Директор детдома: "Я всегда говорю: дети, я вам ничего не должен"

Продолжение. Первую часть читайте здесь

В день нашей первой встречи в детский дом "Любысток" приехал новый жилец. Саше 13, и в Новые Петривци он попал после того, как сбежал из детского дома в Триполье.

Пока Саша сидел рядом, директор детского дома Николай Жадан перезвонил в социальную службу, и запроси документы мальчика. Как оказалось, это был лишь предлог. За время разговора директор раз десять громко сказал, что Саша "умный парень, ему здесь будет хорошо, и убегать он не будет".

А дальше произошел такой диалог с мальчиком:

- Какие сигареты куришь?

- На какие деньги хватает.

- Понемножку будешь бросать?

- Ну, если смогу.

- Саша посмотри на меня. Постепенно бросишь? Я тебя не прошу сразу...

- Постепенно постараюсь.

- Это уже мужской разговор. У меня очень просто жить. Это в Обухове как в армии, а здесь свободно. Приходишь из школы, тебя никто не давит, и ты сам знаешь, чем заниматься. Ты видел моих детей, у меня тут настоящая семья. А за курево буду спрашивать через день. Как пройдет месяц, каждый день буду спрашивать".

Уже после директор детдома пояснил, что бесполезно говорить о чем-то, пока мальчик закрыт. Нужно сначала завоевать его доверие, и доказать, что здесь его воспринимают как самостоятельно и разумного человека, а не как трудного ребенка.

Жадан пообещал Саше пообщаться наедине, когда уедут журналисты. "Я тебе не совру ни единого слова. Я тебя научу всему, буду с тобой беседовать, все будет хорошо. И брось ерундой заниматься, будь мужиком. Легче всего в канаву идти. Я за тебя поручался, я уверен, что из тебя получится нормальный мужик".

Николай Жадан и Саша

Спустя две недели мы его увидели снова. Саша уже обвыкся, и чувствовал себя действительно как дома. Похоже, что действительно он не собирался никуда убегать. Сигарету у него в руках за три часа мы не увидели ни разу. Может, прятался. А может, уже бросил.

- Николай Михайлович, какие дети к вам попадают?

- У нас есть сироты, но большинство детей от родителей, которых лишили родительских прав. Я брал разных детей, тяжелых и нет. Вот, Дима уже в восемь лет был токсикоманом, умирал почти. Он у меня уже четыре года, и это совсем другой человек. Таких случаев много. Я вам могу сказать без преувеличения, что родительские дети не такие, как у меня.

Важно найти подход к ребенку. Это работа психолога, моя работа. Самое важное - доверие. Давить нельзя ни в коем случае. Я никогда не говорю, чтобы они бросали курить, это делается постепенно. Даже если застану за курением, то скажу: "У меня две пачки есть. Тебе сигарет хватает? Нет, я добавлю".

- Ваш подход - это стандартный педагогический подход?

- Просто человеческий. Понимаете, я никогда не действовал по законам, которые написаны. И никогда не действовал по программам, которые существуют в школах. Я действовал так, как лучше ребенку, как сердцу ближе.

Говорит мне кто-то: "Закон здесь ничего не предусматривает". Так выйди из положения, добавь что-то от себя. Если эта школьная программа халтурная, измени ее.

[L]С самого начала я забирал из детского дома юнцов, которым уже исполнилось по 15-16 лет. Они уже сформировались и ничего не хотели делать. Не знали, что такое тетрадка, книга. Приходилось переламывать их отношение, чтоб они начали читать и писать.

Их никто не воспитывал. Выпустили их, отправили в Васильков, в областное ПТУ и все. И умных, и дураков. Так работают наши социальные службы.

- Чем отличается ваш детский дом от обычного?

- Так у нас обычный детский дом, но для меня он домашний. Все, кто к нам приезжают, говорят: "Дом". Может быть все это потому, что я люблю его как свой. Просто вижу, что в других детдомах дети не живут как дома.

А здесь всегда все открыто. Ребенка не прессингуют. Захотел посмотреть телевизор - включил, хотя иногда я не разрешаю. Как-то после каникул мне не понравилось, как они учатся, и я на неделю запретил включать все: телевизор, компьютеры, музыку. Их разрывало на части, но если было сказано - не включать - никто ничего не включит. Разрешил включить только после того, как подтянули свои хвосты по учебе.

Нужно приучить детей, это не просто. Прежде всего, от себя нужно требовать. Если пообещал и не сделал, дети сразу раскусят. Приходиться делать, как бы ни было сложно. Я всегда на вопрос "как дела?", отвечаю - "нормально".

