Не вернуть бы обратно импотенцию полиции

Выданное прокуратурой подозрение и отправка в СИЗО рядового Олийныка, а также препятствие прокуратурой в расследовании самой погони - история не только о "законности". Это еще и классовая борьба старой контролируемой вручную системы прокуратуры и суда с дерзостью новой полиции.

В условиях чрезмерной, но зачастую бессмысленной по сути, "законности" и тотального безделия правохранительной системы, многие увидели в рядовом Олийныке мужество. Мужество сотрудника, который не думал о прикрытии своего зада в момент исполнения служебных обязанностей.

Его действия и реакции вызывают много вопросов, но в мужестве ему не откажешь.

Он привычному бездействию предпочел активное сопротивление наглости и хамству. Извиняться или слать отписку всегда проще, чем отвечать за свои поступки. А он будет отвечать – и за ошибки, и за мужество брать в этой системе на себя ответственность.

На этой ситуации сошлись два основных вызова реформы правоохранительной системы:

– как поддержать правоохранителей в применении силы и оружия, но при этом обеспечить высокий уровень ответственности и профессионализма?

– как сделать так, чтоб "островок" реформы в патрульной полиции не утонул в отходах не реформированных прокуратуры и судов, а между ними – построить мосты?

Мы привыкли, что милиция не в состоянии что-то сделать с беспорядком на улицах.

Они были так "всемогущи" со своими пистолетами, что аж "немощны".

Они ведь раньше никогда не гонялись за "бэхами" – потому что ничего не могли сделать.

В первые недели, когда новые патрульные вышли на улицы и начали применять наручники для успокоения бушующих нарушителей, старые ППС-ники брались за голову и делились, что сами практически никогда не применяли их – чтоб не утонуть в куче объяснительных рапортов и допросов в прокуратуре.

"По каждому эпизоду применения спецсредств нас так затаскивала прокуратура, что проще было их просто не применять", – делились они.

Пистолеты были аксессуаром воина, их носители в милицейской форме надувались от важности, но, по сути, не были в состоянии их применять – в основном, чтоб не тонуть в пояснительных докладных и не пересекаться с прокуратурой.

Когда милиционер преследовал преступника, ему было проще "пасть смертью храбрых", не защищаясь, чем оголить ствол. Потому что умереть от выстрела преступника было менее рискованно (для спокойствия своего начальника), чем утопать в разбирательствах, почему ты стрелял.

Ведь для общества ты – мент и изгой; общественной поддержи и доверия нет – и чтоб ты ни делал, ты все равно будешь осужден – либо за то, что применил слишком мало силы, либо за то, что слишком много. Поэтому проще – не делать.

У нас была импотентная милиция, от которой никто не ждал ничего хорошего.

Прокуратура де факто была не просто сдерживающим фактором. Она их сковывала настолько, что те не могли делать свою работу даже тогда, когда могли и хотели. Потому что полномочия и спецсредства вроде бы как были, а применять и пользоваться ими по назначению вроде бы как и нельзя – из-за излишней бюрократии или чьих-то лично-корпоративно-"законных" интересов.

О том, что та же прокуратура умело прятала и теряла дела об избиении милицией задержанных я умолчу в этом тексте.

Эта импотенция, стимулированная прокурорским надзором, была выгодна многим. Ведь в таком состоянии прокуратуре можно было крышевать ОПГ, заниматься вымогательством разного калибра, отжимать бизнес разного размера, сажать конкурентов "под заказ" и выпускать соучастников.

Импотенция милиции была следствием не только коррумпированного руководства и прокурорских манипуляций. Ее основной источник – катастрофически низкий уровень доверия общества. Для того чтобы полицейский рисковал, ему важно, чтоб мы ему доверяли. А чтоб мы ему доверяли, мы должны быть уверены – в том, что он умелый и его действия законны.

С приходом новой патрульной полиции, общество получило надежду на то, что эра милицейской импотенции заканчивается.

Появляются люди, которые не безразличны и которые готовы заступиться, оголить табельный ствол и, в конце концов, стрелять в защиту обычного гражданина.

Мы, как общество, с облегчением вздохнули, что наконец-то у нас появляются правоохранительные органы, которые могут нас защитить. Просто потому что наша жизнь и достоинство не менее ценны, чем чей-то большой кошелек или звонок сверху.

Если б погибший от пули полицейского пацан был моим другом или сыном, я бы тоже задавала много вопросов о законности и целесообразности этой стрельбы, уровне подготовки патрульного и его умении владеть собой в состоянии повышенного стресса. И это здоровые вопросы для демократического общества.

Как, впрочем, здорово задаваться вопросом "А судьи то кто?" в сухих формулировках про "виновных найдет следствие и признает суд". Мы обязаны задавать эти вопросы.

Самое главное сейчас: задаваясь этими вопросами, не вернуть обратно импотенцию.

Нам не нужна импотентная полиция. Нам нужны проактивные, хорошо обученные и уверенные в своих действиях офицеры.

В первую очередь потому, что из недееспособности и беспомощности правоохранительной системы прорастает безнаказанность истеричных блондинок и наглых водителей.

И да, для того, чтоб полицейские останавливали беспредельное хамство на дорогах и не только, которое губит тысячи людей ежегодно, им нужна наша поддержка. Моральная в первую очередь.

P.S. За первые 8 месяцев 2015 года МВД было выявлено приблизительно 75000 административных и почти 13000 криминальных правонарушений, связанных с управлением автомобилем в нетрезвом состоянии.

Из числа случаев, по которым закончено досудебное следствие 177 человека погибли вследствие нарушения ПДД пьяными водителями.

177 смертей за 8 месяцев это приблизительно 22 человека в месяц или по человеку в каждый рабочий день. Из тех, что удалось задокументировать и расследовать.

Нам не нужно спасать полицию. Нам нужно спасать себя. От пьяных и обкуренных водителей.