Михаил Козырев о Евровидении, Джамале, провальном интервью с Дейвом Гааном и телеканале "Дождь"

Имя Михаила Козырева известно практически каждому, кто интересуется музыкой.

Во многом, именно благодаря этому человеку в эфире радиостанций зазвучали 5’nizza, "Океан Ельзи", Brainstorm, "БИ-2", "Ночные снайперы" и другие команды, ставшие со временем культовыми.

Это Козырев подбирал композиции саундтрека к фильму "Брат-2", который до сих пор является, пожалуй, лучшим музыкальным сопровождением, когда-либо случавшемся в российском кинематографе.

И это он ставит в эфир российского независимого телеканала "Дождь" песни ТНМК, "Океан Ельзи", ONUKA, DakhaBrakha, Bahroma и многих других украинских исполнителей, тем самым сохраняя хрупкий культурный мостик между Россией и Украиной.

Михаила Козырева небезосновательно считают создателем современной рок-инфраструктуры России.

Радиостанция "Наше радио", которую Козырев возглавил в конце 1990-х, дала зеленый свет сотням некоммерческих альтернативных групп. Придуманные и организованные им масштабные фестивали Maxidrom и "Нашествие" живут и сегодня.

На этой неделе Козырев приедет в Украину и проведет лекции-разговоры о том, как рок-музыка влияет на историю и что такое "музыка протеста".

Вечер пройдет в формате диалога, а беседовать с Козыревым – одно удовольствие, в этом мы убедились, созвонившись с ним по скайпу за несколько дней до мероприятий. Я вбиваю никнейм, включаю камеру, и мы начинаем.

Михаил Козырев. Фото предоставлено пресс-службой журналиста

– Первый вопрос, который не могу не задать в связи с последними событиями – как вам "Евровидение"? Знаю, что вы внимательно следили за всеми этапами и даже вели текстовую трансляцию для зрителей телеканала "Дождь".

– Я к этому конкурсу всегда отношусь с иронией, поскольку мне кажется, что "Евровидение" — это вообще не про музыку и даже не про песни. Прошу у вас заранее прощения, но в своих ответах я буду использовать табуированную лексику.

Знаете, есть такое выражение – "мериться х…ми". Вот и "Евровидение" – не про песни, а про выяснение геополитических отношений с использованием каких-то музыкальных номеров.

С годами этот конкурс, который всегда было принято воспринимать как зрелище для домохозяек и гей-тусовки, вырос в состязание современных технологий, продакшена и сценографии. Ну и конечно, это – чудовищное фрик-шоу.

Понятно, что практически ни один из артистов "Евровидения" никогда не станет звездой, их момент славы – это всего лишь кривое зеркало взаимоотношений между странами. Но с годами этот конкурс стал вызывать у меня интерес.

Ты же ходишь в цирк и смотришь там выступления разных гипертрофированных артистов, которые всячески пытаются себя творчески реализовать. Вот так и с конкурсом – это глобальный геополитический цирк.

Но в этом году я смотрел его особенно внимательно, потому что в России "Евровидение" приобрело характер запретного плода. Российские телеканалы не показывали конкурс.

Как я шутил пару недель назад – зрители будут настраивать свои ноутбуки на трансляцию с каких-то пиратских сайтов, а в конечном итоге к ним в двери постучат спецназовцы, которые будут говорить: "вы смотрите Евровидение".

Ну и если мы говорим о "Евровидении", по идее, вы должны спросить за кого я болел.

– Вы писали в Facebook, что с самого начала за Португалию.

– Да, португалец – невероятный парень. Но из второго полуфинала я еще болел за Беларусь. Мне очень нравится эта девочка из NaviBand. Когда-то я ее даже судил в жюри конкурса "КРОК-Рок", который мы устраивали на "Серебряном дожде". Тогда она пела под другим именем и даже прошла в финал.

– Раз уж вы заговорили про этот конкурс, не могу не спросить про украинскую группу Bahroma, которая тоже была в финале "КРОК-Рок". С ними общаетесь?

– Рому Бахарева очень люблю, отношусь к нему бережно и нежно. Все его клиповые эксперименты стараюсь показать на телеканале "Дождь", он мне очень нравится.

Мне кажется, что он настоящий артист – искренний, пронзительный и вообще молодец. Это дорогой мне человек.