Как-то меня спросили: "Сколько ты получаешь в детском доме?". Честно говорю: две тысячи. А откуда остальные деньги, где я работаю - это мое дело. Я и детям добываю, и себе.

- Как Вы оцениваете нынешнюю систему образования? Насколько она хороша?

- У нас сильное образование, и школы сильные, но много лишнего. Нужно ребенка учить тому, чего он хочет, но чтобы остальное знал поверхностно. Для него главное понять, что ему нужно. Сейчас в школе больше психологии нужно давать.

Вообще, дети плохо ориентируются в жизни. Я перед своими ставлю большие цели. Они когда приходят ко мне, думают, что им кто-то должен. Их так приучили в других детдомах. Но им ведь никто ничего не должен.

Я им говорю: "Дети, я вам ничего не должен. Ваши родители вам должны, потому что бросили вас. А я обязан сделать так, чтобы вы были воспитаны, чтоб вы научились читать и писать, и чтобы вы получили профессию, которая будет приносить вам деньги. Но для этого вам нужно трудиться. Не баклуши бить, а книжку читать, уроки учить".

- Как у вас, кстати, с успеваемостью детей?

- Средняя. И это неплохо, потому что у меня некоторые пошли в школу впервые в 12 лет. У нас работают воспитатели, которые контролируют выполнение домашних заданий.

Сейчас с детьми, вообще-то, проблема. Родители хотят, чтоб их чада знали английский, немецкий, отдают на курсы. Ребенок проходит, но ничего не знает. Как же так? Как же учителя с ним работали? Так ведь он дома не учит. Но они же сами не контролируют процесс обучения. Ребенка нужно заставлять учить уроки.

- Ваши дети ездят за рубеж. Благодаря чему?

- Например, на "Лыбидской" в Киеве есть международная благотворительная организация, американцы. Они понемногу моих детей берут. С компьютерным классом они помогли.

Я по натуре такой человек. Вхожу в любой кабинет. Всем отказывают, а для меня есть. Не знаю, как так получается. Если что-то нужно, я ищу. Предлагаю, а не прошу, не говорю "дайте". Сможете - сделайте.

- Давайте вернемся к детям. Здесь преимущественно сироты?

- Есть сироты, у некоторых есть родители, или дядя с тетей, бабушка. Мы должны понимать, что это для нас мать ребенка пьющая. А для него она мать. Иногда слушаю, как детей из детдомов не пускают к родителям. Я отпускаю... Ограничений не должно быть. Пообщаются, и ребенок сам разберется, где ему хочется быть.

- Расскажите немного про девочек, которых мы видели.

- Маринка - сирота. Мать и отец жили в селе, в 30 км отсюда, были очень больны. Мама умерла два года назад, отец - год назад. Она неплохая девочка, но родители очень паскудно к ней относились. Пока мама жила, было более-менее, а отцу стало совсем все равно.

Она жила сама себе - грязная, неухоженная. Ничего не умела - ни читать, ни писать. А сейчас она уже на приличном уровне. Иногда, правда, замыкается. Скоро в Винницу переедет жить, семья оттуда ею очень заинтересовалась. Женщина - врач, ее муж - учитель. Из Марины можно слепить хорошего человека, хотя иногда такое отчебучит...

Представьте, до 12 лет она жила в грязи и брани. Перевоспитать, конечно, тяжело. Об этом можно книжку писать.

Настя у меня уже два года. Жила с мамой в Лютеже. Мне ее порекомендовала школа. Ребенок был без присмотра, мать пила. Мы забрали Настю сюда, долго не лишали маму родительских прав. Думали, одумается. Но она не проявила никакого интереса к ребенку. Две недели назад она умерла - молодая совсем, 31 год.

У Насти есть дядя и тетя, очень неплохие люди. Нормальный ребенок, нормальное развитие, но то, что было запущено, приходится с трудом исправлять. Это все равно, что учить с первого класса.

Юля. Их было четверо детей в семье. Отец в тюрьме сидит: ударил ребенка, и тот умер. Юля развивается с трудом, наследственный дебилизм. Очень долго абсолютно ничего не могла выучить. Но сейчас постепенно ситуация улучшается. Начала рисовать, писать, читать, выучила азы арифметики.

- Она общается очень разумно.

- Да, сейчас она добавила в развитии. А через два-три года вырастет капитально. У нее тут же живет сестра Оля. С ней все благополучно, поедет учиться в Переяслав-Хмельницкий в педагогический колледж.

Понимаете, ими до 10 лет никто не занимался, росли, как зверята. Дали поесть, а развития никакого. Это самое страшное.

Может, у Юли и плохая наследственность, но этого не было бы так заметно, если бы ей хотя бы давали читать. Тут другое дело. Тут компьютерный класс, телевизор, возят по театрам, кино, на каток.

