейкеру он обязан пониманием смысла музыки. Когда играл Чет, говорит Убан, в самом деле казалось, что человечество может быть другим.

P.S. Рассказ о фестивале был бы неполон (хотя он неизбежно неполон), если не сказать о еще одной его стороне, ради которой обязательно стоило приехать во Львов. Это джем-сейшн. Каждый или почти каждый день в течение фестиваля музыканты разных коллективов сходятся в арт-кафе "Дзига", чтобы поиграть для присутствующих и просто в свое удовольствие. И это продолжается до того момента, когда за столиками остается почти столько же слушателей, сколько и музыкантов за инструментами. Как говорится, без комментариев.