– Кстати, о "Дожде". Во время одного из приездов в Киев Михаила Зыгаря, который в то время был главным редактором телеканала "Дождь", попросили вернуть музыку, потому что ее в эфире стало меньше. И чтобы вы по-прежнему формировали музыкальный облик "Дождя". Но Михаил своим ответом дал понять, что это не интересно – то ли вам, то ли зрителям... Почему вы перестали приглашать в эфир музыкантов в том объеме, как раньше и вернется ли когда-нибудь "белая студия"?

– Наша "белая студия" осталась на "Красном Октябре", поскольку мы попали под каток власти.

Нас выключили из всех ретрансляторов, которые транслировали "Дождь" на многомиллионную аудиторию, и выгнали оттуда. Какое-то время мы вообще вещали из однокомнатной квартиры. Там уж точно невозможно было устроить концерты.

Студия находилась в спальне [основательницы "Дождя"] Наташи Синдеевой. За окном было Садовое кольцо, в комнате стояли две камеры – одна направлена на ведущего, вторая – на гостя; за стеклянной перегородкой была аппаратная, в кухне – гримерка, в туалете люди переодевались.

Это был единственный случай в истории телевидения, когда канал вещал из обычной квартиры, и каждый день этого периода к нам приезжали западные телеканалы снимать, как снимаем мы.

Сейчас на "Дожде" идут четыре мои программы о музыке, одна из них называется "LIVEнь" – и это как раз живые выступления артистов в прямом эфире.

Для эфира я стараюсь подбирать группы, которые вызывают интерес у меня лично. У всех них есть одна общая черта – это явный потенциал для взрыва и перехода в высшую лигу.

Кроме этого у нас в эфире каждый час играет какой-нибудь клип, среди которых очень много видео украинских артистов. Я специально придерживаюсь этого принципа.

Так я судорожно и, наверное, безнадежно цепляюсь за свою мечту о том, что однажды это культурное пространство станет той ниточкой, за которую можно будет ухватиться, чтобы приостановить страшные перипетии во взаимоотношениях наших стран.

И я очень надеюсь, что то, что я регулярно освещаю происходящее в украинской музыке, сохранит в душе нормальных, адекватных россиян, человеческое чувство любви по отношению к своим друзьям и братьям.

Равно как, может быть, даст подписчикам "Дождя" из Украины ощущение того, что не все россияне целуют подошвы своего национального лидера. Станет доказательством того, что не все подвержены той чудовищной волне пропаганды, которая вещается со всех федеральных каналов, и что человеческие любовь, симпатия и дружба остаются и никуда не денутся, что бы ни происходило вокруг.

Михаил Козырев. Фото предоставлено пресс-службо журналиста

– А как аудитория "Дождя" воспринимает сейчас украинскую музыку? Что-нибудь изменилось? Писали вам гневные комментарии?

– С любовью. Вообще я за последние годы не встретил в комментариях к нашим эфирам и к этим клипам ни одного возмущенного или агрессивного текста.

И я этим горжусь, потому что это очевидный фактор того, что у нас вменяемая, человечная, понимающая, влюбленная в музыку аудитория.

Кстати, не далее, как вчера ночью обнаружил себя танцующим на Патриарших прудах в клубе "Клава" под песню Монатика "Кружит", с полной истерикой всего танцпола, который хором пел слова на русском языке.

Мы в эфир его поставили. Я даже не знаю, в чем он больше талантлив – в хореографии или в музыке.

– А почему же вы решили делать программу про 1990-е, когда вокруг так много интересного?

– Мне кажется, что это историческое, эпическое десятилетие, когда градус безумства достиг максимума. И для меня это были очень важные 10 лет. Я стартовал с радио "Максимум", потом появилось "Наше радио", потом "Радио Ultra".

В свою программу я приглашаю не просто тех, кто хорошо помнит те годы, но и тех людей, которые формировали 1990-е, делали легендарными телеканалы и прессу.

Это Игорь Григорьев (журнал "ОМ"), Игорь Шулинский (журнал "Птюч"), руководители других СМИ и радиостанций. Их воспоминания складываются в своеобразный пазл этого десятилетия.

Истории, которые рассказывают мне гости — невероятные. Например, "рыжий Иванушка" [Андрей Григорьев-Апполонов – прим.авт.] рассказал о том, как на пике своей популярности группа приехала в город Ростов, и их реально похитили.

