Историк Юлия Смилянская: "Именно на наших землях нацисты начали убивать людей сотнями тысяч" 

В конце июня в Брюсселе прошло в некотором роде знаковое для нашей страны событие. Украина впервые реализовала возможность, предоставляемую ассоциированным членам ЕС, и провела в Европейском парламенте выставку.

Экспозиция "Babi Yar. What now?" включала 22 англоязычных постера, раскрывающих трагические и до сих пор не до конца исследованные события осени 1941.

С 29 сентября по 2 октября в Бабьем Яру, возле Лукьяновского еврейского кладбища, нацисты расстреляли практически всех евреев Киева.

За время оккупации число жертв Бабьего Яра увеличилось вдвое, а то и втрое, но точные сведения о количестве погибших не установлены до сих пор.

Информационный прорыв в Европу стал возможен благодаря усилиям Мемориального Центра Холокоста "Бабий Яр".

Его основная задача – к 80-й годовщине Бабьего Яра создать мемориальный комплекс,, который объединит музей, институт и исследовательский центр. Выставка в Европарламенте стала одним из первых шагов на этом пути.

Содержательную часть экспозиции подготовила директор Института Иудаики (партнер проекта) Юлия Смилянская, которая уже более 20-ти лет занимается исследовательскими и образовательными проектами, связанными с историей Холокоста.

УП.Культура поговорила с этой удивительной женщиной, для которой Бабий Яр стал точкой пересечения личного и профессионального.

– Сегодня ключевой вопрос, связанный с массовыми расстрелами в Бабьем Яру – это вопрос исторической памяти. На одном из постеров выставки речь шла о несанкционированных митингах, которые, начиная с 1961 года ежегодно проходили в Киеве 29 сентября.

На митингах выступали известные украинские диссиденты – Иван Дзюба, Виктор Некрасов, звучали слова поэта Евгения Евтушенко: "Над Бабьим Яром памятника нет…". Первый памятник появился в 1976 году, но означало ли это, что удалось преодолеть молчание?

– В советский период тема Холокоста была под запретом на протяжении многих лет. Все попытки исследовать и задокументировать трагедию, начиная с 1948 года безжалостно пресекались. Был уничтожен набор "Черной книги", подготовленный журналистами под редакцией Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана.

Молчание, как вы отметили, преодолевали с трудом. Конечно, люди приходили в Бабий Яр каждый год. Помянуть родных, друзей, детей. Во время хрущевской "оттепели" появился ряд публикаций, например документальный роман Анатолия Кузнецова "Бабий Яр".

Юлия Смилянская. Фото предоставлено Мемориальным Центром Холокоста "Бабий Яр"

В 1961 году, в двадцатую годовщину, в Бабьем Яру прошел многолюдный митинг. Но "оттепель" быстро прошла и власти вновь начали борьбу за беспамятство. Просто прийти 29 сентября в Бабий Яр стало опасным проявлением "инакомыслия". Только вчера я общалась с человеком, которого в 1970-е годы трижды арестовывали в Бабьем Яру!

С началом перестройки изменилось и отношение к памяти. Лишь с конца 1980-х в Украине вновь появились историки, посвятившие свои исследования теме Шоа (термин, принятый в Израиле для обозначения Катастрофы европейского еврейства. – УП.Культура).

С момента обретения независимости в Украине перестали препятствовать установке памятников жертвам Холокоста. "Менора" – памятник евреям, расстрелянным в Бабьем Яру – появилась в 1991 году, в 2001 – памятник расстрелянным в Бабьем Яру детям.

Впрочем, на нем не написано "еврейским детям". Возможно, не все понимают, что если среди взрослых, убитых в овраге на околице Киева были не только евреи, то убитые дети – это именно еврейские дети, замученные нацистами на десятый день оккупации Киева. Впрочем, некоторых детей находили и убивали позже, в течение двух лет оккупации.

Скорее всего, среди жертв Бабьего Яра были и ромские дети; мы знаем о двух расстреляных таборах, но не знаем ни количества, ни состава, ни имен убитых. Как не знаем и примерно половины имен расстрелянных евреев...

– Как вы пришли к теме Холокоста в своих исследованиях?

