Художник і поранений. Історія ще одного побитого силовиками

Українські художники в лікарнях відвідують поранених євромайданівців та малюють їхні історії. З їхнього допомогою не лише відображається те, що пережила людина.

У рамках проекту "Листівки з Майдану" художники створюють малюнки за мотивами розповідей.

Цього разу – історія Ігоря Платонова з Трускавця, що на Львівщині. Він був побитий 18-20 лютого.

Про свою участь у протестах він розповів художнику Олексію Салманову. Наразі художник працює над фотопортретом Ігоря.

"Я изъявил желание принимать непосредственное участие в событиях, поскольку имел определенные навыки – я служил, был командиром в советское время. И на Грушевского мы охраняли медпункт в библиотеке. Первый раз мы были захвачены, когда привезли Нигояна – первый труп.

Тогда приехали оперативные работники, криминальная милиция, чтобы засвидетельствовать, – и в это время начался штурм. Людей на входе в медпункт было много, и мы предупреждали, что противник выходит со стороны памятника Лобановскому.

Они вышли, в общем, так нагло, начали кидать гранаты. Закономерность такая, что начинают бежать первые, а за ними… И мы закрылись, забаррикадировались в медпункте. Нас было человек десять, там был начальник медслужбы, лежал труп и были эти, из криминальной милиции.

"Беркуты" уже пробегали, один из них остановился и сорвал флаг. А один остановился и смотрел в окно. Мы попросили, в грубой форме, чтобы там был заместитель министра – чтобы подошел к этому солдату, "беркуту", показал удостоверение и попросил не штурмовать.

Потому что мы готовы были идти на крайне меры: брать в заложники одного из присутствующих милиционеров – была версия, что они хотят забрать труп. "Беркуты" прошли медпункт, никого не трогали.

Шли назад, тянули бочки. Там был репортер – не помню, откуда он был – он это всё снимал. Потом началась атака.

Потом ещё захват был. В нашей сотне был такой интересный человек Миша – тот, которого раздевали. Как это всё произошло, до сих пор никто не знает, потому что он не помнит, кто его сбил с ног. Они подошли, мы пытались забаррикадироваться, а они били стёкла и кидали гранаты.

Двое из наших было ранено, и все вышли через черный ход. Не успел выйти только Миша и ещё один, таджик. Судьба таджика долгое время не была известна, он был в изоляторе – потом его выпустили, но уже с "браслетами" и подпиской о невыезде.

Якобы Мишу захватили, когда он держал бутылку с горючей смесью – но его кто-то из своих сбил с ног. Это он явно помнит. А когда последние люди выходили через черный ход, им в спину стреляли.

Было ещё два таких штурма, когда все точно так же хаотично отходили, и медпункт был забаррикадирован.

Я был в Профсоюзах. Мы выходили последними с 6 этажа. Наши соседи ушли в 8 часов – покинули помещение и подошли к коменданту нашему, сказали: "Ребята, выходите, потому что будет штурм". Откуда они узнали? Мы решили остаться. У нас остался раненый один, дедушка, которого побили в Мариинском парке.

И осталась одна девочка, которая сейчас работает в медпункте. Ну и комендант. Мы выбивали окна, делали горючие смеси и пытались докинуть – там была баррикада, к которой БТР подъезжал. Это всё, что мы могли сделать. Есть видеосъемка, которую мы делали в шестого этажа, – у меня с собой нет.

Приходили репортёры – мы на пять минут их пустили. А потом кто-то зажег, откуда-то пошёл огонь. Мы бегали на второй этаж узнать, до скольки можем там находиться, потому что мы боялись, что они подойдут. Они уже сомкнулись возле биотуалетов, напротив "Сбербанка России".

Мы боялись, что не успеем выйти. Как там подпалилось, мы не можем понять, потому что мы выходили последними. Есть версии, что кто-то остался, но кабинеты все были открыты. Горело внизу и горело вверху. Говорили, что на крыше уже автоматчики. Была уже паника. Мы вывели этого раненого и девочку. Потом попытались вернуться, но было задымление. И страх был, мы боялись, как бы выйти.

Ещё был бой на Шелковичной, когда все пошли на Верховную Раду. Мы остановились там. На крышу залезли люди и забрасывали гранатами. Я и парень один, мы выбивали их оттуда – есть съемка в интернете. Повесили флаг… Много непонятного, бой продолжался очень долго.

Мы вернулись в Мариинский парк и искали свою сотню. А там все стояли расслаблено, ждали какого-то действия: кто-то пил кофе, кто-то пил чай, велись разговоры. Мы пришли, а потом началось. Бегство, бегство хаотическое. Все бежали, впереди падали.