Вывезли из города в неизвестном направлении. А когда выпустили из машины, они обнаружили полную городскую площадь народа, которому обещали концерт "Иванушек". Группа вообще ничего не знала об этом выступлении, но, если б они отказались, их бы связали и заточили в подвал, где уже томились организаторы их основного концерта.

Или история о том, как группа "Браво" попала в чеченскую перестрелку из-за того, что их музыкант решил приударить за какой-то девушкой? Все эти истории имеют невероятную ценность и освежают воспоминания о 1990-х.

– Ваш коллега Илья Легостаев в одном из своих недавних интервью сказал, что 1990-е были самым удивительным десятилетием для шоу-бизнеса и что это, пожалуй, последнее десятилетие, которое не похожее на предыдущие. Вы с ним согласны?

– Я с этим не согласен. Хотя, конечно, с точки зрения яркости и широты диапазона 1990-е были исключительным временем. Даже само появление группы Nirvana с песней "Smells like teen spirit" на радио было революционным явлением.

Я очень внимательно следил за тем, что играется на радиоволнах в течение всех этих лет. Это было знаково даже не с точки зрения взлета самого гранжа на вершины чартов, это было время, когда вдруг всем программным директорам всего мира была негласно послана команда: "Ребята, да ставьте, что хотите вообще! Любая ерунда может взорваться".

Михаил Козырев. Фото предоставлено пресс-службой журналиста

– Вы всегда спрашиваете у своих гостей, что для них началось тогда, в 1990-х и закончилось/или не закончилось сейчас? А сами бы на этот вопрос как ответили?

– Эх, это вы хорошо придумали. Никогда не думал. Но вообще, самый простой ответ на этот вопрос будет таким – начиналась свобода и она же и закончилась.

В 1990-х было ощущение того, что "Sky is the limit" – только небо ограничивает тебя. Потому что ты можешь довериться звездам, придумать и осуществить все, что угодно. Увидеть плоды своего собственного труда в реальности и испытать невероятное чувство счастья от этого.

Это исчезло. Я долго спрашивал у себя – может, это я старею, и у меня такое романтическое ощущение от своей юности? Нет, это не так. Россия 1990-х годов и Россия сегодня – это действительно фундаментально две разные вселенные и это, к сожалению, регресс, и надежда моя с годами стерлась.

– А нынешнее музыкальное десятилетие вы для себя как определяете?

– Сейчас мы полностью зависим от технологии восприятия музыки. В один момент мы обнаружили себя в состоянии абсолютного половодья, когда все берега затоплены, река вышла из берегов, и ты только по соотношению звезд на ночном небе можешь каким-то образом найти ориентир.

Раньше было понятно, вот это – жанр, вот это – твоя любимая группа. Вот это – люди, которые пытаются ее повторить, тебе они не интересны. Ты любишь калифорнийский панк-рок, ты предан ему, и ты следишь за The Offspring и воспринимаешь Blink-182.

Ты понимаешь, что ты про панк, у тебя появляются какие-то кумиры в твоей родной стране – у тебя есть группы "НАИВ" и "Тараканы!". Ты влюблен в панк и во все, что его касается. Сейчас – вообще другое.

Мы вырвались в какое-то абсолютно безбрежное море, в котором каждый человек, если он имеет сотовый телефон и может брать три аккорда на гитаре, сидит у себя в спальне, записывает песню, делает за 30 минут видеоклип и хоп! – выдает это на потребу своим потенциальным слушателям.

Это имеет свои плюсы и имеет свои минусы. Плюсы заключаются в том, что между ним и слушателем нет никаких барьеров – нет рекорд-компании, нет менеджеров звукозаписи, ему не нужна дорогая звукозаписывающая студия и т.д.

Минус заключается в том, что никто тебе не объяснит, хорошо это или плохо. Посредственности выходят на первый план. Их миллионы. Ты не понимаешь, как в этом ориентироваться.

Поэтому мой совет всем тем людям, которые любят музыку, выберите себе несколько гуру – тех людей, которым вы доверяете, которые могут вам посоветовать, что стоит слушать, а что нет. Ориентируйтесь хотя бы по каким-то флажкам в этом безбрежном пространстве, чтобы не терять время зря.

Михаил Козырев. Фото предоставлено пресс-службой журналиста

– Может быть, сразу и посоветуете за кем следить?

– Это, в первую очередь, два моих друга – одессит Боря Барабанов, который сейчас запустил свой телеграмм-канал Barabanov.fm. Он блестяще разбирается в музыке и ему не чуждо все то, что происходит в отношениях двух стран.

