Психолог Оксана Залесская: У детей есть ресурсы, чтобы преодолевать проблемы, им нужны инструменты

Аннексия Крыма и военный конфликт на Донбассе разрушили мирную жизнь сотен тысяч украинских семей, вынужденных бежать подальше от войны.

По данным Минсоцполитики, сегодня в Украине только официально зарегистрировано 1 787 019 внутренних переселенцев, из них более 168 000 детей.

Многим детям необходима не только социальная помощь, но и психологическая – для преодоления последствий травматического опыта.

"Украинская правда. Жизнь" встретилась с Оксаной Залесской, экспертом ЮНИСЕФ в Украине, кандидатом психологических наук, первым президентом Профессиональной Ассоциации детских аналитических психологов.

Разговор вёлся об особенностях оказания помощи таким детям, о последствиях, к которым может привести непроработанный травматический опыт, а также о насущных изменениях в культуре образования.

ДЕТИ НУЖДАЮТСЯ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ В ТОМ, ЧТОБЫ ИХ РОДИТЕЛИ БЫЛИ С НИМИ В КОНТАКТЕ

– Сколько травмированных военным конфликтом детей получили помощь? И как происходит работа с ними?

– В 2014 году ЮНИСЕФ, Киево-Могилянская академия и Министерство образования – создали большой проект по работе с такими детьми.

Пять профессионалов психологов – инициатор проекта Сергей Богданов, Ольга Федорец, Татьяна Конрад, Елена Нуреева и я – начали его реализацию в пяти регионах: Запорожье, Харькове, Днепропетровской, Луганской и Донецкой областях.

Ведущие тренеры проекта: Ольга Федорец, Сергей Богданов, Оксана Залесская, Елена Нуреева,Татьяна Конрад. Фото предоставлено героиней публикации

В рамках проекта уже получили помощь более 40 тысяч детей.

Вначале мы занимались обучением психологов, которые работают в школах, чтобы они могли начать работу по психосоциальной поддержке детей.

Вторая фаза проекта, которая началась в 2015 году, – работа с педагогами, чтобы они научились создавать в школах среду, способствующую снижению уровня стресса у детей. К этому процессу уже подключились талантливые психологи из регионов, прошедшие дополнительное обучение и ставшие тренерами.

Основная задача проекта – уменьшение вероятности развития посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) у детей и, таким образом – снижение необходимости в специализированной помощи и поддержке. Потому что такого рода помощь сложнее организовать, она более дорогая, нужны специалисты, которых не так много, особенно в регионах конфликта.

Также проводится качественный и количественный мониторинг.

К моменту начала проекта 38% детей давали острые реакции стресса, который выражался в кошмарах, навязчивых мыслях, воспоминаниях о виденном опыте, психосоматических реакциях.

После прохождения тренинга по психосоциальной поддержке симптомы снизились – у нас осталось только 11% детей, которые нуждались в отдельной специализированной психотерапевтической поддержке, направленной на преодоление сложностей специальными методами.

Помощь во время разного рода кризисных ситуаций, в которые попадает большое число людей, состоит из нескольких этапов.

Сначала идет поддержка, связанная с базовыми потребностями, – они должны быть удовлетворены.

Следующие – поддержка семьи и общества, восстановление социальных связей; создание безопасного пространства для детей; социальная и базовая медицинская помощь, первая психологическая помощь.

И только потом, если понадобится, – специализированная сфокусированная помощь, как врачебная, так и психотерапевтическая.

– В чем особенность вашей программы?

– В ее основе лежит международная программа по психосоциальной поддержке, разработанная в ЮНИСЕФ, рекомендованная ВОЗ. Она прошла апробацию в других странах, переживающих военный конфликт, дополнена и доработана нашими специалистами.

На тренингах по психосоциальной поддержке детей обучают, во-первых, говорить о стрессе, о чувствах, которые они переживают. Идет проработка страха и агрессии – основных чувств, которыми обычно детям сложно управлять во время стресса.

Во-вторых, ведется работа над тем, чтобы ребенок восстановил свои социальные контакты, если они были разрушены, или создал новые.