В Германии уже почти все побывали по два раза, в Штатах. Я еще сам никуда не ездил. У меня отпуска нет. Сейчас уже жена успокоилась, а раньше очень обижалась. Но я не могу все бросить. Вот, за лето построили спортивный зал, компьютерный класс.

- У вас тут не больше 20-25 детей. По какому принципу детей подбираете?

- Иногда сельсовет рекомендует, иногда школа обращается - "у нас вот такой ребенок, тяжело". Потом путевки в службы отправляют, а я забираю, и сразу беседую с этим ребенком.

От меня почти никто не бегает (смеется)... Я взял в одной семье мальчика. Рассказывали, что он неуправляемый, часто убегал. Посмотрим... У меня побывали десятки неуправляемых, а оказались управляемыми, нормальными детьми.

Беру их на доверии к себе, немножко психологически давлю. Если уже достанет, тогда говорю: "Что я тебе сделал, что ты так ко мне относишься?". И этим вопросом его окончательно доканываю. Разные есть методы.

- Бывали случаи, когда не удавалось справиться?

- Бывало. Ребенок убегал. Был у меня мальчик один, пришел в пятом классе. Таблицы умножения не знал, ленивый очень. Бегал три года. А потом пришел ко мне, и говорит: "я хочу закончить 9 класс".

А я его уже и знать не хочу: убегал, воровал. Но обещаю: "Если ты пришел, то закончишь школу". Спрашиваю: "Кем хочешь быть?". Оказалось, что автослесарем. Говорю ему, мол, хорошо, я тебя одеваю и помогаю тебе все начать, закуплю все, но ты мои условия выполняешь. Парень ни разу не сбился. А денег не жалко.

- А какого возраста у вас дети?

- От шести лет и старше, чтоб уже могли идти в первый класс, потому что нет ясельной группы. И студент один у нас еще один живет, сирота.

- Он учится в училище?

- В училище Драгоманова. Специальность неплохая, но он намного способнее, должен ВУЗ заканчивать. Немного, правда, ленивый, это у него наследственное, у в роду все такие. Сестра бросила педагогический в Переяслав-Хмельницком. Но, я думаю, что из него толк будет.

- То есть, Вы уделяете значительное внимание наследственности?

- Гены очень много значат. Столько здесь нюансов, книжку можно писать. У каждого ребенка своя история. Иногда за 10 лет уже столько нахватаются, что...

- Как Вы относитесь к тому, что люди берут детей к себе в семью?

- Я, в первую очередь, настраиваю их на семью. Если семья нормальная - нет разговоров. Хотя, разные бывают. Иногда прямо говорю: "для вас у меня ребенка нет".

Но семья это важно. Пусть даже не возьмут, но пусть подружатся. Может потом приедет к ним студентом, уже ребенок кого-то в городе знает. Дети не должны быть одинокими.

- Как у детей здесь проходит обычный день?

- Обычно в 7-00 подъем, умываются, одеваются, складывают в комнате, чтоб чистота была, завтракают и идут в школу. Кто до полпервого, кто дольше. Пообедали, приходят домой. После школы дети сразу учат уроки вместе с воспитателями, а потом еще проходят занятия на компьютерах. Потом английский язык, этика. Там дети рисуют, вырезают, он фильмы показывает, учит культуре поведения.

- Учителя к вам приезжают по собственной инициативе?

- Да, студенты, которые учатся в ВУЗах. Вот парень из политеха, учится на компьютерщика, он мне все исправил, программы установил. Раньше на каждом компьютере была коллекция вирусов.

Да, многие сами едут. В любую секунду я этих людей принимаю, еще ни от кого не отказался. Любой разговор имеет цель. Это очень важно в общении с детьми. Можно поговорить пять минут и эти пять минут дадут результат.

- А как Вас дети называют? Кем считают?

- Отцом. Как к отцу бегают.

- Это приносит Вам радость?

- Да, конечно. Раньше меня ревновал младший сын. Они меня отцом называли, а он мне: "ты мой папа". Меня и в школе отцом называли, я два класса выпустил. Родители и не думали влазить в воспитательный процесс. Ко мне люди вели детей, потому что знали - будет порядок в учебе.

Знаете, у меня всегда были другие взгляды. В 1969 году я начал службу в Чехословакии, и сразу попал в штаб центральной группы войск. Два года я смотрел на другую жизнь. Поэтому, когда пришел в школу, не заставлял своих учеников перечитывать работы Ленина и Маркса. Это никому не было нужно. Я давал детям то, что считал нужным.

Никогда я не заставлял ребенка бегать три тысячи метров, как по программе. А как ему потом сидеть на математике, если он вымотался? Вся эта система вообще неправильная. Ребенок должен двигаться в охоту, и я позволял это.

