Осмыслить город. Ирина Соловей о потенциале Харькова, Одессы, Мариуполя и других городов

"Не вижу здесь украинских флагов", - написала художница Алевтина Кахидзе на прозрачной доске во время своего перформанса "Возможно, чудо!" в Севастополе.

Шел 2011 год, в городе проходил парад в честь Дня победы, а художницу обступили плотным кольцом милиционеры, ссылаясь на то, что это требования властей по охраны порядка.

Так что кроме них и пары десятков человек, которым было разрешено находиться за оцеплением, намек про флаги никто не увидел.

Перформанс проводился организацией Garage Gang, более известной как Big Idea, в рамках фестиваля городских инициатив "Свято генераций". Этот фестиваль в 2010 году объехал пять городов Украины, включая Симферополь, а в 2011 году сосредоточился на городах и селах Крыма. Целью было нащупать пульс небольших мест и активизировать потенциал его жителей.

Вскоре после этой программы организация запустила первую в Украине краудфандинговую платформу "Спильнокошт", с помощью которой общественные активисты собирают средства на реализацию социокультурных проектов и развитие социального предпринимательства. Кстати, одними из первых, кто начал использовать платформу, были именно крымчане.

Теперь Garage Gang под бессменным руководством Ирины Соловей запустила программу "Код города", суть которой в том, чтобы исследовать потенциал украинских городов от западных до восточных территорий и рассказать горожанам об инструментах, при помощи которых они могут влиять на происходящие процессы и менять пространство вокруг.

На интервью – как и практически на каждую свою встречу – Соловей приходит вместе с недавно родившейся Даной. Кажется, в детях она черпает энергию для инноваций и ищет новые, нетипичные решения задач, которые ставит меняющееся общество.

Катерина Сергацкова поговорила с Соловей о том, как благотворительность перестает вызывать жалость, как меняются украинские города и какая стратегия развития подходит стране.

СЕЙЧАС ЗАДАЧА ПЕРЕД ГОРОДАМИ – СТАТЬ "ЧЕЛОВЕКООРИЕНТИРОВАННЫМИ"

- Прошло уже три года с тех пор, как ты с командой Big Idea запустила первую в Украине и пока единственную такого рода краудфандинговую платформу "Спильнокошт". Во что это вылилось теперь?

- Самый главный результат того, что "Спильнокошт" работает, в том, что он является дополнительной возможностью реализации проектов.

На другом уровне очень важный результат – у нас теперь в принципе ведется обсуждение такой темы, как филантропия в развитие.

Средствами людей не только преодолеваются некие симптомы социальных проблем, но и делается работа наперед. Жизнеспособное сообщество, ради которого мы организовываем наши программы и с мыслью о котором мы устроили "Спильнокошт", способно не только быстро восстанавливаться после столкновений с вызовами, но и заглядывать на полшага вперед и готовить себя к тому, что будут новые возможности и новые вызовы.

Важно, чтобы общество имело внутреннюю способность на них реагировать – творчески и оперативно. Например, можно создать в городе – таком, как Харьков, Киев, Львов, – платформу для качественного образования. Для этого у большого города достаточно организационных возможностей, талантливых людей, которые понимают, из каких источников они могут получить финансирование.

Мы можем также говорить о жизнеспособности маленьких городов, но нужно быть внимательным: не все урбанистические идеи подходят маленьким городам.

Испания предлагает городской протокол slow city – медленный город – для городов, где живет менее 100 тысяч человек. Дело в том, что энергия большого города только в режиме fast city – интенсивного города – будет истощаться.

Поэтому современная метрополия строится по принципу соединения этих двух алгоритмов – быстрого и медленного.

- Маленький город ты все еще определяешь по количеству населения или по некому экономическому или культурному потенциалу? Ведь, например, в Макеевке проживает 400 тысяч человек, это большой город, но по сути он маленький, потому что в нем почти не происходит активностей со стороны населения.

- Для меня этот вопрос стоит несколько иначе: насколько корректно обсуждать, маленький город или большой, по тому или иному критерию. Мы сейчас создаем инструмент анализа города и оцениваем его потенциал.

Но когда возникает момент сравнения – сравнить Макеевку со Львовом, – приходится руководствоваться количественным критерием.