В-третьих, работа с ресурсами – с теми приятными мероприятиями, занятиями, которые ребенку приносят удовольствие.

Есть упражнения, связанные с решением конфликтных ситуаций и с позитивным мышлением – когда детям показывают, каким образом можно работать со своими негативными утверждениями, например, "теперь это никогда не кончится", "теперь все время так будет", "я не смогу никогда играть в свою игру". Вместе с детьми, в обсуждении мы ищем, как эти мысли можно трансформировать.

В рамках этого проекта был запущен онлайн-ресурс с рекомендациями для родителей – "Слова помогают".

Оксана Залесская: "Есть упражнения, связанные с решением конфликтных ситуаций и с позитивным мышлением – когда детям показывают, каким образом можно работать со своими негативными утверждениями"

– Как вы работаете с родителями и учителями?

– Издано три пособия: для родителей, для учителей, и еще игровая книжка. В пособии для родителей подробно описано, что происходит с ребенком, какие реакции у ребенка в зависимости от его возраста могут быть на ситуацию, как на них нужно реагировать, когда лучше обратиться к специалисту, а что можно делать просто дома.

В большинстве случаев дети нуждаются в первую очередь в том, чтобы их родители были с ними в контакте, могли обсудить то, что происходит. Это на данный момент самое сложное – как в общении детей и родителей, так и в школе.

Потому что наша школа – это достаточно закрытая система, где велика дистанция между детьми и учителями. Она сформирована историей нашей системы образования, страхом взрослых менять эту дистанцию, вступать в дискуссии с детьми. А дети в этом нуждаются.

Цель работы с учителями – изменить атмосферу в школе, чтобы учителя стали доступны и могли с детьми разговаривать, дискутировать – то есть, не бояться приближения к ребенку. Чтобы пришло понимание того, что для ребенка важны привязанность, отношения.

Я работаю как эксперт в Луганской области. Дети говорят о том, у них появились новые упражнения, новые игры – но все равно, они чувствуют, что дистанция между ними и учителями большая.

Хотелось бы эту дистанцию изменить, чтобы была возможность большей свободы в школе.

– Того, что вы делаете, достаточно, или потребность больше?

– Больше, но это первые шаги, которые, надеюсь, приведут к дальнейшим изменениям.

В Киево-Могилянской академии планируется разработка онлайн-курса для учителей именно по этой теме. Сергей Богданов, который был инициатором программы, изначально видел возможность изменений именно через систему образования, потому что дети много времени проводят в школе.

ДЕТИ ОБЛАДАЮТ ОГРОМНЫМ РЕСУРСОМ, ЧТОБЫ СПРАВЛЯТЬСЯ С ПРОБЛЕМАМИ. ВАЖНО ДАТЬ ИНСТРУМЕНТЫ

– У меня иногда складывается впечатление, что некоторые организации, работающие с переселенцами, неосознанно формируют у них образ жертвы.

– Это немного подогревается, может быть, даже самими специалистами, которые всюду пишут про последствия ПТСР.

Я не считаю, что ПТСР – обязательное следствие для тех, кто оказался в зоне конфликта. Это относится и к воинам АТО. На них смотрят как на тех, кто возвращается обязательно с определенным набором проблем – но это не так.

И они, и дети, обладают огромным ресурсом, чтобы справляться с этими проблемами. Нам важно дать инструменты, которые позволят это сделать.

Конечно, есть семьи, которые нуждаются в специализированной поддержке, но их процент не такой большой.

Нужны реабилитационные центры во всех регионах Украины, чтобы в них было много творческой активности. Например, такие как Центр психосоциальной реабилитации НаУКМА в Киеве и Славянске для всех категорий населения. В нем также оказывается специализированная поддержка – но большая часть работы уходит именно на формы психосоциальной поддержки, благодаря чему у людей появляются возможности увидеть другие горизонты.

На тренинге для психологов. Фото предоставлено героиней публикации

– К чему нужно себя готовить людям, которые решили усыновить детей, оставшихся без родителей в результате конфликта?