Ночью у нас осталось двадцать человек в сотне. Не было ни командира, никого. Боялись, ждали. Я ждал, что из Львова уже выехали. Конечно, столько лет, но ещё пожить хочется – нормальной жизнью…

Про Крым: это была такая история!

20-21 февраля мы с одним человеком работали на медпункте. У меня было двое знакомых со своими машинами, и медсестра-куратор попросила помочь: мы развозили лекарства, забирали раненых, искали дома, где их можно приютить.

Как-то потом ко мне подошел этот парень и предложил съездить в Крым. Я у него спросил, какая там обстановка – у меня фактически не было времени и телевизор посмотреть.

У меня не было веских причин ему не доверять, а он сказал, что там те же баррикады и тот же Майдан, и им нужна какая-то поддержка. Я ему сказал: "Предупреди, чтобы люди знали, что мы едем".

Когда он пришел, он сказал, что билет есть, деньги есть, а в штабе даже попросили побыстрее – там ведь идут действия какие-то, пусть ребята едут в Крым. Я был в трофейном бронежилете – я на Шелковичной взял его, таких бронежилетов два-три на весь Майдан. Очень жалко (но я даже пообещал, что ещё всё заберу)! У меня конфисковали практически всё.

Мы сели в поезд, вели нормально себя, я бронежилет спрятал, всё было похоже на гражданку – единственное, что "горка" была, если вы знаете, верхняя курточка такая разведчицкая. Когда мы выехали в поезде, всё было идеально. Проходило, может, пару людей, которые могли вызвать у меня какое-то подозрение.

Но когда мы подъехали в Джанкой, к поезду подошло человек десять уже: половина в штатском, половина в форме. Они зашли в поезд и спросили, кто едет на этом месте. А на этом месте оказался я. Они спросили, имею ли я какие-то спецсредства. Я говорю: "Какие ещё спецсредства?!"

А они: "Вот мы и увидим, какие". Посмотрели сумку. Обыскивали нас те, которые в штатском. Милиционер подошел, говорит: "Я прикасаться не буду, а вот пусть люди смотрят". Спросили, что я везу – говорю, ничего, майка вот. Спросили, куда едешь – говорю, в Ялту.

А у меня там много знакомых, так что я сказал, что еду в гости. "А откуда едешь?"

Говорю: "Из Киева". Обыскали тех, кто ехал с нами в купе, открыли багаж. Я думал, на этом всё закончится.

Но когда мы приехали в Симферополь, нас уже встречало пятнадцать человек. Когда мы начали выходить из вагона, они сразу взяли кольцом, и сказали: "Идите сюда". Бронежилет был под низом у меня, под курточкой. Сразу за сумки: "Ваши документы?".

Ничего не предвещало беды, но когда нас вели на вокзал, я не заметил людей сочувствующих. Были люди, которые кричали: "Убейте их".

Нас вели привселюдно. Сказали, чтобы я бронежилет снял – его заметили. Они тоже были в штатском, очень много было в штатском. Один седовласый мужчина вёл себя просто вызывающе. Подошёл и спросил: "Думаешь, ты бессмертный?"

Но я впервые его вижу! Я могу созвониться с людьми, которые скажут, что я нормальный человек, что в Ялте у меня есть работа, что меня рады видеть. А этот человек сказал, чтобы я нёс бронежилет в руках – чтобы все видели. Нас завели в дежурную часть, прямо на вокзале.

Там кто фотографировал, кто снимал, выкрикивали. Я понял, что ситуация здесь совсем другая, не такая, как мне объясняли. Завели в дежурную часть, сказали всё, что я имею, выложить на стол. Всё. В бронежилете пластины начали смотреть – есть ли вогнутые места, номер, что там было оторвано, какие-то пятна начали искать.

Потом посмотрели руки, искали детский крем, спрашивали, мажу ли я им руки – понятия не имею, зачем. Посмотрели шею, я поднял штанины.

Сняли на камеру, записали голос. На телефоне у меня были эксклюзивные видеосъемки, из самой гущи: из Профсоюзов и на Шелковичной, на крыше, ещё там какие-то. Я никому не показывал. Спросили, где телефон. Я показал им этот: его дали, чтобы я пользовался на Майдане, тот был дороговатый. Мне сказали: "Не этот телефон, что ты мне показываешь!" Нашли у меня медаль. Тот сказал: "Медаль тоже наша".

Это вв-шники уже стояли. Потом зашел "Беркут". Я повернулся – а он мне дуло в губы. Калашников. Он был в краповом берете, старший такой, бугай. Остальные не были в краповых. Они были небритые и такие, поезженные уже. Как-то так руки держали, стояли нагло, безразлично. Пару раз ударил. А тот, что в штатском, сказал ему: "Нет", – потому что снимают.

У нас всё отняли и заставили подписать бумаги.

