Путешествие на край мира и обратно

Мы проснулись в Мариуполе, никуда из Украины уезжать не собирались. Так, мотнуться в Волноваху — в новостях прошло, что Мариуполь собираются брать с той стороны. Поэтому решено было съездить: проверить информацию, посмотреть, чем живет город в двух шагах от линии фронта. Да и фронта ли?..

На блокпосте на выезде из Мариуполя проверили документы. Только у мужчин.

Пустая дорога. Ехать час. Плюс-минус.

"Тут всегда так мало машин?" Водитель, местный мариупольский парень, с двумя высшими образованиями — таможенного брокера и юриста, — только смеется. Тед, американский журналист, просит: спроси у него, почему мало машин... Я спрашиваю. Водитель улыбается. Война. Я перевожу. Тед записывает.

Указатель "Волноваха" разрисован жовто-блакитним. И дальше вдоль по улице, ведущей в центр, все деревья жовто-блакитные: на каждом нарисован флаг.

"У нас флаг ДНР за все время висел, дай бог, чтобы два дня", — говорит Александр. С ним и его другом Владимиром мы познакомились в парке. Александр называет свое имя, фамилию, место работы. Владимир — только имя. Это здесь обычное дело. Ни тут, ни в Мариуполе фамилии журналистам называть не любят. Поначалу Тед переспрашивал, почему. Уже не переспрашивает.

Обоим по 29. Кто повесил флаг ДНР? Толком не знают. Какие-то люди, приехали на машине — повесили и уехали. Кто снял? Тоже не знают. Кто-то.

"Кстати, в городе было два деенеровских флага. Знаете, где? На исполкоме и на здании милиции", — уточняет Александр.

Парни даже на референдум ходили. Но — за федерализацию, а не за ДНР.

Говорят нейтрально. Тут все так говорят, что при слове "наши" непонятно.

"У нас в городе так: у кого оружие — у того и большинство. Понимаете, мы люди мирные", — объясняют они.

Почему не уезжают? Родители не хотят. Особенно бабушки и дедушки — а как их оставишь?

Хорошие парни. Они не хотят ДНР. Они хотят мира.

УТРОМ ПРОСЫПАЮСЬ — СМОТРЮ В ОКНО НА ИСПОЛКОМ: НАШ ФЛАГ ВИСИТ. ЗНАЧИТ, ЕЩЕ ПОЖИВУ

Шуршат сухие листья. Школьники возвращаются после уроков. 1 сентября. Волновахская мода — советская школьная форма с белыми передниками и белыми гольфами до колен. Шик: еще и туфли на каблуке.

..."Я не буду с вами разговаривать. Не записывайте меня. Я не могу больше. Я утром просыпаюсь — смотрю в окно на исполком: наш флаг висит. Значит, еще поживу".

Она из Волновахи. Я не записываю ее. Я запоминаю.

Две недели в городе нет воды. Воду подвозят, а дальше — ведрами на 5-й этаж. Еще есть колодец. Его выбрали почти до песка.

"Я много лет руковожу предприятием. А сегодня я не знаю, кто есть кто, понимаете? А многим вообще все равно. Мне плохо, понимаете? Не мучайте меня...".

...Возле банкомата Ощадбанка очередь. Человека два-три.

– Это единственный работающий банкомат в городе, — говорит мужчина.

– Нет, там дальше по улице есть еще один, тоже Ощадбанка, — отзывается женщина.

– Я только оттуда. Там уже нет налички, — поправил его другой мужчина.

Он соглашается пообщаться. Ему под 60. Виктор. Из Донецка. Сварщик. В Волноваху переехал из-за обстрелов. За ДНР. Потому что "это наши парни, которые сражаются против олигархов".

– Что будете делать, если придет ДНР?

– Молиться, — говорит Виктор.

– А если украинская армия?

– Тоже молиться.

Он был бы похож на тюремного капеллана, если бы это была выборная должность среди заключенных.

– Вы за единую Украину?

– В Библии сказано: разделенное царство не устоит.

– Как общаетесь с соседями, которые придерживаются иных взглядов?

– В Библии сказано: старайтесь иметь мир со всеми.

...В супермаркете АТБ — пустые полки.

"Да они собирались закрываться два дня назад, распродавали все. Скидки были сумасшедшие", — говорит Владимир. Просто Владимир.

Я захожу в супермаркет, фотографирую пустые полки, охранник зовет менеджера.

Менеджер просит удалить фото. Я его убеждаю, что не удалю.

Один из сотрудников магазина, который просил его не называть, объясняет: нет, мы не закрываемся. Центральный офис дал команду работать в обычном режиме. Перебои с поставками есть. На Мариуполь поставки ведутся, а сюда центральный склад не отгружает. "Даже сервисники к нам не хотят ехать, холодильники не обслуживаются", — говорит он. Зато все местные партнеры товар поставляют. Хлеб есть, молочка тоже. Круп — мало.

Да, говорит, два-три дня назад люди массово скупали продукты. Паника была. Кто-то слух пустил, что магазин закрывается. Но нет, неправда, все работает.

...Подъезд горсовета закрыт. В соседнем — земельное управление. Просим служащих помочь связаться с мэром, Сергеем Владимировичем Демченко. Зачем? Хотим у него узнать, какая ситуация в городе.

