Какой он – "успешный успех" в "ЛНР"

От редакции: Автор этой колонки публикуется под псевдонимом в целях безопасности. Публикации в рубрике "Погляд" не являются редакционными статьями и отражают исключительно точку зрения автора.

Целью любой революции становится победа бедности над богатством и уравнивания всех в правах.

Но отчего-то именно эта глобальная цель почти всегда со временем задвигается куда-то туда, откуда ее достают следующие митингующие спустя время, в надежде в этот раз уж наверняка кардинально поменять мир.

За семь лет я не встретила никого, кто стал бы жить гораздо лучше, чем жил до событий 2014 года.

Хуже – да, почти все. Но это может быть просто особенностью моего окружения.

Никто из моих знакомых не имел цели достичь вершин финансовых пирамид или стать власть имущим.

Тот, кто много и упорно работал до 2014 года, и сейчас упорно взбивает сливки в своем кувшине молока, прикладывая для этого еще больше усилий.

Те же, кто ждал перемен, полагаясь на обстоятельства, заняли удобную выжидательную позицию, продолжая чего-то ждать в состоянии сонного анабиоза, списывая свою пассивность на обстоятельства, войну и отсутствие хороших предложений.

И лишь единицы смогли распорядиться этим временем как трамплином, чтобы использовать его под себя, понимая, что следующего шанса в их жизни может уже никогда не случиться.

Как девяностые, которые все вспоминают по-разному – как период взлета для кого-то и глобальных потерь для остальных.

"За семь лет я не встретила никого, кто стал бы жить гораздо лучше"

Если разделить ту небольшую группу успешных по местным меркам людей в моем окружении на группы, то получится, что основная и общая черта для них – упорство и энтузиазм.

Если семь лет назад им казалось, что они много работают, то сейчас они стали работать гораздо больше, а любой успех стал требовать намного больше времени, сил и вложений.

И та редкая награда в виде недолгого отпуска за границей стала казаться скорее выстраданной, а сам процесс перемещения на отдых – унизительным.

Какого-то особого маркера успешности как рецепта для всех нет. Чаще всего это торговля, и понятие это настолько емкое, что включает в себя и торговлю на рынке, и масштабы торговли фурами на опте, и контрабанду, и спекуляцию, и продажу гуманитраки.

Но любой из перечисленных стартапов называется емким словом "бизнес". И это, вероятно, и есть уравнивание в правах. Любое дело сейчас можно назвать своим бизнесом – от торговли семечками до производства колбас.

Обтекаемый ответ "У моего сына свой бизнес" может предполагать и обзвон клиентов по телефону, и какие-то интернет-услуги. В моде работа на себя, что дает свободный график и возможность перемещения.

ЕЩЕ ОТ ЭТОГО АВТОРА: Заметки из "ЛНР": местный шик и китч

Из таких вот успешных знакомых бизнесменов разного формата можно назвать тех, кто успел занять вакантную нишу вместо выехавших конкурентов в нужный момент, перекупив их площади, оборудование и даже сотрудников.

И то же занятно, кто-то при тех же условиях прогорал, а кто-то просто был более гибким и дальновидным.

Ресторанный бизнес, как ни странно, сейчас более обречен на провал, чем студия развития или детская игровая комната.

Только условий для такого детского бизнеса тоже несколько – хозяин чаще всего подменяет всех, работая от директора до аниматора в одном лице, на себе приносит игрушки из Станицы, шьет костюмы для аниматоров и режет вручную бумагу для серебряного шоу. Понятие статусного руководителя ушло за эти семь лет.

Наверное, где-то можно найти человека в кожаном кресле с помощником на телефонах. Но чаще всего это пережитки бюрократической системы, и руководитель нового формата исключительно мобилен, и делит помещение с сотрудниками в целях все той же экономии.

Исчезло понятие статусности, стерлось понятие какого-то дресс-кода по признаку финансового благополучия. И в этом, пожалуй, и есть победа бедности над богатством.

Если же говорить о бедности, она почти всегда однолика. Бедность стала тотальной, пронизывающей и безнадежной.

Вера в то, что жизнь поменяется через год или с получением российского паспорта, стала как угасающий пульс умирающего.

Совершенно нормальным стало жить в долг, от зарплаты до аванса, растягивая свои копейки до следующего денежного транша.

Промедление с выплатами смерти подобно. И это тоже очень напоминает те лихие девяностые, когда учителя могли до ночи стоять в кассу, чтобы получить именно в этот день свою зарплату, потому что именно сегодня нужно было накормить голодного ребенка ужином.

Стало нормой донашивать что-то за кем-то. Рыться в тоннах вещей на лотках секонда и сдавать свои вещи в комиссионку.

Стало нормой жить максимально экономно, покупая по две сосиски ребенку, не удивляя этим привыкшего ко всему продавца.

Самым нищим стал класс работающих бюджетников, зависимых от политических веяний с повышением заработной платы как у кого-то. В ответ на правительственные обещания заработная плата повышается, но вместе с ней повышаются цены, коммуналка и жизнь становится лучше ровно в тот месяц, когда заработную плату повысили первый раз, и обладатель почти российский зарплаты спешил потратить излишки на что-то, о чем очень давно мечтал.

В попытках поменять что-то в своей жизни очень многие махнули рукой на надежду жить лучше, а ушедшие времена со временем стали казаться почти райскими.

"Редкая награда стала казаться скорее выстраданной"

И чем больше проходит времени, тем ярче кажутся краски той жизни – возможность покупать мясо, ходить в кафе, ездить раз в год в отпуск, покупать одежду и обувь по первой надобности.

Жизнь вместе одной семьей для многих стала недоступной – один из членов семьи вынужден работать где-то, чтобы обеспечивать жизнь своей семьи в "республике".

Самым респектабельным классом в "республике" стали пенсионеры. Но не те немощные перемещающие на каталках старики, а та тонкая прослойка ещё работающих и самостоятельно обслуживающих себя людей, кто способен отнестись к пенсионным переходам с юмором, а полученные деньги не идут только на лекарства.

Наблюдать за такими пенсионерами – песня. Они умеют долго и придирчиво выбирать мясо, покупать свежую сметану к обеду и фрукты для внуков.

У них есть запас денег на летний отдых и силы вывезти к морю внучат на накопленные сбережения.

Это тот хрупкий возраст, когда жизнь не стала ещё бременем, а они обузой для своих детей.

И деньги им ещё в радость, они понимают, для чего выезжают и как потратят свой доход.

Хотя часто проживающие вместе с пенсионерами паразитируют на их двух пенсиях, считая, что такая сейчас жизнь – молодежь не может обеспечить себя, и дешевле не работать нигде, чем работать за копейки.

Анна Восточная, Луганск, специально для УП.Жизнь

Публікації в рубриці "Погляд" не є редакційними статтями і відображають винятково точку зору автора.

Вас також може зацікавити:

Зимние каникулы в Луганске: убедиться, что решение уехать было правильным

Старики "ЛНР": счастье быть нужным и помогать

Украинская и луганская связь в "ЛНР", или Как теряются контакты с Украиной

Боюсь пропустить материнство, или Почему я остаюсь в "ЛНР"

Ми хочемо тримати з вами зв'язок. Будемо раді бачитися і спілкуватися з вами на наших сторінках у Facebook та у Twitter.