Куратор Михаил Рашковецкий: Странно, когда искусство игнорирует широкого зрителя

В Одессе подходит к концу 5-ая биеннале современного искусства – масштабный международный художественный форум.

Тема нынешней биеннале – "Зона турбулентности". В фокусе внимания – проблема современных кризисов и сопровождающее их состояние перманентной неопределенности.

УП.Культура поговорила с куратором биеннале Михаилом Рашковецким о проекте и о роли современного искусства в обществе.

Биеннале продлится до 30 сентября.

– Уже можно говорить о предварительных итогах биеннале. Насколько оправдались ваши ожидания?

– Я всегда говорил о том, что делать масштабный биеннальный проект в Одессе невозможно. Именно поэтому его нужно делать – по большому счету искусство и должно заниматься невозможным.

Михаил Рашковецкий. Фото: Худпромо

В этот раз я всерьез опасался того, что мы не справимся. Но биеннале состоялась при всех накладках и недоработках – и это самое главное.

Можно сколько угодно критиковать биеннальный формат, но я по-прежнему убежден в том, что в Украине должны проходить регулярные крупные выставки с интернациональным составом участников, объединяемых интересом к проблемной концепции.

В течение последних пяти лет организаторы Одесских биеннале доказывали – невозможное возможно. Теперь можно и даже нужно менять состав организаторов и, вероятно, в связи с этим характер биеннале может радикально измениться.

– За время, которое вы являетесь куратором биеннале, изменилась ли как-то публика, которая посещает форум, и ее реакции?

– Изменилась. Я замечаю большую заинтересованность, независимо от знака этой вовлеченности, позитивной или негативной. Но пока выводы на эту тему делать рано.

Проект "Салон отверженных". Фото предоставлено автором

– На пресс-конференции, посвященной биеннале, вы сказали, что в этот раз стремились отбирать работы с более "прозрачным" сообщением, которое было бы более понятно зрителю. Считаете ли вы проблемой известную герметичность современного искусства?

– Да, это серьезная проблема. С одной стороны, искусство, следующее за требованиям "массового спроса", вырождается в "ширпотреб", штампованную продукцию для массового потребителя.

В истории нередки случаи, когда такой ширпотреб используется для манипуляции массовым сознанием с политическими или коммерческими целями.

С другой стороны, игнорирование "широкого зрителя" выглядит как-то странно для искусства, которое декларирует свою социальную значимость. А ведь именно такие декларации характерны для многих представителей современного искусства.

И это проблема не только "современного искусства", детища постиндустриального общества и глобального мира. Решая эту проблему, следует все время помнить о старых метафорах "между Сциллой и Харибдой", "пройти, как по лезвию ножа" и т.п.

Марио Матокович. Родина

– Как вы считаете, нужно ли объяснять современное искусство? Включает ли в себя роль куратора эту функцию?

– Я считаю, что да, включает. Искусство нужно объяснять, и не только современное. Но только тем, кто хочет что-то понять и почувствовать, а не тем, кто имеет готовые ответы на все вопросы.

– Искусство отчасти зависит от уровня реципиентов. Художник имеет право отвернуться от публики с низким культурным уровнем. Кураторы, арт-критики такого права не имеют. Они обязаны работать с аудиторией, хотя бы даже говоря публике, что она "дура".

Проект "Салон отверженных"

– В интервью изданию "Коридор" Ольга Балашова заметила, что основные формы биеннале – односторонние, "монологические". Как вы решаете для себя вопрос с обратной связью?

– Балашова говорила о монологичности основных форм образовательной программы, а не всей биеннале.

В экспозициях представлены самые разные позиции и по авторским высказываниям, и по языку этих высказываний. В том числе и дискуссионные по отношению к позиции куратора (например, проект тандема Никита Кадан & Юрий Лейдерман).

Кроме того, функцию обратной связи выполняют СМИ и отклики в социальных сетях. Но самое важное – заметное расширение аудитории, "посетителей" биеннале в реале и в онлайне.

Проект Никиты Кадана и Юрия Лейдермана. Фото предоставлено автором

– В концепции биеннале указывается на необходимость в "радикальных средствах проектного моделирования в условиях перманентных изменений". В какой мере, по-вашему, искусство может стать таким средством?

– Не знаю. Я не уверен, что искусство может стать таким средством. Но я хотел бы этого.

Я по-прежнему уверен в том, что наше бытие определяется нашим уровнем культуры. Культуры в широком смысле этого слова. А искусство является одним из важнейших компонентов культуры.

– Удалось ли художникам предложить варианты выхода из "зоны турбулентности"?

– Мы не предлагали искать выход из "зоны турбулентности", мы предлагали учиться жить в этом новом состоянии социума.

Проект "Салон отверженных"

Одно из самых тревожных качеств такого состояния – это так называемая "постправда". И самое отвратительное явление, когда человек знает, что сам лжет или видит ложь других, но под тем или иным предлогом оправдывает ее.

Мы старались отбирать для биеннале честные работы.

– Как вы оцениваете активность украинских и одесских художников? Насколько они будут представлены в проектах биеннале?

– В этот раз пассивность украинских и одесских авторов просто разительна на фоне активности зарубежных авторов и кураторов.

Иностранцев приходится как-то сдерживать, а наших нужно все время тормошить и подстегивать для того, чтобы придерживаться наших приоритетов представления отечественного искусства.

Проект Никиты Кадана и Юрия Лейдермана

– Как вы считаете, корректно ли сейчас говорить о региональной или национальной специфике искусства (в частности, одесского и украинского)?

– Говорить о региональной или национальной специфике всегда корректно. Другое дело, что и как говорить.

Спецификой национального (не в этническом смысле) искусства, как и ранее, вижу то, что Украина, контактируя с глобальным постиндустриальным обществом, приобретает статус даже не "второго", а "третьего мира".