И Артемий Троицкий – просто легендарный музыкальный журналист, через которого прошла вся российская музыка. Очень часто на Colta.ru выходят хорошие интервью, и с некоторого времени неплохие музыкальные подборки появились у "Медузы".

Они находятся в Латвии, и это дает им намного больше свободы в оценке всего чего угодно, поскольку сайт не попадает под российское юридическое законодательство.

Из западных – Pitchfork. Ну и не лишним будет вспомнить Rolling Stone и Q – мой любимый журнал, который для меня является непререкаемым авторитетом в оценке западной музыки.

– Во время своих украинских лекций вы обещаете поделиться личными впечатлениями о встречах с известными артистами. Понятное дело, что все самое интересное вы оставите на для тех, кто придет послушать вас в киевском Belétage 19 мая или в Одессе. Но может быть расскажете, о каком-то самом провальном концерте в вашей жизни?

– Давайте я вам лучше расскажу про худшее интервью?

Я очень люблю группу Depeche Mode. Многие годы я охотился за Дэйвом Гааном, чтобы взять у него интервью и однажды это таки произошло. Дэйв приезжал в Москву со своим сольным проектом "Paper Monsters" и выступал в "Олимпийском" вместе с группой Massive Attack.

Ночью накануне концерта мне звонит организатор и говорит: "Миша, значит, завтра в полдень у тебя интервью с Гааном". Готовился судорожно, не спал ни минуты, думал над вопросами.

На следующий день приезжаю к 12 часам в отель, меня и ведущего МTV Александра Анатолича, который тоже брал интервью, встречает какой-то возбужденный человек. И нас поднимают на неизвестный этаж в неизвестный номер, где все оборудовано под интервью.

[L]Александр Анатолич выставляет камеру, я выставляю свой микрофон. Затем к нам выбегает чувак, судя по всему пресс-агент Гаана, который начинает всех жестко кошмарить, и который орет на английском примерно следующее: "No questions about drugs!", "No questions about privacy!", "He is clean!", "Уберите эту бутылку пива оттуда!", "Никто не курит!", "Никто не бухает вообще!", "Дэйв чист, понимаете? У него чистый период!".

И так он влетает к нам с этими текстами с частотой раз в 10 минут, а артиста все нет. И мы сидим так минут 40, ждем.

Мы уже все усвоили, что у Дэйва чистый период, что никаких вопросов о запретных темах нельзя задавать, мы все закошмарены уже просто до унизительного состояния. И тут я вижу, что входная дверь раскрывается и в номер заходит невысокого роста человек, и понимаю, что это – Дэйв Гаан.

Дэйв поворачивается к зеркалу и, как бы это описать словами, "пылесосит" свои ноздри. Затем поворачивается к нам и говорит: "Здравствуйте, я Дэвид". И я понимаю: "Да, твою мать, чист, вообще не придерешься ни к чему" (Смеется).

Я включаю микрофон и задаю первый вопрос, который ну не может вызвать отрицательного ответа.

Звучал он примерно так: "Дэйв, вы сейчас не просто артист, который выступает на сцене, вы и автор своих собственных песен, и человек, который создал свой собственный альбом. А какой процесс вам доставляет больше удовольствия – сочинять, записывать или выступать на сцене?" Ну это же вот просто, пожалуйста тебе, бери и отвечай.

Но на это Дэйв внезапно говорит: "Эти козлы из Depeche Mode, они никогда не давали мне реального творческого самовыражения, особенно этот придурок Мартин Гор…".

И он начинает лить дерьмо на группу Depeche Mode. Прямо тонны дерьма по поводу того, как он ненавидит их, как он несчастен, как он зае…ся, какая для него отдушина этот альбом.

И так продолжается 15 минут. Он поливает мою любимую группу, и я все это время сижу молча, даже его не перебиваю.

И это было омерзительное ощущение того, как твой герой реально оказывается подонком в обычной жизни. Потому что он обсирает своих собственных коллег по группе.

Напоследок я всегда просил артистов произнести мне по-русски "Привьет, менья зовут …, вы сльушаете радио Ультра". Я писал им это на бумажке латинскими буквами, и все артисты обычно от этого жутко тащились и с удовольствием записывали джингл, который потом шел в эфире перед каждой их песней.