"Да какая ситуация — сами только в окно и смотрим..." — говорит уставшая женщина.

Одна из служащих тем временем набирает мэра. У него совещание. Мы подождем, объясняю я. Хоть час, хоть два. Нам всего 10 минут. Пара вопросов. Надо же знать информацию из первых рук — кто, как ни он, пожалуйста. Хоть по телефону. Но мэр непреклонен: сегодня нет — завтра. Только завтра.

Я не понимаю, почему завтра.

...После Волновахи, в сторону Донецка — Бугас.

Проезжаем стационарный пост ГАИ. Совсем пустой. Никого.

Фотографируем указатель "Мины".

Тишина такая, как в мексиканском вестерне перед перестрелкой. В какой-то момент мы разворачиваем машину — решаем пообедать в Бугасе, заодно разведать, безопасно ли ехать дальше.

Официантка на вопрос, какая здесь власть, говорит: "Ну, тут пока Украина". Нейтральное "пока" звучит поразительно однозначно.

"Марина, — спрашиваем у хозяйки, — как идет бизнес?"

"Плохо — с апреля. Очень плохо — уже где-то неделю", — отвечает она.

Обычно, вспоминает, тут бывало до 50 посетителей в день. На всю большую террасу мы одни.

"А сейчас?" — "А сегодня мы пожарили 10 чебуреков", — смеется. Восемь из этих десяти съели мы. На часах 17:00.

"Ничего, — говорит на прощание Марина, — завтра, надеюсь, будет лучше".

И это "завтра" звучит так же конкретно, как "пока".

"ЗАХОДИТЕ, ЗАХОДИТЕ... Я ВАМ ПОКАЖУ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНЫЙ МАГАЗИН. НАЗЫВАЕТСЯ "А У НАС НИЧЕГО НЕТ"

Пока мы едем в Новотроицкое, оно совсем близко, за соседним холмом, время будто замедляется. Жара сгущается, жизнь превращается в кино.

В придорожном магазинчике старая женщина продает лук, яблоки и яблочную сушку.

"Не треба мене ні про що питать. Мене і так каждий день питають "Бабушка, ви за кого — за ДНР чи за Україну? А я за кладбіще".

Возле соседнего магазинчика сидят двое мужчин и женщина-продавец — беседуют. Александру 30 лет. Как жизнь, Александр? "Да ничего хорошего", — говорит он. Работы нет. Не было войны — была работа. Трубы продавал. Дистрибьютором был. А теперь фирма свернула местный офис, товары вывезла. Ни работы, ни денег.

"Война — вон там, за тем холмом", — показывает он в сторону Еленовки. Это близко. В Донбассе все близко.

"Днем тихо, — говорит он. — А вечером — стреляют. Каждый вечер спакованные сумки возле подвала..."

Он устал.

"Заходите ко мне в магазин", — шутит женщина. — Заходите, заходите... Я вам покажу очень интересный магазин. Называется "А у нас ничего нет".

У них у всех очень уставшие глаза.

Я прошу сфотографировать. Я не вижу, что происходит сзади.

Она говорит, что уже фотографировать не надо.

И еще говорит: "Вот уж и поговорить нельзя..."

На другой стороне дороги, со стороны Еленовки подъехала машина. Из нее выходят четверо в камуфляжах. С автоматами. Идут к нам.

– Это кто поговорить не дает? Нацгвардия? — спрашиваю я деловито, пока они идут ко мне.

– Да, да, Нацгвардия... — говорит продавец. Теперь я понимаю: растерянно.

Мы идем навстречу — они ко мне, я к ним.

– Там спокойно? — машу в сторону Еленовки.

– Все спокойно, можете ехать свободно, там до самого Донецка укров нет, — отвечает мне один. У него нашивка "Новороссия". Зовут Вологда. Потому что он из Вологды. В Украине третий месяц.

"Регулярная армия?" — спрашиваю я. "Доброволец", — говорит Вологда. За что воюешь, Вологда-гда-да? За суверенитет Новороссии, отвечает Вологде-где-где, против олигархов... "И фашистов", - добавляет его товарищ. У него нашивка "Донецкая народная республика". У третьего нашивка "Кальмиус". Они вежливые. Девушка Татьяна — санинструктор. Совсем молоденькая.

– Наша цель — Мариуполь, а затем Киев, — говорит Вологда.

Вологда (второй слева) и его друзья

Завтра ему 47 лет. Они покупают арбуз. Вологда охотно отвечает на вопросы американского корреспондента и с удовольствием позирует с друзьями для фото.

"Happy birthday", — на прощание говорит Тед.

… Я никогда до этого не любила Азов. Мелкое море. До глубины идти и идти — устанешь брести, а не наплаваешься. Когда мы отдыхали в селе Широкино, в районе которого позавчера, 31 августа, подбили наши катера, мой друг острил: "А море у вас, наверно, Глубокино?"

Вернувшись в Мариуполь, я первым делом пошла на море. Нет, сначала я позвонила маме. А потом пошла на море. Любимое, как никогда.

Р.S. 2 cентября 11.30 знакомая звонит маме в Волноваху. Спрашиваю, какой флаг над исполкомом. Она говорит: "Наш". И добавляет: "Украинский".