В конце 1990-х Илья Альтман, один из создателей первого на территории СНГ центра изучения и преподавания истории Холокоста, инициировал проект "Отражение Холокоста в оккупационной прессе".

Именно работа с прессой, выходившей на территории Украины в период нацистской оккупации, заставила меня обратится к вопросам, которые и сегодня кажутся чрезвычайно важными.

Как работает пропаганда? Как формируются стереотипы? Каким образом повышается уровень агрессии и провоцируются взрывы насилия в обществе? Что делали (делают?) в этом контексте СМИ? И, конечно, главный вопрос: как искать противоядие?

Почему эти вопросы целесообразно рассматривать именно на примере истории Холокоста? Дело в том, что Шоа – это полный цикл расчеловечивания, подготовки сотен тысяч палачей, построения "фабрик смерти" – специальных мест для уничтожения людей.

Вот почему с 1960-х годов тему Катастрофы широко начали исследовать и изучать в Европе и Америке, а в 1990-е образовательные проекты, посвященные истории Холокоста, стартовали и в Украине.

В 1996 году мы собрали один из первых семинаров для педагогов-историков. Оказалось, что восприятие Холокоста не только как "еврейской трагедии" и "еврейской истории", а как неотъемлемой части истории украинской, было тогда у двух человек из 86.

Учителя истории не изучали этой темы ни в школах, ни в университетах. Это при том, что на украинской земле было убито около полутора миллионов евреев – каждый четвертый из 6 миллионов жертв.

Юлия Смилянская на пресс-конференции в Европарламенте. Фото: Мемориальный Центр Холокоста "Бабий Яр"

В какой-то мере Украина осознала масштаб трагедии благодаря проекту Стивена Спилберга "Пережившие Шоа". Во всем мире специально подготовленные интервьюеры беседовали с людьми, пережившими Холокост – выжившими в гетто, выбравшимися из расстрельных ям, спасенными соседями…

На территории Украины взяли 3,5 тысячи таких интервью. Они стали основой для нескольких документальных фильмов.

Когда на презентацию фильма Сергея Буковского "Назови имя свое по буквам" в Украину приехал Стивен Спилберг, это произвело впечатление на политическую элиту и на правительство, которое практически в полном составе пришло на премьеру фильма..

В этот период образовательные проекты получили некоторую поддержку государства. Семинары, конференции, выставки по данной теме уже не запрещались, а иногда и поддерживались властями. Но государственного финансирования проектов, увы, не было.

Тем не менее, благодаря совместным усилиям украинских и международных организаций нам удалось создать многоступенчатую структуру, работающую с педагогами, студентами, школьниками. Украинские учителя начали проходить стажировки в Яд ва-Шем (Израильский национальный мемориал Катастрофы и Героизма в Иерусалиме. – УП.Культура), в Музее Холокоста в Ванзее (Германия), в Мемориале Шоа в Париже.

Однако до сегодняшнего дня эта работа зависит от помощи зарубежных организаций. Есть надежда, что деятельность Мемориального Центра "Бабий Яр" сделает эту систему более стабильной.

С 2002 года мы успешно сотрудничаем с фундацией "Дом Анны Франк" (Нидерланды). Один из главных совместных проектов – выставка "Анна Франк. Урок истории", гидами на которой работают подготовленные нами школьники, ровесники Анны Франк, и студенты из украинских городов. Ее посмотрели в более чем 60-ти городах.

Инсталляция выставки "Анна Франк. Урок истории" Фото: www.school.ioffe.ru

Позже мы подготовили выставки "Истоки толерантности" и "Голодомор. Холокост. ГУЛАГ. Три трагедии на украинской земле в ХХ веке. Тоталитарный режим против народа и человека".

Сегодня тема Холокоста включена в школьную программу. Пожалуй, можно говорить о том, что стена молчания рухнула. Остался вопрос: как говорить о том, что лежит "за пределами понимания"…

– Насколько полно в наши дни исследованы вопросы, связанные с расстрелам в Бабьем Яру?

– Несмотря на то, что трагедии сегодня посвящены книги, фильмы, во всем мире проводятся научные конференции, мы до сих пор даже приблизительно не знаем количество погибших.