Если мы говорим о креативном потенциале Львова и креативном потенциале Одессы, то может и не стоит их сравнивать.

Но если бы была необходимость распределить инвестиции, то логично встал бы вопрос, как показатель креативного потенциала соотносится с количеством людей, которые могут его реализовать.

"Приход иностранцев с мировым опытом в Одессу – это как раз не причина, а следствие. Это ответ на запрос одесситов на то, чтобы город развивался все-таки как мировая столица". Фото Код Міста

- И все же Львов мы можем поставить в один ряд с Одессой, а Одессу с Бердянском уже не можем.

- Дело в том, что мы имеем дело с постсоветским ландшафтом. Города областного значения в свое время, может, получили хороших менеджеров, а Бердянск этих менеджеров потерял.

- То есть это проблема внутренней миграции?

- Это проблема недостаточной внутренней миграции. Сейчас ситуация внутреннего переселения тяжелая для многих людей, ведь они не имеют возможности чувствовать себя в своем доме, но нужно признать, что это во многом характеризует современную жизнь: люди высокомобильные ищут возможности для самореализации.

Если бы мобильность людей повысилась и города начали конкуренцию за таланты, это подстегнуло бы городских менеджеров к тому, что в городе нужно создавать конкурентное преимущество.

Мне кажется, на определенном уровне это понимание уже есть, потому что оживились дискуссии о перспективности, например, Одессы и Ивано-Франковска. Люди нормально воспринимают идею переехать из Киева во Львов и успешно эту идею реализуют.

- И все-таки вернемся к "Спильнокошту". Изначально он создавался как платформа, на которой можно собрать деньги на что-либо. А для чего теперь существует "Спильнокошт", учитывая, что люди сейчас находят возможности для сбора денег через самые разные механизмы?

- "Спильнокошт" изначально создавался для формирования культуры филантропии, культуры дарения в Украине. Он был построен на обмене жестами. Автор проекта заявляет о том, что будет реализовывать идею, а "доброчинец" (благотворитель - УП) фактически делегирует ему свое доверие для добросовестной реализации проекта.

На этом основании формировались социальные связи между людьми. Те, кто участвует финансово в проекте, заинтересованы в его воплощении, а автор делает все для того, что успешно его реализовать.

Но мы мало говорили о том, как в принципе такое поведение – коллективное финансирование проектов – меняет ситуацию в Украине в целом.

Мы меньше, чем нужно, рассказывали, что филантропия в развитие фактически полностью переформатировала взаимоотношения разных сторон городских процессов. Раньше возможность реализовать проект в городе была у бизнеса и у власти. Теперь она появляется и у граждан.

Это серьезная демократизация соучастия, влияния на город.

Отношения, которые устанавливаются между автором и "доброчинцем", не вертикальные, а горизонтальные, а значит, более устойчивые. Таким образом, в городе, в котором кто-то что-то делает, а другие его поддерживают и на основании этого объединяются и выводят на новый уровень амбиций, уплотняется социальная ткань.

Для большого города это важно, потому что уплотнение – это как раз возможность достигать социального равновесия. А в маленьких городах социальная ткань очень плотная, даже слишком, поэтому там может быть сложность с появлением альтернативных практик, смелых начинаний, которые не вписываются в предыдущую парадигму и традицию отношений.

В больших городах мы наблюдаем тренд: люди не просто потребляют города, они их создают, вырабатывают. Это очень важное изменение. Общественность выступает как активная заинтересованная сторона городского строительства.

Сейчас задача перед городами – стать "человекоориентированными".

Какое преимущество есть у городов, не настолько познавших прелести урбанизации? Это то, что там сохраняется "human scale" – человеческий масштаб. Это здания, помещения, в которых человеку с его физическими параметрами комфортно.

Таким образом, эти города могут быть привлекательны для активных людей, которые могут самостоятельно создавать свои рабочие места, которые не привязаны к работодателю по географии.

Это высокомобильные люди, которые, переезжая, начинают прикладывать таланты не только к зарабатыванию денег, но и к изменению среды. Начинают создавать города, в которым им комфортно работать, жить, развлекаться и строить семью.