Они все играли в баскетбол, футбол. Гимнастика проходила так: развешиваю по спортивному залу два каната, лестницы, выставлю коня, перекладины, брусья, бревно, гантели, штанги, матрасы. Сяду и наблюдаю.

Дети возятся сами. Зачем же их силой заставлять? Вася не хочет перепрыгивать через козла, потому что он полный, опозорится, и все будут смеяться. Хочет прыгнуть, прыгнет, когда все выйдут.

Когда в мастерской работал, у меня было четыре токарных станка. Дети в очереди стояли. Раньше были уроки электротехники. Так я детям ничего наперед не рассказывал. На пять минут уходил и говорил: "здесь что-то не так, должно крутиться и светиться". Что вы думаете? Через пять минут все светится!

Я только дураком мог прикинуться, спросить, "а ну-ка, Ваня, покажи, куда ты все подсоединял". Ваня все знает. Дети смекалистые, найдут выход из любого положения.

Никогда никого в классе я не давил. Не читаю мораль, хотя могу задать разнос. Я просто говорю им: "Смотрите, мне 58 лет, а я еще больше десяти раз подтягиваюсь, на брусьях могу исполнить что угодно. Вот и вы живите и учитесь нормально".

А какие у меня были пионерские лагеря! Все вокруг говорят о постоянных проблемах, что от них убегают дети. От меня никто не убегал. Хотят танцевать - танцуем до часа. Но в час все дома, потому что завтра не пущу. Нужно переубедить, что нельзя, но нужно разрешать.

В своем классе я разрешал в карты играть. А почему им не играть? Они любят шахматы, карты. Это элементарно, я сам так вырос. В детском доме у меня почти у всех мобильные телефоны, а девочки красятся, стрижки делают - выстригают, оставляют хвостики. В школу пошли, а учителя говорят "нам стыдно". Я им отвечаю: "так вы будьте цивилизованными".

Лишь бы ребенок не баловался, только бы не бросал учиться.

Вот таким я вырос. Ненавижу, когда на меня давят. Если давят - наоборот, я еще сильнее наперекор сделаю. Я еще в 1989 вышел из партии.

Никогда не боялся конфликтов с властями. Когда-то здесь работала бюрократ, замглавы администрации. Все обещала проверить меня. Я ей: "проверьте, только я вас в погребе закрою, если залезете туда. И будете сидеть. На двое суток еды хватит".

Нежно ей так говорил: "Вы не владеете вопросом, вы просто человек не на своем месте". Возможно, это моя ошибка. Но она меня боялась и на совещании никогда не трогала.

- Ваши методы - это интуиция, или Вы им обучались?

- Я очень много прочитал книг по педагогике, любого за пояс заткну. Только Сухомлинского пять томов. Хоть учение коммунистическое, но идеи хорошие. Плохо, что мы забываем хорошее наследие прошлого. В книгах, изданных в советский период, можно найти много ценных знаний.

Люди не хотят ничего учить, все забросили.

Если кто-то говорит о порядочности... Они не знают, что такое порядочность, что такое совесть. Я говорю: "совесть - это моральные чувства. Если сделали что-то, то не через пять минут забыли, а не спите ночь, сутки, два года. Пока не дойдет до вас, что вы сделали. Вот это совесть". Я говорю своими словами.

- Чувствуете, что Вы на своем месте?

- (смеется) Я и в "Киевских ведомостях" был на своем месте, потому что ко мне бегали спрашивать советов. Для меня это было удивительно. Они ведь газетчики, а я школьный учитель...Я и на "Азовстали" был своем месте.

- В Мариуполе?

- Нет, в Киеве был офис, на Костельной. Я там металл продавал, а еще на "Вольво" забирал немцев, китайцев, турков и французов. Привозил их сюда в офис, поселял, возил в Минпромполитики, чтобы они там заключали договора. Потом отправлял их самолетом в Мариуполь.

Но бросил, потому что не умел я открывать и закрывать двери. Они напиваются, едут в баню, а я превращался в личного водителя. "Коля, забери, Коля, отвези". А я им: "Знаете, я вам двери открывать и закрывать не буду, старый уже". В школе тогда было невыносимо, копейки платили, а мне нужно было семью кормить.

Поэтому я ушел к Бродскому в газету. Меня выбрали, хотя конкурс был человек 30 на место. Часто его вспоминаю, у меня много его добра осталось.

- Давайте я Бродскому передам привет...

- Да, скажите, что ваш бывший диспетчер открыл детдом. Я хотел к нему заехать, он занимается гуманитарными проектами. Пусть бы он ко мне... К Диме Гордону хотел бы добраться, если он меня узнает, конечно...