Какими цифрами пользуются исследователи? Есть отчет айнзацгруппы С за 29 и 30 сентября. Они убили 33771 человека. Есть отчет полицейского батальона, отправленный после окончания акции (2 октября). Еще 5000 расстрелянных. Это отчеты только по "еврейской акции". То есть 38771 еврей были убиты за 4 осенних дня 1941 года.

Следующая цифра – это показания заключенных из Сырецкого лагеря. Летом 1943 года, когда советская армия приближалась к Киеву, нацисты решили скрыть следы преступлений и заставили военнопленных уничтожать тела убитых в Бабьем Яру.

Тела складывали на площадки, сформированные из надгробий еврейского лукьяновского кладбища. На каждой площадке помещалось от 3,5 до 5 тысяч останков, которые перекрывали дровами, заливали горючей жидкостью и сжигали.

Когда заключенные закончили "работу", им приказали сделать маленькую площадку. Они поняли, что этот костер будет предназначен для них и попытались бежать.

Почти все погибли под пулеметами нацистов. Из 326-ти сумели выжить примерно 18 человек. 15 дожили до конца войны.

В ноябре 1943, как только в Киеве была установлена Советская власть, бывшие заключенные дали показания, протоколы которых сохранились в украинских архивах. На вопрос о количестве сожженных тел, они назвали цифры – от 65 до 95 тысяч.

Эти цифры касалось только могил с гражданским населением. Был еще противотанковый ров, в котором расстреляли около 20 тысяч военнопленных. Более 500 человек – больных и врачей Кирилловской психиатрической лечебницы – убили в другой части Бабьего Яра.

Из этих протоколов и из других показаний и родилась цифра, задокументированная ЧГК – Чрезвычайной государственной комиссией по расследованию злодеяний нацистов на оккупированных территориях: "более 100 тысяч". Остается открытым вопрос: что значит более 100 тысяч? Это 101 тысяча? 110? 150?

Сегодня у нас последняя возможность найти свидетелей, расспросить, вернуть еще одно или несколько имен. Так, несколько лет назад в Умани мы с Борисом Мафциром, известным израильским режиссером, разговаривали с пережившей Холокост Маней Файнгольц. Она вспомнила 12 имен убитых, которых не было ни в одном списке.

Мы обращаемся ко всем! Спрашивайте! Вдруг Ваша бабушка, прабабушка, соседка знает имя того, кто ушел в Бабий Яр...

– На выставке "Голодомор. Холокост. ГУЛАГ" вы провели аналогию между Холокостом и другими трагедиями массового уничтожения людей на наших землях. Почему важны такие параллели?

Выставка осмысленческая. Мы пытались понять, почему все эти трагедии произошли именно на украинской земле. Какова природа тоталитарного государства, каковы механизмы "обработки мозгов", превращающих часть общества во врагов ("кулаков", "буржуев", "врагов народа"), а других – в добровольных палачей, с энтузиазмом или без него выполняющих приказы "вождя" или "партии".

Ключевым вопросом для нас стала фраза Лидии Чуковской: "Сколько надо палачей, чтобы убить миллионы?".

"Лестница расчеловечивания". Фрагмент постера с выставки "Голодомор. Холокост. ГУЛАГ"

Все трагедии имели общие черты, осознав природу которых мы начнем не "учить историю", а "учиться на уроках истории".

Кроме того, есть много политических спекуляций, противопоставляющих трагедии Голодомора и Холокоста, ГУЛАГа и Холокоста. Эти темы старательно разрабатывала еще нацистская пропаганда. Поразительно, но некоторые пропагандистские тезизы, подготовленные нацистами, и сегодня всплывают на сайтах отдельных нечистоплотных политиков.

Так что изучение этих трех трагедий в комплексе, как общего горя тех, кто жил на украинских землях в ХХ веке – предпосылка формирования общего пространства памяти для жителей Украины всех национальностей и вероисповеданий.

– Была ли специфика в действиях нацистов именно на наших землях?

– Да. Именно на территории СССР нацисты учились убивать людей сотнями тысяч. Не в Германии, не в Голландии, ни даже в Польше, где были созданы гетто, но в 1941 году не было массовых расстрелов (лагеря смерти появились только летом 1942-го). И это один из самых страшных для нас невыученных уроков.

Ведь даже палачи знают, где они могут себе позволить убивать, а где не могут. "Бабий Яр" был невозможен в Германии (дабы не волновать население страны), поэтому евреев вывозили для уничтожения на территорию Польши.