"Не достаточно, чтобы из Донецка ушли плохие люди. Важно внедрять решения нового качества, чтобы люди получали качество жизни, были вовлечены в его создание, выступали субъектами того места, где они живут". Креативний простір "Часопис"

- И все же, за это время не появилось ни одного конкурента "Спильнокошту" и ни одной платформы, подобной таким мировым площадкам, как Kickstarter и IndieGoGo. Почему?

- Думаю, это связано с тем, что у нас должны были бы появиться краудфандинговые платформы коммерческого направления, как Kickstarter, а то, что они не появились, связано с той фазой культуры дарения, которую мы производим.

Мы все еще склонны помогать тому, к кому испытываем не столько эмпатию, сколько жалость.

Очень долго мы это преодолевали, хотели, чтобы люди через Спильнокошт поддерживали те проекты, которые им интересны, чтобы они проживали их вместе. Позитивный тренд в том, что люди начали вести себя как своего рода социальные инвесторы.

Они вкладывают в чужой проект 50 или 100 гривен и очень внимательно следят и изучают, насколько проект жизнеспособен, насколько команда может воплотить задуманное, и интересуются после того, как проект получил финансирование, все ли идет хорошо.

Люди не просто покупают интересный предмет, который будет у них раньше всех по скидке, а инвестируют в проект, который будет способен генерировать социальный эффект и финансовый результат.

- А как это изменило среду традиционной благотворительности?

- Не думаю, что изменило. Мы просто предложили еще один способ участия в важных вещах, а люди выбирают комфортный подход.

Это подтолкнуло многих людей на создание маленьких персональных "спильнокоштов": они обменивают свое творчество на средства, а эти средства кому-то передают. Люди не хотят получать что-то только потому, что делают что-то важное и срочное, они хотят делать это на равных условиях.

- Когда появилась потребность снарядить армию силами волонтеров, на "Спильнокоште" появилась целая серия проектов, посвященных этой теме. Как, по-твоему, проекты в поддержку армии могут называться социальными проектами?

- Мы не могли в рамках "Спильнокошта" поддерживать проекты, собирающие деньги на армию, поскольку это противоречило нашему уставу, но мы консультировали платформы, которые хотели собирать средства, чтобы что-то создавать.

Проекты в поддержку армии могут быть социальным, если построены с учетом тех особенностей, с которыми работает социальная ткань. Если он не истощает межчеловеческие отношения, а укрепляет их, то он социальный.

Лично мне сложно финансировать оружие, я больше склонялась к проектам, которые имели более защитный характер – например, покупка тепловизоров, которые спасают жизни.

Многие люди, которые поддерживали армию, не поддерживали оружие, а именно спасали жизни.

- О чем говорит ситуация, при которой одни готовы собирать деньги только на армию, а другие – только на мирные проекты для беженцев? Между ними, получается, довольно серьезный разрыв.

- Думаю, это просто разные голоса в обществе. В Украине много разных сообществ: сообщество, которое поддерживает армию, сообщество, которое тратит деньги на мирные цели, сообщество, которое готовит сухие борщи и отправляет это изобретение на фронт, чтобы молодым бойцам было что есть.

Эти разные группы предлагают разные варианты работы с ситуацией, с которой мы как большая семья столкнулись. И то, что у нас есть эти разные форматы, характеризует нас как более здоровую страну, потому что мы способны поддерживать разные варианты участия.

- А не является ли это как раз той границей, которая проходит сейчас внутри общества, как условная граница между востоком и западом страны? Не столкнемся ли мы однажды с ситуацией, когда эти два сообщества превратятся в глыбы, которые прут друг на друга и не могут договориться?

- Нет, я думаю, то, что мы сейчас не можем договориться и сфокусироваться на одном приоритете, дает силы параллельно работать над несколькими приоритетами.

- А понимаем ли мы друг друга?

- Я не склонна к тому, чтобы люди все время находились в стопроцентом взаимопонимании. Это приятное ощущение, но оно не является необходимым условием.

Умение находить взаимопонимание в ситуации некого вызова – очень важная способность, но для того, чтобы двигаться вперед, достаточно той позиции, при которой ты поддерживаешь эти инициативы и создаешь возможности для самореализации талантливых людей.

