24 мая первая международня киевская биеннале современного искусства – "Арсенале" открыта для зрителей. Это самое масштабное арт-событие из тех, которые когда-либо проходили в Украине.
Куратор Дэвид Эллиот, создавая программу "Лучшее время, худшее время… Возрождение и апокалипсис в современном искусстве" опирался на четыре темы: "Неустанное движение" – способы, которыми мы черпаем силы из верований, мифов и концепций Вселенной, неподвластных материальным потребностям; "Во имя порядка" - исследование того, как под предлогом рационализма власть пытается доминировать над культурой путем создания меркантильных иерархий; "Плоть" - о потребностях, желаниях и ограничениях; "Неспокойный сон" - сосредоточение на ночных страхах и предчувствиях неотвратимой катастрофы, без которых мы бы не смогли меняться.
"Украинская правда. Жизнь" встретилась с Дэвидом Эллиотом накануне открытия, подивилась британской сдержанности – проекту сопутствовали значительные организационные трудности – и поговорила об особенностях украинской биеннале, зрелищности в искусстве и цензуре.
- Вы еще не пожалели, что согласились быть куратором Арсенале?
- В целом, конечно, нет. Но если ситуация совсем выйдет из под моего контроля, тогда буду сожалеть.
- Почему вы согласились стать куратором, времени на подготовку такого большого проекта было очень мало?
- С первого мгновения я был очарован зданием Арсенала, это прекрасное место для того, чтобы сделать выставку. Времени было мало, но я понимал, что для моей части работы его достаточно. Надеялся, что в Киеве тоже успеют подготовиться.
- Современного искусства очень много, число биеннале и больших выставок с каждым годом растет. Насколько вы стремились быть оригинальным, в чем особенность киевской "Арсенале"?
- Во всем мире много плохих биеннале, но есть хорошие. Биеннале должно репрезентовать современность, то есть то, что происходит сейчас. Хотя, далеко не все кураторы биеннале разделяют мое мнение.
Одна из вещей, которую я пытаюсь сделать, посмотреть на город, на страну, на то, как в Украине воспринимают ее геополитическое положение, также обернуться назад в досоветский период, когда вся территория Украины была очень космополитичной – местом пересечения разных народов.
- Как вы считаете, советский опыт по-прежнему влияет на идентичность украинских художников?
- Зависит от возраста. Думаю, что на очень молодых уже нет. Один из акцентов, которые я делаю в выставке – прошлое нельзя игнорировать, оно может быть как плохим, так и хорошим.
Но если все строится только на прошлом – это тюрьма, ловушка. Прошлое может быть платформой, благодаря которой ты можешь думать более конструктивно о настоящем и будущем.
- Если бы вы делали крупную выставку, скажем, в Лондоне, насколько бы она отличалась?
- Она была бы другой, многое зависит от места. Определенно было бы много тех же художников. Думаю, что национальная мифология Британии в чем-то похожа, но во многом отличается от украинской.
Украинская мифология сейчас формируется, потому что вы – молодая страна. Если ты работаешь в Великобритании, то тебе нужно работать с такой империалитической мифологией, которая сейчас дискредитирована, но по прежнему присутствует.
 |
| "Нет ничего более политического, чем прикидываться, что твоя деятельность не имеет никаких политических аспектов". Фото Дмитрия Ларина |
- Некоторые арт-критики пишут, что вы, создавая выставки, делаете акцент на зрелищности. Вопрос касается баланса между интеллектуальностью и эффектной репрезентацией в современном искусстве.
- Нет линии разделяющей интелектуальное и визуальное в работах. Конечно я читал много критики относительно современного искусства, о том, что оно очень претенциозно. Существует множество дискурсов о современной культуре, но думаю, что многие художники в них не заинтересованы.
Они гораздо больше сфокусированы на самой работе, на том, чтобы ее сделать как можно лучше. Дискурс – возникает уже после работы художника, это нечто отдельное.
И мне нравятся художники, которые не следуют каким-то созданным интеллектуальным высказываниям, а создают работы, которые являются поводом для возникновения новых. Зритель приходит на выставку, видит работу, которая побуждает его к размышлению, это и есть цель выставки.
- Вопрос не случайный, часто сталкиваюсь с тем, что художники отказываются от создания эстетически привлекательных объектов, потому что это "луна-парк", "опиум для народа", так как они уверены, что искусство должно аппелировать к интеллекту.
- Могу предположить, это потому, что они сами ужасно-интеллектуальные (смеется). Искусство может иметь дело с уродливыми вещами, но это не означает, что должно быть уродливым. Если искусство хорошее, оно обязательно будет умным, интеллектуальным.
- А какие у вас политические взгляды и как это влияет на вашу работу куратора?
- Я бы предпочел оставить свои политические взгляды при себе, они не касаются выставки. Но если внимательно прочитать вступительную статью в каталоге "Арсенале" можно косвенно о них догадаться.
В целом кураторы делятся на две части: активно выражающие свою политическую позицию в работе и апполитичные. На самом деле, нет ничего более политического, чем прикидываться, что твоя деятельность не имеет никаких политических аспектов.
Можно сознательно к этому подходить, понимая что искусство является репрезентацией того, что происходит в обществе, как люди живут, как себя ведут те, кто находится у власти. У меня нет четкой линии, которой бы я придерживался. Мне гораздо интересней то, что художники делают и над чем они размышляют. Интересуюсь политикой настолько, насколько она представлена в искусстве.
- Понимаю, что это вопрос тянет ответ размером в книгу, но тем не менее, как вы определяете смысл и назначение искусства сегодня. Его место было отлично в разные культуры и эпохи.
- Я думаю, что искусство – это одна из наиболее интересных активностей в наше время. Для меня также интересно, какие вопросы мы можем задавать себе, созерцая произведение искусства.
Меня, например, часто интересует не содержание искусства, а его эстетическое качество. Не всегда сразу понятно хороша или плоха та или иная работа. Иногда это понимание рождается в процессе размышления над ней.
Речь не о том, насколько талантлив художник, а о том, что делает конкретную работу хорошей. Нужно говорить о значимости работы рассматривая ее с разных сторон, не только эстетической или моральной.
- Вопрос касается цензуры и самоцензуры. Были ли у вас какие-либо ограничения и самоограничения, когда вы работали над проектом Арсенале?
- Если бы были какие-либо признаки цензуры, я бы активно сопротивлялся. Что касается самоцензуры, думаю, что многие международные кураторы ей подвержены. Насколько себя помню, никогда самоцензурой не занимался.
- С выставкой в "Шоколадном доме" произошел скандал – работа была подвержена цензуре по политическим соображениям. Случай вопиющий, даже не понятно, что больше удручает: сам факт цензуры или отсутствие реакции со стороны украинского арт-сообщества.
- Цензура - это большая проблема. Причина, по которой я не работаю в континентальном Китае – там все подлежит цензуре. Работаю в Гонконге, где нет цензуры, но в арт-среде много самоцензуры.