Лагеря смерти и гетто в Польше были окружены заборами, решетками, стенами, чтобы информация о преступлениях не травмировала жителей окрестных населенных пунктов.

Забастовка 26 февраля 1941 в Нидерландах охватила всю страну. Голландцы протестовали против еврейских погромов и захвата еврейских заложников.

Когда нацисты приказали евреям Дании носить желтые звезды, все жители вышли со звездами. В этой стране удалось спасти практически всех евреев.

В нашей же стране после репрессий 1930-х годов, после ГУЛАГа и Голодомора, цена человеческой жизни была настолько ничтожна, что убийство любого количества людей не могло стать шоком для остальных. И нацисты это знали. Поэтому наша земля стала полигоном для отработки методов убийств. Расстрелы евреев-мужчин начались в первые дни оккупации, женщин и детей – в первые месяцы.

Что делать с этим сегодня? Необходимо формировать общество, для которого самая высшая ценность – человеческая жизнь!

Это особенно сложно, когда идет война. Вспомните, героев Небесной Сотни знают по именам во всей стране, о тех, кто погиб позже – помнят только родные и близкие.

Часто на вопрос, зачем изучать историю Холокоста, отвечают стандартной фразой: "чтобы такое больше не повторилось".

Но немногие пытаются разобраться, как именно эта информация может помочь? Какие механизмы надо изучить и что объяснить детям, чтобы "не повторилось".

Преодоление политики расчеловечения, представленное в виде лестницы. Фрагмент постера с выставки "Голодомор. Холокост. ГУЛАГ"

На семинарах, которые проводит Институт иудаики, Украинский центр изучения истории Холокоста, некоторые другие организации, мы пытаемся показать, как формируются стереотипы, как и кто ими пользуется для повышения уровня агрессии, что получается, когда люди поддаются пропагандистским лозунгам.

Эти знания – своеобразная "прививка от Холокоста" и теми, кто ими обрадает, гораздо труднее манипулировать.

Еще один важный урок Бабьего Яра, урок Холокоста – помнить, что если допустить убийства одних, за ними последуют другие и скоро никто в обществе не будет застрахован от того, чтобы стать следующей жертвой.

Киев был оккупирован 19 сентября 1941, а 10 дней спустя, 29 сентября, начались расстрелы. Они продолжались до 2 октября, после чего киевское еврейство было уничтожено.

А потом два года нацисты использовали Бабий Яр для убийства остальных. То есть во время антиеврейской акции было найдено место и отработана технология, которую затем использовали для убийства подпольщиков, саботажников, заложников...

Вы понимаете, кто такие заложники? Например, кто-то перерезал телефонный кабель, нацисты на улицах Киева схватили сто человек и расстреляли в Бабьем Яру. После следующего акта сопротивления расстреляли еще четыре сотни.

В Европе аналогичная ситуация была с лагерями смерти. На момент освобождения Аушвица запасов "Циклона Б" в нем было на 16 миллионов человек. Нацисты планировали, что после уничтожения евреев, фабрика смерти будет работать дальше, убивая ромов, поляков, украинцев, всех "врагов Рейха", которых становилось все больше…

Когда отработана технология массовых убийств, она работает, пока ее что-то не взорвет. Или пока не погибнут все.

– Как началось ваше сотрудничество с Мемориальным центром "Бабий Яр"?

– Когда приближалось 75-летие трагедии Бабьего Яра, мы подготовили небольшую выставку в Хьюстонском музее Холокоста, и несколько выставок в Киеве. Одну из них – в бывшем здании управы еврейского кладбища на улице Мельникова 44. Это была первая выставка, посвященная Бабьему Яру, на территории Бабьего Яра.

Там мы встретились с координатором проекта Мемориального центра "Бабий Яр" Яной Бариновой и узнали, что появилась структура, которая планирует консолидировать усилия организаций и отдельных ученых и педагогов, занимающихся историей Бабьего Яра.

Депутаты Европарламента на открытии выставки "Babi Yar. What now?". Второй справа – соорганизатор выставки, вице-спикер Европарламента Иоан Мирча Пашку. Фото: Мемориальный Центр Холокоста "Бабий Яр"

Для меня это очень важно. Я более 20 лет привожу детей и взрослых в Бабий Яр и не могу ответить на вопрос, почему во всех европейских столицах есть музеи Холокоста, а в Киеве нет.