А есть люди, у которых другая позиция – поддерживать непосредственные процессы. Вот эта ясность и прозрачность того, на какой позиции ты стоишь, является достаточным уровнем понимания, чтобы двигаться вперед.

У ГОРОЖАНИНА ЕСТЬ ДВА ИНСТРУМЕНТА ВЛИЯНИЯ: ИНИЦИИРОВАТЬ НОВОЕ И ПОДДЕРЖИВАТЬ ТЕХ, КТО УЖЕ ЧТО-ТО ДЕЛАЕТ

- Ваша программа "Код города" появилась на волне тренда децентрализации, хоть и готовилась задолго до этого. Как она формировалась и из чего состоит?

- Она готовилась на основе того, что делала наша организация в течение пяти лет. Мы смогли добавить к фактору открытости к новому и расширению свободы самовыражения важные факторы развития талантов и применение разумных технологий.

Причем мы их рассматриваем достаточно глубоко, потому что для нас технологии – это не только интернет и 3D-печать, но и модели, алгоритмы, способы принятия решений в городе.

Фактически программа построена на тех же принципах, на которых мы работали всегда, - формирование социальных связей.

В фокусе – три группы: общественность, предприниматели и городские менеджеры.

- Ты не называешь их властью?

- Не называю, потому что как раз происходит процесс перераспределения в сторону достижения баланса.

Я склоняюсь к тому, чтобы называть администрации менеджерами города, потому что они не просто администрируют, но и занимают позицию, каким должен быть город, и на этом основании предлагают программы и стратегии, организовывают людей, чтобы эти стратегии находили качественное воплощение.

- А они сами готовы быть менеджерами или все еще хотят быть властью?

- Сложно однозначно ответить по всем городам одновременно. Некоторые уже понимают, что это способ удержать часть власти, и это нормально. Другие не настолько осознают, что власть действительно не будет теперь сосредоточена в одном центре, что общественность действует уже как субъект, и что бизнес хочет развиваться динамично.

Общественность учится, как быть продуктивным соучастником этого процесса. Очень важны те управленцы в городах, которые понимают, что им нужно учиться новому подходу к управлению.

И им важно понять, что имея несколько активных игроков в городе, нужно находить способ соотносить их действия, чтобы город как совокупность действий развивался не хаотично, не по-диктаторски, а волюнтаристски, по оптимальной траектории.

А траектория эта формируется в точках пересечения общественности, бизнеса и людей, берущих ответственность за администрирование городских процессов.

- Какие вызовы сейчас стоят перед городами?

- В первую очередь, нужно решать вопрос экономического коллапса городов.

Города как сообщества должны задуматься над тем, как они могут выработать способность адекватно реагировать на ту экономическую нестабильность, которая происходит раз в 5 лет (внутренний кризис и внешний вроде мирового финансового кризис 2008 года).

А во-вторых, нашим городам свойственно два вызова: мы работаем в постконфликтной среде, а в экономическом, инвестиционном плане – в постиндустриальной среде.

Можно было бы инвестировать, да не во что, можно было бы развивать людей, но кто эти люди?

В связи с этим самый большой вопрос – как быстро обучиться, чтобы справляться с этими вызовами. В Украине, несмотря на избыток активных людей, есть очень большая необходимость их быстро обучать организационным и программным способностям, пониманию, что нужно делать, и искать для этого ресурсы.

Для украинцев важно, с одной стороны, активно использовать свои знания. Если есть хороший бизнес-опыт, применять его в социальной среде, если хороший управленческий опыт в госструктуре – применять в предпринимательской среде для развития этой среды.

Я уверена, что нам необходимо создавать новые финансовые инструменты, которых у нас нет, создавать индивидуальную экономическую свободу, привязанную не к географии, а к виду экономической деятельности.

"У Харькова вызов в том, что это город по характеру южный, поэтому ему нужно научиться соединять две вещи – очень большие возможности с желанием после обеда уйти в сиесту". Фото Deep Democracy Institute

- А давай на примере Харькова. Вы с командой там недавно были, прощупывали почву. Что узнали нового о городе?