– Первое, к чему нужно быть готовым – что не будет все так радужно, как ожидается.

Как правило, период адаптации в новой семье сложный, он может занимать несколько лет. Важно, чтобы родители были готовы к очень сильным реакциям.

Дети, которые пережили серьезные испытания, сами становятся испытанием для новых родителей. Это и агрессивные реакции, и разные асоциальные действия, и прямая агрессия по отношению к родителям, которые, казалось бы, сделали доброе дело – но им предстоит выдержать напор отчаяния и горя, который испытывает ребенок.

– Что будет с детьми, которые травмированы, но не получат психосоциальную поддержку?

– На детей мы обращаем больше внимания.

Ребенок учится в школе, на него обратит внимание учитель. Если ребенок не получил помощь, значит, будут проявляться определенные реакции, которые заставят взрослых что-то предпринять. Например, ребенок будет чрезмерно агрессивный или, наоборот, апатичный.

Мы рекомендуем учителям, чтобы они обращали внимание на детей, приехавших из зоны АТО, которые очень послушны, все выполняют, к ним никаких претензий. Это наиболее опасные формы проявления, потому что ребенок никак не демонстрирует свои переживания.

Для начальных стадий это нормально. Но если это продолжается долго, то впоследствии это может привести к более глубоким проблемам, психосоматическим расстройствам, трудностям в учебе.

Приведу наглядный пример времён Второй мировой войны. Во время бомбежек Лондона детей вывозили из города. Часть детей все равно оставались с родителями в Лондоне, часть выезжала с родителями, а часть детей эвакуировали без родителей.

Дети, которые выезжали в безопасные места без родителей, – пострадали психически в большей степени, чем те дети, которые остались под бомбежками, но вместе с родителями. Сам по себе родитель является очень важным для ребенка человеком, который обеспечивает безопасность и, соответственно, способность справляться со стрессом.

Часть детей, выезжавших без родителей, реагировала агрессивно, пока шел процесс адаптации. Другие были тихони, вроде бы все было у них в порядке. Неврозы и психические расстройства развились именно у таких тихоней – а те, которые устраивали дебоши, впоследствии лучше адаптировались, состояние психического здоровья у них было лучше.

Для того чтобы предотвратить формирование поколения, которое будет передавать травму следующим, нужно работать через создание определенной культуры: не замалчивать, говорить, смотреть с разных сторон на события.

То есть – быть открытыми к обсуждению.

– Это довольно сложно. Культура нашего общества монологична. Люди говорят, но не разговаривают друг с другом. С чем это связано?

– Возможно, это связано с определенной историей развития.

Так сложилось, что долгий период времени вообще нельзя было говорить о сложном или о трудном, всё нужно было скрывать. Эта необходимость скрывать информацию стала частью культуры. Не принято говорить о своих чувствах, о сложностях, о том, что твой ребенок приемный. Эта привычка скрывать, породила неспособность к обсуждению, к дискуссии.

И сама система образования тоже монологична. Потому что ученик не имеет возможности обсуждать тот материал, который дает ему учитель. Учитель априори прав, и он дает материал, который ученик должен выучить и вернуть ему то же самое.

Оксана Залесская: "Необходимость скрывать информацию стала частью культуры. Эта привычка скрывать, породила неспособность к обсуждению, к дискуссии". Фото sdcrisis.org

– Как это можно системно изменить?

– Думаю, что самое важное, над чем мы сейчас должны работать, – это изменение системы образования.

Потому что это связано изначально с формированием культуры дискуссии, возможностью высказывать свою точку зрения и размышлять, где есть возможность видеть разные точки зрения, разные выходы из проблемной ситуации.

Это, кстати, тоже одна из тем тренинга по психосоциальной поддержке.

Интересно, что побочным эффектом наших тренингов стало улучшение атмосферы в школах – разрешались конфликты, иногда длившиеся годами – потому что появилось пространство, где об этом можно говорить.

Думаю, что процесс изменения системы образования начался снизу, с родителей, педагогов, а не сверху. Что, может быть, хорошо...