Выставка "Babi Yar. What now?" в Европарламенте стала первым опытом нашего сотрудничества. Причем весьма удачным.

– В советское время забвение Бабьего Яра и Холокоста в целом было элементом государственной политики. Почему первые попытки как-то консолидировать эту память в независимой Украине возникли только сейчас, на 26-м году независимости?

– Государственная структура консервативна и инерционна по своей сути. Например, прошло 17 лет с момента обретения независимости до того, как Голодомор был признан у нас геноцидом. Это в Украине, где практически нет семьи, чьи прабабушки и прадедушки лично не столкнулись бы с трагедией Голодомора.

Я убеждена, что государство начинает заниматься проблемой тогда, когда не может ею не заниматься, когда большая часть населения страны и мировая общественность требует каких-либо действий.

Когда возникла критическая масса людей, убежденных, что в Бабьем Яру необходим мемориал, власти начали поддерживать эту идею…

Каким будет мемориал тоже зависит не от власти, а от людей, которые представляют, как этот мемориал должен выглядеть.

– Не кажется ли вам симптоматичным для украинской государственной политики, что улица, которая примыкает к Бабьему Яру, названа в честь погибшей там поэтессы, активистки ОУН и журналистки газеты "Украинское слово" Олены Телиги? В то время как имена тысяч погибших там евреев остались в тени…

– Я вижу в этом метастазы советской системы. Молодому украинскому государству нужно было формировать идеологию, и по советской традиции, это продолжили делать на примере героев, которые погибали за идею. Иногда трагическая смерть затмевала то, что эти люди делали при жизни.

Газета "Украинское слово" была абсолютно коллаборационистской, полностью поддерживала политику нацистов, печатала речи Гитлера и статьи Геббельса. Практически в каждом из 81 номера этой газеты были антисемитские публикации.

Через несколько дней после расстрелов в Бабьем Яру, в октябре 1941 года, вышла заметка о том, что в Киеве еще остались евреи, которые скрываются под видом армян, грузин, русских, украинцев, и что каждый патриот Украины, узнав об этом, должен немедленно сообщить… Был дан адрес, по которому надо сообщать… Это факт.

Еще один факт – газета призывала жителей страны работать на благо украинского народа, возрождать украинский дух, строить украинское государство.

И еще один факт – 13 декабря 1941 года газета была закрыта нацистами "за украинский национализм". В феврале 1942 часть редакции была расстреляна в Бабьем Яру.

Нацисты использовали газету для своих целей, но как только она перестала их устраивать, немедленно от нее избавились.

Когда мы со школьниками, пришедшими в Бабий Яр, подходим к памятному знаку с именами членов редакции – Ивана Рогача, Олега Ольжича, Олены Телиги, которые сегодня национальные герои Украины, я рассказываю эту историю. Дети (а иногда и взрослые) изумленно спрашивают: "Так что, они были плохие?".

Я обычно отвечаю примерно так: "Эти люди хотели построить свое государство и ради этого готовы были пожертвовать всем, включая свои жизни. Ради этого они пошли на сотрудничество и в "окончательном решении еврейского вопроса".

Но колесо истории в этот раз повернулось очень быстро (колесо истории вообще вращается все быстрее). И выяснилось, что невозможно построить свободное государство на крови детей. Не получается. Если позволить власти убивать, никто не застрахован от того, что он не станет следующей жертвой".

И если мы будем говорить о сотрудника газеты "Украинское слово" с точки зрения этого "урока истории", это будет честно и по отношению к ним, и по отношению к истории.

Очевидно, что в процессе мемориализации трагедии Бабьего Яра возникает много трудных вопросов. Были украинцы, которые спасали евреев, были те, кто выдавал, были и те, кто убивал. Как об этом говорить? Можно ли вообще не затрагивать эту тему?

Когда-то на первом семинаре в Яд ва-Шем мы обсуждали эти вопросы с украинскими педагогами. После долгого и непростого разговора они однозначно решили, что обязательно надо говорить. Не для суда или размежевания, а для осмысления и преодоления…

Важно понять, что история Украины невозможна без истории евреев, которые жили на этих землях на протяжении столетий. И что это важная часть украинской истории. Каждый четвертый в Киеве перед войной был евреем – это значит, что город строили вместе.