- У Харькова вызов в том, что это город по характеру южный, поэтому ему нужно научиться соединять две вещи – очень большие возможности с желанием после обеда уйти в сиесту.

- Какие инструменты существуют для жителя города, чтобы он мог влиять на процессы?

- У него два инструмента. Первый - создавать команду и действовать, инициировать новое, а второй – поддерживать тех, кто что-то делает, и в Харькове это есть.

Модели, которые могут трансформировать большой город, еще зреют, и Харьков просто в ожидании этого решения.

Но мы больше смотрели не столько на вызовы, сколько на характеристики, ритм и активы.

У Харькова очень большой актив – это студенты.

Если вернуться к тезису о том, что люди не только потребляют, но и создают города, то если бы городские инициативы трансформировали отношения студентов с Харьковом, то мы бы получили 300 тысяч людей, которые не только пользуются городом, но и формируют вечно молодой город.

Это практические вещи, потому что можно определить, когда человек начинает интересоваться университетом, сколько лет он учится, а после завершения вуза можно создавать отношения с выпускниками.

Можно перевести все это на язык проектов и поддерживать, чтобы у людей складывались паритетные отношения и чтобы они участвовали экономически, идейно, эмоционально, креативно в этом городе, даже если они по завершению учебы уезжают из него.

- У каких городов потенциал для развития больше?

- Не могу однозначно утверждать. Мы будем делать исследование во Львове, Киеве, Ивано-Франковске и Днепропетровске, городах, участвующих в программе "Код города".

Там будем замерять индекс креативности и сможем говорить о творческом потенциале города.

Индекс креативности – это стандартная мировая методика оценки потенциала городов, а мы к этому добавляем свою гипотезу о формировании решений, которую наша организация использует уже пять лет.

Мы это делаем, чтобы понять, какой потенциал у разных городов, что влияет на его формирование.

- Давай представим, что в Донецке заканчивается война и все плохие люди оттуда уходят. Какой срок нужен для того, чтобы город восстановился и начал развиваться?

- Я уверена, что это вопрос нескольких фаз.

Первую сигнальную фазу можно пройти за полтора-два года – дать четкое понимание направления движения, в какую сторону он развивается.

Дальше должны быть решения.

Это как раз город полностью постконфликтный и постиндустриальный. Не достаточно, чтобы оттуда ушли плохие люди. Важно внедрять решения нового качества, чтобы люди получали качество жизни, были вовлечены в его создание, выступали субъектами того места, где они живут.

Нужно сделать колоссальный подготовительный фронт работ по обучению новым специальностям.

Другой перспективы нет. Нельзя по-советски застроить Донецк новыми домами и сказать: заселяйтесь.

Я уверена, что путь лежит через предпринимательскую свободу в том числе.

- Что нужно, чтобы началось развитие? Это должна быть инициатива горожан или администрации? С кого этот толчок должен начаться?

- Этот импульс должен быть поддержан людьми, которые были вынуждены уехать из Донецка. Такая своего рода донецкая диаспора.

Это единственная группа, которая может поддержать понимание и в кругах власти, и в среде больших компаний, которые играют важную роль в регионе.

Это важно как часть той новой истории, которую будет проживать город.

Необходимо не только решать вопрос инфраструктуры и безопасного ведения бизнеса, но и формировать новый нарратив Донецка, который заявляет о себе, где люди уполномочивают себя на то, чтобы город развивался как центр нового качества.

- Сейчас Одесса становится городом-экспериментом. Но этот импульс исходит от человека из другой страны. Кроме того, в правительстве несколько министров и замов – иностранцы. Складывается впечатление, будто наш человек не способен стать таким импульсом. А ты как думаешь?

- Приход иностранцев с мировым опытом в Одессу – это как раз не причина, а следствие.

Это ответ на запрос одесситов на то, чтобы город развивался все-таки как мировая столица.

Я уверена, что в Одессе есть консенсус по этому поводу, что это город мирового значения и именно так его надо развивать. Поэтому нужен менеджер, который владеет мировым видением.

При этом ему не чужд опыт, который позволит справиться с контекстом, с которым имеет дело городское сообщество.