Для искусства это ни хорошо, ни плохо – это данность, с которой нужно работать. Пока получается не очень.

Об "одесской специфике" в искусстве говорить сейчас мне не хочется. Пока она либо растворяется в "национальной" и "международной", или вырождается в "цимес-маркеты", пошлые росписи с бендерами, кошечками, мадамстороженками на стенах и монументальных трансформаторных будках.

Надежда есть, но очень робкая. Для возрождения и укрепления локальной специфики необходимы определенные условия, почва, которая, увы, стремительно размывается.

Проект "Салон отверженных"

– Как вы относитесь к точке зрения, согласно которой для искусства свойственно получать толчок к развитию в кризисные периоды, когда начинается "зона турбулентности"?

– По-всякому бывает. Если понимать под кризисом точку радикальной смены вектора развития, то я могу назвать немало примеров хорошего искусства, возникавшего во вполне "застойные" периоды. Творчество Веласкеса, например. Или поэзия Шевченко.

В концепции Одесской биеннале акцентируется внимание на другом: на парадоксальном свойстве современных кризисов – они становятся постоянными, и старое деление на "устойчивые", "спокойные" времена и периоды быстрых и радикальных перемен ставятся под сомнение.

Но, конечно, основные тенденции искусства в периоды "бури и натиска" имеют свою специфику.

Я бы только не использовал для искусства термин "развитие", предполагающий некий рост от малого к большому, от плохого к хорошему. Этот термин, вероятно, более приложим к научному знанию и, тем более, к "техническому прогрессу".

Работа Дана Перйовши на биеннале

– За последние несколько лет в информационном пространстве увеличилась концентрация идеологии. Как, по-вашему, это отразилось на "проблемном", социально-политическом искусстве?

– На мой взгляд, "концентрация идеологии" присуща всем временам. Можно говорить только о местах и периодах, когда допустимо существование множества идеологий, и хронотопы, где разрешенной оказывается только одна идеология.

На "проблемном" искусстве сама себе концентрация идеологии никак не отражается. Как и всегда появляется множество псевдопроблемных работ невысокого художественного уровня и, как всегда, немногочисленные хорошие работы и сильные авторы.

– Каково соотношение среди участников биеннале авторов, уже получивших определенную известность, и молодых художников?

– Вы правильно выразились "определенная известность". Известность – понятие относительное.

Среди авторов, чьи работы представлены на биеннале, есть ряд художников с мировым или европейским уровнем известности. Увы, большинство из них не граждане Украины. А те из "известных", кто имеет украинский паспорт, живут, или работают, или преимущественно выставляются за рубежом.

Для "известности", кроме таланта, необходимо существование развитой инфраструктуры, которой пока нет в нашей стране. Но, с другой стороны, Одесская биеннале всегда сознательно избегала статуса ярмарки "звезд". Так что большинство – "малоизвестные", среди которых встречаются и немолодые.

– Что бы вы ответили тем, кто критикует формат биеннале?

– Вообще – всех биеннале? Или формат одесской? Я благодарен за любую обоснованную критику. Более того, как правило, в одесскую биеннале обязательно включаются работы или проекты, которые содержат критический посыл в адрес самой концепции биеннале.

И, конечно, специальная благодарность тем, кто во время работы Одесской биеннале реализует альтернативные форматы.

– Среди локаций биеннале – самые разнообразные пространства: музеи, галереи, Завод шампанских вин, коворкинг "4City". Насколько было сложно с ними работать?

– Есть люди, которые на вопрос "как дела", вдруг начинают подробно об этом рассказывать. Во многом это зависело от технической сложности реализации самих работ, специфики самих локаций и главное – квалификации команд, занимавшихся специальными кураторскими проектами.

Четко были сделаны проекты Харьковской муниципальной галереи (выставочный зал МСИО) и группы Одос ("Одиссея: Донбасс-Киев. Донбасс-Одесса). Не было проблем с галереей "Худпромо". Прекрасно справилась с непростыми задачами команда галереи "Инвог арт" – и в реализации проекта Маши Куликовской, и в проведении мастер-классов и Куликовской, и Вальдемара Татарчука.

Мы довольно бурно полемизировали с "Изоляцией" по поводу места реализации их спецпроекта "Дом культуры", но когда решение было принято, команда "Изоляции" действовала очень профессионально: инсталлирование выставки и дискуссия в "4City" успешно состоялись без особых усилий организаторов биеннале.

[L]Без особых проблем были реализованы проекты Вадима Кругликова (Музей истории евреев Одессы) и Катерины Радченко (Одесский государственный историко-краеведческий музей). Нелегко было организаторам биеннале с реализацией спецпроекта Камиллы Боэмио.

Эти трудности возникали и в связи со спецификой пространства ("квартира №6" в Одесском муниципальном музее личных коллекций им. Блещунова) и в связи с характером самого проекта, представившего коллаборацию Дэвида Гольденберга и Фабио Антинори (спасибо ассистенту куратора Николаю Карабиновичу и волонтеру Валерии Плехотко).

Зато выставка работ Владимира Кожухаря в этом же музее особых трудностей не доставила. Самые технически сложные локации – Завод шампанских вин, Музей западного и восточного искусства и основной корпус МСИО, а также работы в открытом пространстве.

– Можете ли дать рекомендации тем, кто хочет увидеть и понять как можно больше?

– Идти и смотреть. Если кто-то хочет пообщаться с куратором лично – следить за объявлениями: во второй половине сентября будет еще несколько кураторских экскурсий.

Анастасия Суворова, сокращенная версия интервью была опубликована в седьмом выпуске газеты "ВОНО".

Фото обложки: dumskaya.net

Титульное изображение на странице: Горсад, "Ангел"