Фанера художественного назначения

"Властные вертикали. Фанерные колоннады" - первая выставка современного искусства в здании Министерства иностранных дел Украины.

Предложив фанерные конструкции в качестве экспозиционного решения, кураторы Лизавета Герман и Мария Ланько иронизируют над образом колоннады, как символа мощи государственного представительства. Но собранные в проекте работы превращают фанеру в метафору украинского художественного процесса.

Фанера не всегда была символом ерунды и дешевки. Сто лет назад фанерой называли тонкие пластины благородных пород дерева, использовавшиеся для декорирования мебели и интерьера. Социальные катаклизмы ХХ века превратили ее в ширпотреб из самой простой древесины, максимально расширив использование, вплоть до прославившихся своей непрочностью шкафов времен Хрущева. Фанера общего назначения – так именуется материал согласно советскому ГОСТу.

Архитектор Иосиф Лангбард, по проекту которого в 1939-м было возведено здание нынешнего МИДа, придавал колоннам концептуальное значение: "Горизонтальная форма представляется как состояние спящего или мертвого человека, что имеет негативное влияние. Тогда как вертикальное положение воплощает жизнь, бодрость и силу, оно противостоит притяжению к земле".

Разработанный им для столицы УССР правительственный центр должен был видоизменить Михайловскую площадь, для чего взорвали Михайловский Золотоверхий собор. Но начавшаяся мировая война и оккупация Киева эти планы похоронила.

Александр Бурлака создал для выставки проекцию-негатив колоннады фасада лангбардовского строения. Колонны в ней превратились в пустоты, а расстояние между ними заняли фанерные стенды.

Из конструкции, созданной, чтобы разместить произведения других художников в неприспособленном для выставок министерском коридоре, работа Бурлаки превратилась в пространственную инсталляцию, апроприировав весь проект. От чего он выигрывает как с точки зрения визуальной внятности, так и возможного экспонирования на других площадках.

Проявить то, что не видно за фасадом официального социального, и не только государственного, но и глянцевого, респектабельного – задача, озвученная кураторами выставки. Обращаясь к практикам украинских художников последнего десятилетия, они выделяют понятие "беспризорности", потерянности, поиска себя, места личности и художника в обществе. Большинство же работ свидетельствует скорее о поиске соответствия, о попытке найти тенденцию, избежать маргинальности. Попросту – привлечь к себе внимание. Это – потребность проистекающая из самой психологии творчества. Художник хочет что-то сказать миру. Вопрос – о чем?

Тоска по тенденции, по тренду – детская болезнь постсоветского искусства. Поднявшаяся в годы краха СССР волна внимания запада к чему угодно, открывшемуся за железным занавесом, лишь бы оно не соответствовало соцреалистическому канону, давно схлынула.

Рубеж веков продемонстрировал нашу институциональную слабость, неразвитость внутреннего арт-рынка и резкое уменьшение бюджетов заграничных грантов. Но и наградил вирусом конвенциональности, когда игроки арт-сцены негласно соглашаются друг с другом, что именно считать искусством, а что – игнорировать.

Украинское искусство десятилетия, представленное в проекте Лизаветы Герман и Марии Ланько, за редкими исключениями – продукт этой конвенциональности, выглядящей гротескно в условиях малого количества институций и практического отсутствия конкуренции между ними.

Тогда как в Европе как раз за последние десять лет конвенциональность была осознана, как путь тупиковый, а куратор 55-й Венецианской биеннале Массимилиано Джиони подверг ее эстетической и идеологической ковровой бомбардировке в своем проекте "Энциклопедический дворец", раздвинув понятие искусства до рамок визуального вообще.

Репликация конвенционально признанных художников в киевских арт-проектах как раз и оставляет впечатление фанеры. Материала, с которым работать легко, выглядящего прилично, дающего предсказуемое качество, хоть и плоского. Уже фактически распавшаяся группа Р.Э.П. здесь занимает лидирующую позицию. Она – как греча в советском пайке. В нем могла быть баночка красной икры, колбаса салями или что-то попроще, соответственно табели о рангах строителей коммунизма.

Но греча – обязательно.

Между тем, представленная на МИДовской выставке видеодокументация перфоманса Р.Э.П.овцев "Контрабанда" 2006 года, когда они, пересекая границу с ЕС, проносили на себе грелки с нефтью и шарики с газом, продуктами, идущими через Украину транзитом, в сегодняшней ситуации приобретает смысл, отличный от примитивности первоначального жеста.

Развернувшаяся в Украине геополитическая драма вынуждает сегодня властные вертикали ведущих столиц пересмотреть восприятие нашей страны, как транзитной зоны. Сумеют ли жестко воспользоваться этой ситуацией для утверждения интересов Украины здешние власти – вопрос во многом к тем, кто работает в возведенном Лангбардом здании.

К видео "Я могу быть девочкой с голубыми глазами" другого конвенционального героя украинского совриска, Алевтины Кахидзе, в экспликации подверстан целый перечень вопросов, которые якобы затрагивает работа. О гендере, сексизме, национальной самоидентификации, индустрии красоты, тотальности телевлияния и даже насилии.

На видео – крупный план процедуры, обыкновенной для миллионов людей: художница надевает контактные линзы. Правда, другого цвета, чем ее глаза.