КОГДА ЖИТЕЛИ МАРИУПОЛЯ РЕШИЛИ САМИ СЕБЯ ЗАЩИЩАТЬ, ОНИ МНОГОЕ СДЕЛАЛИ НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ, НО И ДЛЯ СТРАНЫ

- Какие люди формируют образ города и его будущего?

- Каждый человек добавляет свой пиксель в эту картинку. Но если говорить о фигурах, которые в ближайшие годы будут играть решающую роль, то это люди, которые могут мыслить как предприниматель и инженер одновременно. У них есть опыт работы в госсекторе и социальном секторе, люди, которые работают в бизнесе и в волонтерской сфере, – в общем, те, кто умеет соотносить интересы трех разных групп.

- Если бы у тебя попросили назвать 10 ключевых людей во Львове, на которых держится его имидж, кого бы ты назвала?

- Образ Львова не формируется лидерами мнений.

- А чем?

- Он формируется персонажами, которых во Львове очень любят.

К примеру, львовские панянки – такие пани, которые очень элегантно одеты, с перчатками на руках, капелюшками, которые пьют кофе с печеньями в местной кофейне.

Город формируют также люди старшего поколения.

Это люди-связные между новым поколением и поколением, которое уходит. Они удерживают Львов в его мутирующей форме, но стабильной сути. Львов консервативен в том плане, что львовяне не хотят отказываться от своего гурманского стиля жизни.

Они не живут, а гурманят. Они варят кофе, и это целый ритуал, они готовят шоколад, и это целая история, они разбираются в пиве, не могут жить без уличного джаза и любят смотреть друг на друга, когда гуляют по воскресеньям…

Для любого города важно понимать свой ритм, поддерживать его и формировать так, чтобы это способствовало его благосостоянию.

- Ты так живо рассказываешь про Львов, потому что хорошо его знаешь. А меня волнует помимо прочего судьба маленьких, слабых по развитию украинских городов. Какая для них формула? Как им найти идентичность, чтобы привлечь энергию, чтобы не чувствовать себя ущербно и не продуцировать стыд маленького города?

- Я бы опиралась на формулу, согласно которой маленькие города – это начальные рынки для решений нового качества.

Это могут быть города зеленой экономики, города экономики знаний, города, которые делают упор на креативные индустрии.

В таких городах имеющиеся резервы, которые не могут правильно капитализировать старые индустрии, можно перевести в новые индустрии.

С одной стороны, это сложный процесс, но начинается он с простых шагов.

На интервью – как и практически на каждую свою встречу – Соловей приходит вместе с недавно родившейся Даной. Кажется, в детях она черпает энергию для инноваций и ищет новые, нетипичные решения задач, которые ставит меняющееся общество. Фото CCA Foundation

- Представь: если бы ты стала мэром Мариуполя, что бы ты сделала, чтобы привлечь инвестиции и дополнительную человеческую энергию?

- Не знаю, доведется ли мне быть в такой ситуации, но я считаю, что Мариуполь себя проявил как город с характером, с позицией.

Когда жители Мариуполя вместе вышли и решили сами себя защищать, они тем самым много сделали не только для себя, но и для целой страны.

Я бы двигалась в сторону того, чтобы поддерживать этот огонь. Я уверена, что это не просто мотивация самозащиты, а осознание своей роли.

Для того, чтобы познать эту силу и раскрыть ее потенциал, я бы обратилась к людям культуры и искусства.

Говорила бы с экономистами, чтобы просчитать объем необходимых инвестиций, с дизайнерами процессов, чтобы понять, как организовать финансовые потоки и потоки знаний, чтобы можно было в обозримые сроки сформировать градообразующие проекты.

Это была бы поддержка талантов, изобретений и предпринимательства. Я бы сфокусировалась на развитии площадок, где люди могут максимально обмениваться идеями, чтобы они могли действовать самостоятельно.

Роль госструктур, городских менеджеров состояла бы в том, чтобы возникающие правила игры, которые способствуют всеобщему благосостоянию, помочь легализовать, сделать их рамочными, проинформировать людей и помочь им действовать в этих рамках.

В дальнейшем город бы интересно себя проявил и мы смогли бы узнать тот Мариуполь, которого еще не знаем.