Появляются альтернативные формы образования, хотя появляется тревога, потому что действия снизу порождают очень много разных вариантов, которые как бы не контролируются. У кого-то есть ощущение, что нет стройной системы, у детей не будет системы знаний, не будет единой выстроенной программы.

Но мне кажется, что это и хорошо – потому что позволит сделать систему более гибкой.

Сейчас она очень жесткая и работает только с теми детьми, которые в нее вписываются.

У РЕБЕНКА ДОЛЖНА БЫТЬ СВОЯ ЖИЗНЬ, В КОТОРОЙ ЕСТЬ МЕСТО НЕКОТОРОМУ ИНТИМНОМУ ПРОСТРАНСТВУ

– Во времена моего детства мы очень много времени проводили, играя со сверстниками. Сейчас наблюдаю, что дети самостоятельно почти не играют. Родители гордятся тем, что у детей нет свободного времени.

– Сейчас дети очень мало времени проводят без присмотра взрослых. Ребенок не может оказаться в детской среде. Когда он в школе – там тоже все регламентировано, и родители хотят знать, как все происходит.

А можно оставить ребенка в покое?!..

У него должна быть своя жизнь, в которой есть место некоторому интимному пространству, тем детским играм, в которых он чувствует себя компетентным. Их действительно стало мало, потому что нагрузка у детей, мне кажется, даже больше, чем у взрослых.

Дети работают практически целый день в школе, потом по вечерам, в субботу-воскресенье, у них курсы и репетиторы.

Свободного времени для игр и фантазий не остается.

– К каким это приводит последствиям?

– Притупляется инициатива. У детей просто истощается способность что-то созидать. Отсутствуют собственные желания.

Взрослые люди воспринимают детей как собственное продолжение. К примеру, ребенок ходит по 20 часов в неделю на занятия английским языком.

[L]Спрашиваю у родителей: а как у вас с английским? Чаще всего с английским у родителей не очень хорошо – поэтому нужно, чтобы ребенок знал.

Иногда ко мне приводят полуторагодовалых, двух-, трехлетних детей, у которых проблемы с коммуникативной речью. С трех месяцев учат ребенка читать, показывают карточки с английскими словами, с шести месяцев посещают курсы раннего развития...

В результате ребенок разговаривает автоматическими фразами – а живой речи нет.

Потому что родители нагрузили те зоны мозга, которые еще не сформированы.

– Очевидно, это связано и с традицией делать ставку на "отличников". К каким последствиям приводит инклюзивное образование, когда дети с разным уровнем развития учатся вместе, в том числе и с детьми с особыми потребностями?

– Наши школы в большинстве своем ориентированы на, как говорят учителя, "звездочек". Остальные должны тянуться за ними, но среда для этого не организована.

Но, как правило, выходя из школы, "звездочки" перестают быть "звездочками". А дети, которые обладают творческими талантами, видением процесса иначе, более сложными конфигурациями – в эту систему часто не встраиваются, не могут в ней продвигаться.

Я изучала некоторые европейские системы образования. Мне нравится финская система, где начальная школа проходит в очень мягкой, практически домашней атмосфере.

Обязательно в каждом классе есть особенные дети. И это – нормальная, естественная жизнь вместе. Нет напряжения, которое испытывают эти дети у нас, когда вообще нет возможности найти место, где они могут чувствовать себя чувствовать хорошо.

Финская система построена таким образом, что где-то до 4-5 класса она больше связана с проектной системой исследований. Много игр, много обсуждений, дискуссий. И только потом, в зависимости от желания ребенка, начинается специализация. Ребенок, если хочет, выбирает те сферы, в которых он может продвигаться.

Система дает высокие результаты по рейтингам. Дети получают тот уровень образования, который им нужен.

Такая система позволяет ребенку самому развивать свой потенциал, потому что так организована среда вокруг него.

Так что будем с оптимизмом смотреть в будущее и делать маленькие шаги к изменениям прямо сейчас.

Аксинья Курина, специально для УП.Жизнь