И чем быстрее украинская история приобретет мультикультурный базис, тем быстрее станет понятно, как вместе двигаться дальше.

До тех пор, пока историки, политики, журналисты будут разделять, соревноваться в жертвах, делать из жертв героев – будут серьезные проблемы.

А что касается названия улиц, то сегодня киевская администрация позволяет любому человеку зайти на сайт, собрать единомышленников и поставить вопрос о переименовании любой улицы. Так что сваливать проблемы на власть уже нельзя. Никому ничего не запрещено! Действуйте!

Мне кажется, главное достижение Майдана – это понимание, что люди должны что-то делать сами. Хорошо бы, чтобы это коснулось и Бабьего Яра. Если люди будут сами искать имена погибших и имена спасителей, собирать фотографии и документы, анализировать, рассказывать, приводить друзей, детей – появится место памяти.

Сегодня на аллее, которая ведет к меноре, появились мацейвы (каменные надгробия в еврейской традиции. – УП.Культура). Эти надгробия много лет валялись в Репьяховом Яру. Сегодня сотрудники заповедника "Бабий Яр" собирают и переносят на аллею эти свидетельства чьих-то жизней в нашем городе.

Крохотному коллективу необходима помощь. Соберитесь, помогите им эти мацейвы выкопать, принести, поставить. Возможно, посадить деревья в честь праведников. Это тоже сделает Бабий Яр местом памяти.

– Холокост – тема для вас глубоко личная. Ваш отец, будучи маленьким мальчиком, сумел спастись по пути в Бабий Яр. Поделитесь этой историей с нашими читателями.

– Когда в начале войны родственники сказали моей бабушке: "Шурочка, надо уезжать", она ответила, что ее муж только что ушел в ополчение. И если она с сыном уедет, он их потеряет.

В конце августа она поняла, что уезжать надо срочно. Вместе с сыном, они пошли на вокзал, но не только здание вокзала но и вся площадь вокруг была забита народом. Пробиться к поездам им не удалось, пришлось вернутся домой.

Эвакуация – это отдельная драма. По рассказам тех, кто в августе 1941 года сумел вырваться из Киева, можно снимать отдельные драматические сериалы (вернее, фильмы ужасов).

При этом только два завода – "Арсенал" и "Ленинская кузня" вывезли оборудование на 1600 вагонах. На этих вагонах можно было вывезти более 100000 людей! То есть столько, сколько погибло в Бабьем Яру.

Через 9 дней после начала оккупации, 28 сентября, в Киеве появилось 2000 объявлений о том, что на следующее утро все евреи Киева должны явиться на угол улиц Мельниковой и Дегтяревской. В объявлении говорилось, что те, кто распоряжение не выполнят, будут расстреляны.

Естественно, люди думали, что выполнив распоряжение, они останутся жить. На сборы была одна ночь. Никто не знал куда повезут, на какой срок. Надо было решать сложный вопрос – что брать с собой (учитывая, что такси в то время не было, а мужчины были на фронте)…

Из нашей большой семьи в Киеве осталось пять человек: мой семилетний папа, его двоюродный брат Толик – старший мужчина в семье – ему было 11 лет, их мамы и бабушка. Решили утром 29 сентября собраться у нас, на улице Франко, 26, и ехать вместе.

Ночь сборов прошла лихорадочно, обсуждали, куда повезут, звучало слово "Палестина". Из дома вышли поздно, примерно в час дня. Поднялись на Ярославов вал, дошли до Львовской площади, пошли по Мельникова – там уже было много народу.

Когда дошли до угла улицы Тургеневской, мама Толика обнаружила, что забыла дома что-то важное. Толик с мамой побежали домой, а остальные присели на обочине улицы… Из дома напротив вышла какая-то женщина, и Шура долго о чем-то с ней говорила.

Когда Толик с мамой вернулись, эта женщина пошла с ними. Вшестером они дошли до угла Мельникова и Дегтяревской. Там за их спинами появилась цепь автоматчиков. Папа – мальчишка военного времени – интересовался оружием. Он стал оборачиваться и рассматривать автоматы, ему было интересно.