Мы поехали в Ялту. Сели в маршрутку: такое ощущение, что никто ничего не понимает, но все смотрят враждебно. Приехали. Понимаете, ребята, ну этот город я знаю очень хорошо, я проводил там много времени. Мог приехать туда на полгода, на два-три месяца. Общался с нормальными людьми. У меня там маленький бизнес.

Когда я приехал, я просто увидел много людей, которые к Ялте не имеют абсолютно никакого отношения. Я ощутил, что куда бы я ни шел, за мной просто идут по пятам. Сначала я думал, может быть, дело в берцах – я накрыл их штанами. Ну, я такой, мнительный. Потом зашел на рынок к одному человеку, он сам татарин. Говорит: "Как ты?" Я объяснил, что у меня сейчас может быть какая-то проблема.

Он мне просто посоветовал: "Я тебе дам деньги – уезжай!" Очень много спортивных, не украинцев. Подсылают. Какую-то девчонку подослали, она пыталась нас угостить пивом, расспрашивала, дагестанец я или нет. Ну какой дагестанец?..

Потом подослали более интересного интеллигентного человека. Который ни с того, ни с сего начал предлагать вино по 70 гривен, начал разговор о памятнике Ленину, приглашал к себе домой. Мы чувствовали, что нужно ретироваться – хоть в лес уйти, только покинуть это место. Там расставили палатки, эти молодые люди с "аксельбантами"…

Нам сказали ехать в Симферополь, будто там есть наши, "майдановцы". Я предчувствовал, что может быть такая же история, но уже выхода не было. Я вышел в центре. Иду и попадаю на про-российский митинг. Все с флагами и точно так же смотрят на тебя. Видел того человека, который был в краповом берете – по-гражданке уже, шёл навстречу, посмотрел.

Много вв-шников видели. Куда бы я ни шёл, попадал именно на тех, кого видеть не хотелось. Ночью шли – КамАЗ какой-то стоял, солдаты стояли, в масках, с автоматами, такими, каких я не видел. В десяти метрах. Смотрят нагло, ведут себя предвзято. Не просто стоят, а танцуют, позы у всех расслабленные.

Выехали мы в Харьков. В Харькове нас вели все практически. Меня какая-то девочка взяла под руку, потому что за нами шла милиция. Человек пять с автоматами. Крутились у вагона. Когда мы приехали в Киев, я немного начал понимать, что это такое всё.

У меня есть намерения – всё-таки я планирую быть в Крыму каким-то образом. Настроение там… Нужно людям лёгенькую, лёгенькую информацию закидывать… Говорят, там вообще заблокировали все украинские каналы. А мы не знаем, что там происходит! Узнать можно, только когда пообщаешься с татарином, как с другом. Когда поговоришь с солдатом.

Устрашающий момент есть в этом. Говорят, в Джанкое сейчас чеченский батальон.

Я ощутил на себе не то что открытую ненависть, но готовность применить какую-то силу. Если нас и не тронули, то просто вели. Куда я пошёл, с кем я общался, на каком чердаке пулемёт спрятан (смеётся).

Есть истории, которые не всем хотелось бы слышать. Про бегство в Мариинке, про то, как кто-то куда-то попадал по непонятным причинам. А есть такая история – мы с моим лучшим другом однажды взяли во-о-от такой ящик сгущёнки и тако-о-ой ящик шоколада. Думали раздать нашим.

Но немножко зная специфику, в итоге решили поехать на Троещину и раздать детям во дворах. Мы сидели, люди нас расспрашивали, меряли бронежилет. Не все даже знали, что происходит на Майдане, что это такое. Мы раздали всю эту сгущёнку, весь этот шоколад! И люди были настолько довольны и счастливы. Нас пригласили помыться, побриться, принесли камуфляжи, лекарства. Много таких историй, очень много.

Я иду на поправку!"

Як вже розповідала "Українська правда. Життя" такі візити у лікарню відбуваються у рамках мистецької ініціативи "Листівки з Майдану", яка має на меті допомогти психологічній реабілітації та прискоренню одужання хворих.

Ці листівки можна надіслати як звістку, опору та частку духу протестів своїм родичам, близьким та друзям до будь-якого куточка України або світу.

У рамках проекту "Листівки з Майдану" документуються історії постраждалих, їх також можна прочитати на спеціально створеному сайті.

Через соціальні мережі, засоби масової інформації, волонтерів та блог проектуpostcards-from-maidan.tumblr.comорганізатори хочуть допомогти відновити втрачені контакти та надати можливість протестувальникам дізнатися про долю один одного.

Всі охочі долучитися до проекту: художники, протестувальники в лікарнях та люди, що розшукують постраждалих, можуть звертатися до організаторів ініціативи - Платформи для сучасного мистецтва Kadygrob&Taylor.