УКРАИНА - СТРАНА ДЛЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ-ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ, КОТОРАЯ СТАНЕТ ОСНОВОЙ ДЛЯ СТРАНЫ КОСМОНАВТОВ И САДОВОДОВ

- Имея опыт и управления в бизнесе, и в общественном секторе, почему ты сама не хочешь стать, как ты говоришь, городским менеджером?

- Во-первых, сейчас, мне кажется, я на своем месте и максимально продуктивна. Во-вторых, я бы хотела создать программу, ориентированную на менеджеров малых городов, чтобы обучить, как становиться мэрами и тот процесс, который я описала, реализовать.

Действовать с позиции городского администратора достаточно непросто, этому нужно научиться, особенно – быть мэром города в современном мире, в котором постоянно идет отток талантов, в котором возможности самореализации во многом зависят от централизованных решений.

Если будет проведена административная реформа в соединении с фискальной децентрализацией, произойдет полностью новая ситуация. Смогут ли мэры действовать автономно? И что значит эта автономность?

С одной стороны, это автономность, а с другой – зависимость от своего сообщества. Им нужно будет нащупать оптимальную траекторию, точку баланса интересов общественности, бизнеса и администрации.

Я убеждена в том, что стратегия для большого города хороша только в том случае, если она подходит и для маленького сообщества. Очень часто у нас стратегии разрабатываются с тем учетом, что должны быть воплощены на всей территории города. Я не считаю, что такие стратегии продуктивны.

А продуктивна та стратегия, которая опирается на внутренний возникающий тренд, но при этом соотносится с некой общей рамкой.

В одном городе может быть несколько тысяч стратегий. Каждый бизнес, каждая общественная организация и каждое маленькое предприятие, каждый художник имеют свою стратегию выживания и развития.

Эти стратегии действуют одновременно, и это хорошо, потому что они способны уравновешивать друг друга, компенсировать ошибки, недочеты друг друга. Опасно, когда город действует по единой стратегии, поскольку если у нее есть ошибки, то они мультиплицируются на всю стратегию, и потом требуется новая стратегия, чтобы бороться с результатами предыдущей.

- А в масштабах страны?

- Умножь 5 тысяч на 22 города (областных центра – УП). Получится около 100 тысяч стратегий.

- То есть для страны не может быть единой стратегии?

- Мне кажется, страна может двигаться по пути пересечения разных стратегий. Тогда у людей появляется возможность выбора, то есть тебе не нужно действовать синхронно со всеми.

Хор красиво звучит, но можно петь соло и формировать свой маленький ансамбль.

"Мариуполь себя проявил как город с характером, с позицией. Когда жители Мариуполя вместе вышли и решили сами себя защищать, они тем самым много сделали не только для себя, но и для целой страны".

- Многие сейчас обсуждают национальную идею Украины. Как, по-твоему, должна звучать концепция нашего будущего?

- Есть, например, концепция страны-сада, в которой всем есть место для развития и процветания. Но это поэтический концепт.

А моя идея для Украины, за которую я очень болею, – в том, что это страна для предпринимателей-изобретателей, которая станет основой для страны космонавтов и садоводов.

- Чтобы полететь в космос через 10 лет?

- Через 15, да. Но это очень серьезная концепция. Если мы собрались через 15 лет лететь в космос, то встает вопрос: где наши гео-инженеры? Где специалисты, которые будут уметь создавать климат на Марсе?

- (Кивая на дочь Соловей) Вот они, спят.

- В том-то и дело. Я на наших детей и смотрю как на космо-туристов. Это все шутки, но мне кажется, задавая для себя эту планку и ориентируясь на очень четкую цель на следующие 5-7 лет, мы проговариваем очень конкретные задачи.

Их нужно переводить в практические решения, выяснять, как устанавливаются отношения между гражданином и государством, какая инфраструктура нужна.

Это в том числе задание для министерства образования – ответить на вопросы, что значит быть предпринимателем в 2020 году, или как украинские изобретения, которые сейчас в большом количестве появляются, превратить в историю Тесла, Apple и так далее.

Как такие истории сделать не исключениями и убедить других в том, что украинцы крутые?

Мне бы хотелось, чтобы украинцы знали о себе как о людях, способных к изобретениям, которыми готов пользоваться весь мир.