Остальным стало не по себе. Они прошли еще несколько сот метров и возле сквера, где сегодня стоит памятник Ивану Котляревскому, какая-то девушка лет 16-ти, как рассказывал папа, красоты необыкновенной, села и сказала: "Я не пойду дальше". Все на мгновение растерялись. И автоматчики тоже – они смотрели на девушку.

В этот момент моя бабушка сунула папину руку в руку женщины, идущей с ними. Женщина повела папу назад. У следующей цепи автоматчиков (папа рассказывал, что между цепями было метров 150-200), женщина сказала, что она украинка, провожала с сыном соседей, показала свой паспорт, и вывела папу из толпы.

Последнее воспоминание папы о брате: "Толик на нас смотрит, но у него мешок с сухарями. Если он сейчас уйдет, бабушка и мама до Палестины будут голодные. Он же старший мужчина в семье".

Бабушка в тот день тоже сумела спастись. Сын был в безопасности, поэтому у нее были развязаны руки. Она нырнула в кусты (ее не заметили) и вечером, когда уже начало темнеть, вернулась домой.

Дальше случилась еще одна потрясающая история. На следующее утро дворник сказал: "Вы должны идти в Бабий Яр". Но дворник был хороший человек, к бабушке и деду относился с уважением, поэтому добавил: "Или сделайте что-нибудь".

Бабушка написала письмо в городскую управу: "Пожалуйста, не расстреливайте моего сына, хорошего, умного мальчика…", собрала еще несколько женщин, у которых были мужья не-евреи, и они пошли в городскую управу. По ее словам, к ним вышел сам бургомистр (кто это был на самом деле, не знаю, но кто-то к ним вышел).

Он спросил: "Что вы хотите?". "Мы хотим жить" – "Так идите и живите". Письмо бабушка не отдала. Оно хранится у нас дома. Наверное, когда-нибудь будет экспонатом музея в Бабьем Яру… "Пожалуйста, не расстреливайте моего сына…".

[L]Бабушка вернулась домой и рассказала дворнику о словах "бургомистра". И дворник сказал: "Ну тогда, конечно, живите!".

В большой квартире на улице Франко, в старом дореволюционном доме, было 5 комнат; в них жили 5 семей. В Бабий Яр ушла еще одна семья. Соседи встретили папу с бабушкой доброжелательно. Никто не донес на них нацистам. Папу бабушка почти месяц не выпускала из дому. Через пару дней пришел пожилой немец и полицай и забрали все вещи в комнате. Включая папину виолончель, которую ему выдали в музыкальной школе при киевской консерватории.

Семья была обречена на голодную смерть, но случилось еще одно чудо. Из Дарницкого лагеря вернулся отец. Он попал в плен, а из Дарницкого лагеря киевлян-неевреев выпускали. Получилось, что Шура дождалась мужа, ради которого, собственно, не эвакуировалась из Киева. Они прожили вместе почти четыре месяца.

А 1 февраля 1942 немцы провели перепись населения Киева. И обнаружили, что в Киеве еще живут несколько еврейских женщин. 22 февраля нацисты пришли за моей бабушкой.

В тот день у папы болели зубы, Шура повела его к врачу, а когда вернулась – увидели солдата и полицая. Она толкнула папу в комнату к соседям, а сама подошла к палачам и увела их из квартиры. Она не сопротивлялась, не убегала. Она уводила смерть от сына.

– Прямо как "Список Шиндлера"…

– Знаете, с чего начался проект "Пережившие Шоа"? Когда фильм "Список Шиндлра" вышел на экраны, к Спилбергу пришла женщина и рассказала свою историю. И режиссер понял, что надо снимать фильм об этой женщине. А потом он получил письмо от еще одной женщины, а потом – от мужчины.

Все средства от проката фильма "Список Шиндлера" Стивен Спилберг отдал на проект "Пережившие Шоа". Каждый из 50000 рассказов – это истории, в которые невозможно поверить и которые невозможно придумать. А каждая жизнь – бесценный опыт.

Попробуйте поговорить с пожилыми людьми и убедитесь в этом сами…

Ольга Папаш, УП.Культура

Фото обложки и титульное изображение на странице: tverkhovinets/Depositphotos