Произведение, показательное для спекулятивной художественной практики Кахидзе. Некогда отмеченная Центром современного искусства при НаУКМА и премией Малевича как перспективный автор, Кахидзе, ощущая себя "в обойме", любую пришедшую ей в голову банальность, присовокупив к ней текст о социальных проблемах, демонстрирует, как искусство. Факт, что фанеру Кахидзе берут на международные форумы, например, Манифеста 10 в Санкт-Петербурге, – инерция все той же конвенциональности. Как теперь стало и с премиями Фонда Пинчука: выбирают тех, в чьем резюме указаны узнаваемые арт-центры.

Впечатление, адекватное идее увидеть скрытое за фасадом, оставляет стенд разрозненных рисунков Анатолия Белова. Это наброски, которые он создает каждый вечер, как правило случайные, не доведенные до идеальной формы. Непарадное здесь – скорее интимное, чем вытесненное, хоть автор целенаправленно и ведет гомосекуальную тему. Наблюдение за жизнью, дневник, не стесняющийся обыденности. Все бы хорошо, если бы художнику не изменял вкус, толкая к пафосу. Название "SUPERИСКУССТВО Толика" отсылает к гей-иконе излета СССР Славе Могутину и его "Sверхчеловеческим Sупертекстам", изданным под именем Супермогутин.

Вот только Могутин – панк, хулиган, порнозвезда, голос его искусства громогласен, его поэзию сравнивают с Маяковским, он избыточен, как всякое порождение 90-х. Тогда как убедительность и эмансипативная сила графики Белова как раз в приглушенности ее интонации. Попытка поймать тренд подводит Белова. Сверхпопулярность гей-скандализма на мировой арт-сцене ушла вместе с молодостью Могутина. Сегодняшний гей-тренд – мещанские драмы Ксавье Долана. Так что тут лучше без тренда.

Питерский художник Григорий Ющенко также создает бесконечную серию случайных рисунков. Она называется "Каждый день прожит зря". Обыденность, как альтернатива представительским практикам, может быть полна напряжения и драматизма. Давая ей выход в искусство стоит избегать фанеры в нейминге.

Фанерной получилась видеоинсталляция Андрея Боярова A Tribute to Muslimgauze. Легенда нойза, музыки, создаваемой из шумов, британец Брин Джонс (Muslimgauze) сплетал произведения из случайных звуков аналоговой аппаратуры, радиопомех, мелодий, исполненных на перкуссии, арабских напевов. Его альбомы, два из которых выпущены и в Украине, авант-лейблом Nexsound – самодостаточные музыкальные инсталляции с собственной идеологией, радикально антиимпериалистической.

Бояров наложил музыку Muslimgauze на запись искаженного скверным сигналом телеизображения. Вышло нечто вроде самодельного клипа, какие в YouTube делают фанаты на песни любимых исполнителей. Кураторские размышления о трансформациях восприятия в эпоху информационных войн положения не спасают. У Muslimgauze была своя война и четкая программная позиция. Аберрация тут произошла у художника.

А вот Андрею Стегуре удалось создать самостоятельное произведение, символичное для нашего "здесь и сейчас". Его видео "Без названия" симулирует кадры конца неизвестного фильма: на черном экране идут титры под финальную песню. Этнический мотив, украинский язык, невнятный смысл, иностранный акцент в исполнении. Что такое национальная идентификация для современного человека и национальный культурный продукт?

Осознает ли новая властная вертикаль Украины идею интернациональности территории искусства? Сможет ли понять, что мир интересует культурный продукт, актуальный для человека и человечества, а не колониально-экспортный набор, заготовленный для Украинской Декады национального искусства в Москве 1936 года и по чуть-чуть осовременивающийся с тех пор?

Документация перфоманса Леси Хоменко "Праздничный стол" – точка пересечения смыслов выставки. Свадьба, день рожденья и прочие праздники превращены на постсоветском пространстве в изнурительный и грубый ритуал. Где функция хозяйки – обеспечить гостям застолье: максимально длительное по времени поглощение нездоровой и не всегда вкусной пищи и спиртного.

Здесь личное изнасиловано парадным, человек превращен в функционера традиционного досуга, держащего экзамен на свою состоятельность перед общиной. Платье-скатерть, накрытое в день рожденья художницы угощениями, приковало ее к столу в галерее на два часа. В направлении критического искусства Хоменко здесь демонстрирует новое качество. И относительно себя, известной в первую очередь масштабными полотнами-карикатурами на соцреализм, и – с точки зрения формализма в понимании социальной критики большинством украинских коллег, предпочитающих жевать жвачку постмарксистских стереотипов об эксплуатации, капитализме и унынии труда.

Инициировавший выставку министр иностранных дел Украины Павел Климкин говорит, что Майдан "стал последней остановкой на маршруте "Постсоветская Украина".

"Уверен, что украинцы уже пересели на новую линию – "Новая европейская Украина", - резюмирует он, призывая дипломатов и художников двигаться дальше вместе. Но процесс пересадки еще только происходит.

Слишком много среди украинских пожитков старых сундуков и тюков и даже набитых невесть чем луи-виттоновских чемоданов, которые придется оставить на перроне, иначе поезд не двинется.

Среди этого добра – пафос, громоздкие бытовые ритуалы, шароварщина, понятия о гламуре родом из советского голодного края и фанерные хрущевские шкафы, пусть и тюнингованные конвенциональным искусством.

Автор - арт-критик Константин Дорошенко, специально для УП.Жизнь