Записки из ОРЛО: каждый раз мне нужно пояснять, почему я именно здесь

Від редакції: Авторка цієї колонки публікується під псевдонімом з метою безпеки. Публікації в рубриці "Погляд" не є редакційними статтями і відображають винятково точку зору автора.

Мне кажется, я никогда еще не испытывала такой сильной растерянности как сейчас. Вероятно, это какой-то синдром отсроченного горя, когда только спустя время ты осознаешь, что с тобой приключилось и, что хуже всего, ту пропасть потраченного времени между этим пониманием и тем временем, когда ты мог принимать какие-то решения и мог что-то менять в своей жизни.

В январе 2015 года я искала по городу жалюзи розового цвета – в тон кафеля в нашей ванной. Непременно розовые, другие были просто неприемлемы.

Редкие продавцы хихикали от моей маниакальной настойчивости, а я стучала каблучками по городу – новые, купленные до войны ботинки, в руках упакованные розовые жалюзи.

Я перебирала в уме, нужны еще горшки для цветов. Непременно одинакового дизайна, только разного размера – для разных цветов. А весной того же года к нам зашел мастер и ему понадобилось моющее, я вынесла шампунь известной марки – из довоенных запасов. И по лицу нашего мастера стало ясно, что он заодно с теми же продавцами жалюзи.

Мир сходит с ума, мир лихорадит, а я выношу шампунь для каких-то бытовых нужд, который уже через год не смогу себе позволить. Если сравнивать тогда и сейчас, то между мной той и теперешней пропасть во всем.

ВІДЕО ДНЯ

На мне старая куртка и чьи-то ботинки. Из моего – сумочка и брюки. Остальное из гуманитарки. У меня висят все, купленные зимой 2015 года, жалюзи. Такие неактуальные сейчас своим непременно розовым цветом! А на полочке в ванной самый дешевый крапивный шампунь.

Я могу купить и дороже, но отчего-то не покупаю, вероятно, потому в жизни исчезла мотивация одеваться лучше, пользоваться лучшим и гнаться за чем-то. Одна из перемен, которые ломают незаметно, как червоточины, которые разрушают большое и мощное дерево. И сложно сказать, что было в этой невидимой трансформации первым, а что вторым, что дало толчок, а что упрочило эти позиции саморазрушения.

Помню, что очень сильно били новости от друзей, когда они приходили проститься перед отъездом. Первый раз я смогла найти какие-то мотивы себя успокоить, дальше мне было все сложнее.

Потом у меня появилась новая роль – помощника отсюда. Я стала нужна тем, кто уехал. Как бывают изредка нужны представители редких профессий, к которым за всю жизнь ты прибегнешь один-два раза.

"Хорошо, что ты здесь", – говорили они и просили о чем-то очень важном для них. Встретить, отвезти, проведать, купить что-то и завезти. И не думая, как это больно, резюмировали: сами мы в Луганск уже не вернемся.

Молодец, мол, что ты там, что ты есть, но сами мы ни-ни, это решено. Для таких вот целей есть такие как ты, кто поможет, когда это нужно. Мы стали фоном, оттеняющим успешность жизни выехавших друзей.

Они спешили сюда на праздники, чтобы сходить в гости, во все кафе, решить какие-то вопросы и снова уехать. А ты оставался, и после этих встреч в воздухе кружились пылинки и был единственный вопрос, а нужны ли такие болезненные встречи. Ты был будто бы вымирающей народностью, умирающей деревней, куда изредка можно приехать, но не больше. И со временем стало больно встречаться, потому что твои истории были местного значения, а их события охватывали огромный мир вокруг.

И анализируя, за что я держусь здесь, я поняла одну вещь, что мои три кита со временем сузились в маленький, почти крошечный островок – дом, семья. Место силы, но отчего-то каждый раз мне нужно пояснять, почему я здесь, почему я так держусь за свой дом, почему я именно здесь. Как будто для того, чтобы жить здесь, нужны пояснения, аргументы, доводы.

И еще постепенно, почти незаметно пришла какая-то особая бедность, которую хорошо вспоминать, став богаче, но сложно пережить, когда жил намного лучше.

Поиски лекарств. Поиски врачей. Поиски хороших продуктов, денег, запчастей, специалистов. Постоянный квест и привыкание к чему-то новому. Но дома, дома, а дома почти всегда счастье. И на автовокзале не дают гарантий, что будет автобус, а автобус не дает точного времени прибытия, а уже за границей "республики" ты понимаешь, что вырвался из-за колючей проволоки.

Жизнь хлестко бьет по щекам. Ты привычно обуваешь ботинки после кого-то и берешь сумки с бэушной одеждой. Ты радуешься возможности получить что-то даром и сэкономить.

В какой-то момент становится все равно, что горшки для цветов у тебя разные, и те самые розовые жалюзи пора обновить. И стучать каблучками уже не хочется – прошел тот драйв, в котором ты жил еще восемь лет назад.

И встречаться с друзьями отчего-то не хочется тоже, потому что в их глазах ты видишь целый мир, а в твоих отражается только улица, от которой ты отгорожен решетками на окнах своего же дома – чтобы не влезли. Здесь нельзя бросать свою собственность, иначе не к чему будет возвращаться.

Анна Восточная, Луганськ, спеціально для УП. Життя

Публікації в рубриці "Погляд" не є редакційними статтями і відображають винятково точку зору автора.

Вас також може зацікавити:

"В нынешнем Крыму поражает многое"

Какой он – учитель в "ЛНР"?

Старики "ЛНР": счастье быть нужным и помогать

Боюсь пропустить материнство, или Почему я остаюсь в "ЛНР"

Записки из ОРЛО: тема брошенных родителей одна из самых актуальных последние 8 лет

Хочете дізнатися більше здоров'я та здоровий спосіб життя? Долучайтеся до групи Мамо, я у шапці! у Telegram та Facebook.

Реклама:

Головне сьогодні