И вот Дэйв Гаан берет этот листочек, говорит "Привьет менья зовут Дээйв …. оу фак ю, ю дуит е селф", швыряет его мне в лицо и уходит.

Спросите меня - стал ли я после этого меньше любить группу Depeche Mode? Нет, не стал. Но при этом это было худшее интервью в моей жизни.

– А есть артисты, которые не разочаровывали вас никогда и которыми вы реально гордитесь? Можно ограничиться Россией или Украиной.

– Конечно. Я испытываю невероятное чувство гордости за то, что был причастен к успеху "Океан Ельзи" в России.

Когда-то давно мы поставили в эфир песню "Там де нас нема" и надо сказать, что все последующие годы, все что ни делал Слава [Святослав Вакарчук – прим.авт.], меня очаровывало и восхищало. Я ни разу в жизни не пожалел, что поставил на эту группу.

Самое главное – это, конечно, великий хрустальный шнур, который соединяет великих артистов с небом. Вот откуда он черпает вдохновение? Это какой-то невероятный космический канал с богом.

И понятно, что мы современники великого артиста, который ни разу за эти годы, ни одним своим альбомом, ни одним своим поступком или заявлением меня не разочаровал. Поэтому он, конечно, остается моим героем.

Я опять-таки горжусь тем, что имел отношение к тому, чтобы в России узнали про группу 5’nizza. Их дебютный диск мне показал Андрей Макаревич, который сказал: "Послушай, офигенные парни".

Я послушал и мне одной песни "Солдат" было достаточно. Я влюблен в эту группу и в каждого из ее участников по-отдельности с тех пор много лет. Они какие-то граждане Вселенной, какая бы шелуха и грязь не происходила в окружающем мире, она к ним не прилипает вообще.

Когда мне нужно немного душевного покоя, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне, мой главный рецепт – послушать 5’nizza.

И третий артист, о котором я могу сказать, что рад, что угадал его талант – это Джамала. Когда-то она выступала у нас в той самой "белой студии". Ее основной репертуар в то время составляли каверы, но уже тогда было понятно, что это невероятное явление. Было ощущение, что эта девушка навсегда.

И ее выступление на "Евровидении" в этом году это еще раз доказало. Она просто артист мирового уровня. Примерно так же меня восхищает Земфира в женской музыке России, которая конкурирует только с самой собой, просто потому что никого рядом не стоит.

Так вот такие же ощущения у меня вызывает и Джамала, она прямо в космосе по сравнению со всеми остальными.

И еще один специальный привет уходит группе "Я и Друг Мой Грузовик". Антон Слепаков космически одаренный парень и артист. И его "Вагоновожатые" – это прямое доказательство того, что в нем самом живет невероятный талант.

– Как много у вас любимых музыкантов. Вдвойне приятно, что все они украинские.

– Жанр интервью – это, конечно, не жанр передавать приветы, но я хочу передать и Андрею Хлывнюку, и Диме Шурову. У меня прямо созвездие такое украинских артистов, в которых я влюблен, и которые знают, что им достаточно мне просто скинуть ссылку на клип, и я поставлю его в эфир.

Не потому что я их люблю или дружу с ними, а потому что они – невероятный талант.

Мне кажется, что атмосфера, растворенная сегодня в Украине в воздухе, как и тогда в 1990-е в России, способствует сегодня, в 2010-х тому, чтобы эти невероятно талантливые люди раскрывались и доносили то, что у них внутри.

Мне кажется, что все это имеет прямое отношение к вольнодумному климату, который сейчас есть в вашей стране.

– А от встречи с Киевом чего ждете?

– Я, конечно, буду рад видеть много красивых девушек на своей лекции – это вдохновляет, и это единственный источник вдохновения, который не заканчивается никогда.

Я, конечно, хочу пройтись по городу. Я несколько лет подряд преподавал в телевизионной школе журналистики на "Интере", в которую меня пригласил Евгений Киселев, читал лекции про музыку и музыкальные программы на телевидении.

И сейчас для меня это будет первое возвращение в Киев, после тех лет. И конечно, я говорю об этом и у меня дыхание сводит, потому что я очень многого жду, и очень боюсь разочароваться.

Очень хочу понять и почувствовать, все, что происходит, поговорить непосредственно со своими киевскими друзьями и теми, кто придет на лекцию.

Екатерина Скуридина, специально для УП.Культура

Михаил Козырев 19 мая в киевском клубе Bel étage и 20 мая в одесском Терминале 42